- Нет, правда. Ты всё шутишь. А ты мне очень нужен. Слушай, мы всем классом хотим пойти в театр. На «Аленький цветочек». Пойдёшь?

- Да ну, скука зелёная.

- И нисколько не зелёная. Ну, пожалуйста,- умоляюще сказала Маша. Её ясные глаза стали грустными.- Все пойдут, а ты… Пойдём, это очень хорошая сказка. Мы собираем по двадцать копеек.

- Так вот оно что! - закричал Серёжка.- До денег моих добираешься? Нет у меня денег! Понятно? Ни копейки у меня нет!

- Ну так бы сразу и сказал,- всплеснула руками Маша.- А то раскричался. Ну хочешь, я за тебя заплачу?

- Ты…- сказал Серёжка и задохнулся, как будто ему рот залепили снежком.

Он стоял и молча глядел на Машу, на её большие грустные глаза. И было видно, что её глаза такие большие и грустные не потому, что ей жалко двадцать копеек, а потому, что она боится, что Серёжка не пойдёт с ними в театр.

- Машка! - сказал Серёжка и опять замолчал.

- Значит, пойдёшь! - обрадовалась Маша и захлопала в ладоши.- Только, чур, не передумывать!

- Ай-яй-яй! - пробормотала глиняная кошка Мурка. Она выглянула из-под скамейки и покачала своей глиняной головой.- Не понравятся Жадности эти театры, ох не понравятся!..

- Где это ты педаль сломала? - спросил Серёжка и присел на корточки около велосипеда.- Вечно вы, девчонки, всё ломаете, а починить не можете. Ну-ка давай я посмотрю.

- Ох, кошки-подружки, ещё хуже! - прошептала кошка Мурка и почесала глиняной лапой за глиняным ухом.- Не понравятся Жадности эти велосипеды, ох не понравятся…

Кошка Мурка шмыгнула в подъезд и быстро запрыгала по ступенькам.

Жадность сладко спала у себя на чердаке, положив толстую щёку на ладонь величиной с довольно большую лодку.

- Эй, Жадность, проснись! - замяукала Мурка. - Да проснись же ты! Беда!

Но Жадность только улыбнулась во сне.

- У, спит… ничего не слышит,- проворчала кошка Мурка.- Вон уши какие большие, как балконы. А мне до них не дотянуться.

Кошка Мурка уцепилась лапами за ручку старой бабушкиной сумки и немного потянула её на себя.

Монеты, лежавшие в сумке, звякнули сонно и слабо.

Но этого оказалось достаточно, чтобы разбудить Жадность. Она вскочила, испуганно моргая глазами, стукнулась головой об потолок. Крыша затрещала.

Кошка Мурка со скромным видом отошла от бабушкиной сумки и молча указала лапой на чердачное окно.

Жадность смахнула со стекла паутину. Посреди двора она увидела Серёжку и Машу.

Они сидели на корточках около велосипеда. Серёжкины рыжие волосы горели на солнце. А ветер играл белым бантом в волосах у Маши.

- Ну, спасибо тебе, моя любимая копилка,- прошипела Жадность.- Так вот кто мне портит моего мальчика. Эта маленькая девчонка. У неё большое и доброе сердце. Это, наверно, оно так громко стучало сегодня ночью и мешало мне спать. Я слышала его сквозь пол.

- Подожди, Машка! - услыхала Жадность весёлый Серёжкин голос.- Видишь, я пока сюда гвоздь вставил. Только он плохо держит. Я сейчас принесу из дома проволоку и гайки.

- Как здорово! - счастливым голосом сказала Маша.- И будем кататься по очереди, да?

- Ой, я ещё уменьшаюсь! - простонала Жадность.- Ой, башмаки сваливаются с ног! Мне уже велик мой двести сорок второй размер. А ведь ещё сегодня утром ботинок жал мне пятку. Проклятая девчонка!

Жадность подползла к окну и просунула в него свою длинную руку.

И в тот самый момент, когда Серёжка встал, чтобы идти домой за гайками и проволокой, Жадность схватила его за пояс.

Серёжка почувствовал, что ноги его отрываются от земли. У него захватило дух.

Он поднимался всё выше и выше, а Маша становилась всё меньше и меньше. Белый бант у неё на голове стал похож на маленькую белую бабочку.

Мимо Серёжки, как зелёное облако, проплыла круглая липа.

За забором Серёжка увидел улицу, длинные троллейбусы, провода и милиционера в фуражке, похожей на кнопку.

Он не успел даже вскрикнуть, как уже очутился на чердаке.

Маша долго с удивлением вертела головой и смотрела по сторонам, но так и не поняла, куда же девался Серёжка.

- Ну зачем, зачем ты меня утащила? - сердито закричал Серёжка, когда Жадность разжала пальцы и поставила его на пол.

- Подожди, подожди, моё сокровище, не волнуйся,- бормотала Жадность, с тревогой глядя на Серёжку и не зная, как его успокоить.

Но Серёжка затопал ногами.

- Я хочу к Маше. Я ей обещал велосипед починить! Мне с ней интересно, а с тобой…

Жадность улыбнулась и пододвинулась поближе к Серёжке. Пол затрещал. Наверно, в комнатах под ними с потолка посыпалась штукатурка.

- Не смей улыбаться! - закричал Серёжка.

- Я твой единственный друг,- проговорила Жадность. Голос у неё был сладкий и тягучий.- Я тебя люблю. Я всё для тебя сделаю. А ребята тебя ненавидят. Дружить с тобой не хотят. А Машка с тобой только из хитрости дружит. Ты ей не верь!

- Нет, верю! Нет, верю! - с обидой закричал Серёжка.

- А тогда зачем она попросила тебя велосипед починить? Отдала бы его в мастерскую. Всё деньги жалеет. И глаза у неё нарочно такие светлые, чтобы обманывать легче.

Но Серёжка снова затопал ногами.

- Нет, неправда, она не хитрая, не хитрая! Она сказала: «Починишь, и будем по очереди кататься». Вот!

Серёжка с торжеством посмотрел на Жадность.

Под его взглядом Жадность как-то сразу побледнела и сжалась.

- Эх,- скрипнула она зубами.- Ну раз так…

Она сунула свою огромную руку в карман, похожий на небольшую пещеру, и вытащила оттуда велосипед. Новенький голубой велосипед. С блестящим рулём, чёрными шинами и жёлтым седлом.

Серёжка, сбив с ног какую-то кошку-копилку, бросился к велосипеду.

Он нажал на звонок, и звонок весело сказал ему «дзынь», как будто был его старым другом.

А вот тебе ещё насос для твоего велосипеда. И запасная шина с камерой

Жадность протянула руку. На ней, как огромный чёрный браслет, болталась велосипедная шина.

- У Машки плохой велосипед, старый,- забормотала Жадность.- Ребята его поломали, исцарапали. Чужое-то никто не бережёт. А у тебя велосипед новенький. Ты его никому не давай.

- А я и не дам. Что я, дурак, что ли? - сказал Серёжка, стараясь дрожащими руками схватить сразу и велосипед, и насос, и запасную шину.

Жадность засмеялась сытым, довольным смехом.

- Ах ты, моё сокровище! Ах ты, моя радость! А если бабушка спросит, откуда у тебя велосипед?

- А… совру что-нибудь.

Глаза у Жадности блеснули.

- Это хорошо, это хорошо,- прошептала она.- Жадный человек всегда врёт.

Серёжка присел на корточки, приладил насос и стал накачивать шину.

Он тяжело дышал, руки у него дрожали, капли пота повисли на ресницах и жгли глаза.

- Уф, уф…- дышал Серёжка вместе с насосом.

Кошки-копилки столпились вокруг него, вытаращив глаза от удивления.

Жадность наклонилась над Серёжкой. От её дыхания зашевелились Серёжкины рыжие волосы.

- Никому ничего не давай,- прошептала она,- и никому не верь. И бабушке своей тоже не верь. Ты для неё и в булочную ходишь, и двери открываешь, а на той неделе, я знаю, даже пол веником подмёл. А она тебе за это заплатила? Видишь, обманывает она тебя. Ты думаешь, она тебя любит?

- Уф… любит…- тяжело дыша, пробормотал Серёжка.

- Если бы любила, так заплатила бы.

Небо за чердачным окном стало розовым, а затем быстро потемнело,

Голоса девчонок и мальчишек во дворе зазвучали ещё громче. Они боялись, что не успеют закончить игру.

На балконы вышли мамы, папы и бабушки. Они стали звать ребят ужинать.