Л е д и  С н и р у э л. Мистер Снейк как раз подтрунивал над нашей взаимной привязанностью, но я разъяснила ему наши истинные виды. Вы знаете, как он был для нас полезен, и смею вас уверить, что такая откровенность более чем уместна.

Д ж о з е ф  С э р ф е с. Сударыня, я бы никогда в жизни не усомнился в таком чувствительном и благоразумном человеке, как мистер Снейк.

Л е д и  С н и р у э л. Оставьте комплименты и лучше скажите мне, когда вы видели вашу возлюбленную Марию или, что для меня гораздо существеннее, вашего брата.

Д ж о з е ф  С э р ф е с. С тех пор как я с вами расстался, я их не видел, но я могу вам сообщить, что они больше не встречаются. Некоторые ваши рассказы произвели на Марию должное действие.

Л е д и  С н и р у э л. Ах, дорогой мой Снейк, это ваша заслуга! А как дела вашего брата? Идут все хуже?

Д ж о з е ф  С э р ф е с. С каждым часом. Мне говорили, что вчера у него опять описывали имущество. Словом, его мотовство и легкомыслие превосходят все, что я когда-либо слышал.

Л е д и  С н и р у э л. Бедный Чарлз!

Д ж о з е ф  С э р ф е с. О да, сударыня! Несмотря на его пороки, его нельзя не жалеть. Я был бы рад, если бы мог хоть чем-нибудь ему помочь, потому что человек, бесчувственный к несчастиям брата, хотя бы они были порождены беспутством, заслуживает...

Л е д и  С н и р у э л. О боже! Вы собираетесь читать нравоучения и забываете, что вы среди друзей.

Д ж о з е ф  С э р ф е с. Да, вы правы. Это изречение я приберегу для сэра Питера. И все-таки было бы добрым делом спасти Марию от этого гуляки, который если и может быть исправлен, то только особой, обладающей вашими высокими достоинствами и умом.

С н е й к. Леди Снируэл, мне кажется, к вам кто-то пришел. Я пойду переписать письмо, о котором я вам говорил. Мистер Сэрфес, мое нижайшее.

Д ж о з е ф  С э р ф е с. Сэр, мое глубочайшее.

Снейк уходит.

Леди Снируэл, я очень жалею, что вы оказываете доверие этой личности.

Л е д и  С н и р у э л. Но почему?

Д ж о з е ф  С э р ф е с. Я недавно обнаружил, что он часто беседует со старым Раули, который был дворецким у моего отца и, как вам известно, никогда не принадлежал к числу моих друзей.

Л е д и  С н и р у э л. И вы думаете, он может нас выдать?

Д ж о з е ф  С э р ф е с. Несомненно. Я вам ручаюсь, леди Снируэл, у него не хватит честности быть верным даже собственному негодяйству. Ах, Мария!

Входит Мария.

Л е д и  С н и р у э л. Мария, дорогая моя, здравствуйте! Что случилось?

М а р и я. Ах, там к моему опекуну пришел этот противный мой поклонник, сэр Бенджамен Бэкбайт, со своим отвратительным дядюшкой Крэбтри. Я потихоньку скрылась и прибежала сюда, чтобы их не видеть.

Л е д и  С н и р у э л. Только и всего?

Д ж о з е ф  С э р ф е с. Если бы вместе с ними явился мой братец Чарлз, вы, вероятно, не были бы так испуганы.

Л е д и  С н и р у э л. Как вы несправедливы! Смею вас уверить, что все это не так: просто Мария узнала, что вы тут. Но, дорогая моя, что же такое сделал сэр Бенджамен, что вы его так избегаете?

М а р и я. Ах, он ничего не сделал, но он слишком много наговорил. Его разговор - это сплошной пасквиль на всех его знакомых.

Д ж о з е ф  С э р ф е с. Да, и хуже всего то, что нет никакой выгоды не быть с ним знакомым, потому что он совершенно так же готов очернить постороннего, как и лучшего своего друга; и дядюшка у него точно такой же.

Л е д и  С н и р у э л. Но нельзя все-таки отрицать, что сэр Бенджамен - остроумный человек и притом поэт.

М а р и я. Что до меня, сударыня, то я должна сознаться, что остроумие теряет цену в моих глазах, когда оно соединено со злостью. Вы согласны, мистер Сэрфес?

Д ж о з е ф  С э р ф е с. Разумеется, сударыня: улыбаться шутке, которая вонзает терн в чужую грудь, - это значит быть соучастником злодеяния.

Л е д и  С н и р у э л. Полноте! Какое же возможно остроумие без капельки яда? Умному слову нужна колючка злости, чтобы зацепиться. Как ваше мнение, мистер Сэрфес?

Д ж о з е ф  С э р ф е с. Конечно, сударыня: разговор, из которого изгнан дух насмешки, всегда будет скучен и бесцветен.

М а р и я. Я не хочу спорить о том, в какой мере извинительно злословие. Но в мужчине, на мой взгляд, оно всегда постыдно. У нас имеются тщеславие, зависть, соперничество и тысяча всяких оснований порочить друг друга, но мужчина, чтобы очернить другого, должен обладать женской трусостью.

Входит слуга.

С л у г а. Сударыня, миссис Кэндэр дожидается в карете, и, если ваша милость не заняты, она подымется наверх.

Л е д и  С н и р у э л. Попросите ее пожаловать.

Слуга уходит.

Вот вам, Мария, некто в вашем вкусе. Хотя миссис Кэндэр немножко болтлива, все согласны, что это добрейшая и прекраснейшая женщина.

М а р и я. Да, и со своим нелепым напускным добродушием она приносит больше вреда, чем откровенная злость старого Крэбтри.

Д ж о з е ф  С э р ф е с. Это правда, леди Снируэл. Когда я слышу, что общественное мнение ополчается на моих друзей, я больше всего боюсь, чтобы миссис Кэндэр не выступила на их защиту.

Л е д и  С н и р у э л. Тс-с! Она идет!

Входит миссис Кэндэр.

М и с с и с  К э н д э р. Дорогая леди Снируэл, как вы поживали это столетие? Мистер Сэрфес, что слышно нового? Хотя, впрочем, это неважно, потому что ничего не приходится слышать, кроме сплетен.

Д ж о з е ф  С э р ф е с. Вот именно, сударыня.

М и с с и с  К э н д э р. О Мария, дитя мое! Ну как? Все кончено между вами и Чарлзом? Его мотовство, я полагаю... Весь город только об этом и говорит.

М а р и я. В самом деле? Мне очень жаль, сударыня, что город не находит для себя лучшего занятия.

М и с с и с  К э н д э р. Верно, верно, дитя мое. Но людских языков не остановишь. Признаться, мне было больно услышать это, да притом еще узнать из того же источника, что ваш опекун сэр Питер и леди Тизл последнее время живут не так дружно, как этого можно бы желать.

М а р и я. С какой наглостью люди вмешиваются в чужие дела!

М и с с и с  К э н д э р. Совершенно верно, дитя мое. Но что поделаешь? Людям хочется говорить, этому ничем помешать нельзя. Да вот, не дальше как вчера мне рассказывали, что мисс Гэдэбаут бежала с сэром Филигри Флертом. Но, боже мой, разве можно придавать значение тому, что слышишь! Хотя, уверяю вас, мне это сообщило очень осведомленное лицо.