- Маша, Наташа, Петя, Женя, Люська, Алёшка, Серёжа, Катя, Надя, Вера! - кричали папы, мамы и бабушки.

Наконец все они замолчали. И только Серёжкина бабушка продолжала кричать с балкона:

- Серёжа! Серёженька!

- Уф…- сказал Серёжка и с нежностью погладил седло велосипеда.

- Ну, я пошёл. У меня еще уроки. А велосипед я пока тут оставлю. Только ты смотри стереги его. И деньги стереги. А то я всё боюсь, вдруг ребята с нашего двора пронюхают про мои деньги.

Серёжка даже зубами скрипнул, а Жадность прошептала про себя:

- Это хорошо. Эго хорошо. Жадный человек всегда всех боится и ненавидит.

Бабушка стояла в передней и смотрела то на дверь, то на телефон. Губы у неё дрожали, и она всё время куталась в платок, как будто ей было холодно. Рядом с ней стояла Машина мама.

Сначала бабушка решила позвонить в больницу. Пока она набирала номер больницы, она передумала и решила позвонить в милицию. Но пока она набирала номер милиции, она опять передумала и решила сначала позвонить в больницу.

- Не нужно никуда звонить, Наталья Ивановна,- сказала Машина мама и взяла из её рук телефонную трубку.- Я уверена, что с вашим Серёжей ничего не случилось.

- Нет, с ним что-то случилось,- сказала бабушка и с беспомощным видом посмотрела на Машину маму.- Вы знаете, с того дня, как у нас с потолка свалилась люстра, Серёженька ужасно изменился. Он стал такой бледный, мрачный. За обедом ничего не ест. Смотрит на суп, но я вижу, что думает он о чём-то другом. Ночью ворочается и что-то считает. С арифметикой у него не ладится, что ли? Что он считает, не пойму.

- Мурр,- глухо сказала кошка Мурка, сидевшая под вешалкой. Она сидела за бабушкиными ботиками и была совсем незаметна.

Бабушка всплеснула руками.

- Да ещё эта кошка с отбитым ухом! Просто можно с ума сойти. Сегодня пошла в булочную. Только взяла батон, оглянулась - и она там.

- Странно,- пробормотала Машина мама.- А я сегодня именно эту одноухую кошку нашла у Маши под кроватью и выбросила в мусоропровод.

Машина мама нахмурилась и о чём-то задумалась.

А Серёжкина бабушка нагнулась, схватила кошку Мурку за единственное ухо и выкинула её на лестницу.

- Ну, мне пора идти, Наталья Ивановна,- сказала Машина мама.- Мне сегодня в ночную смену. А если Серёжа у нас, я его сразу же пришлю.

- Ах, я так хотела бы, чтобы Серёжа был у вас! - вздохнула бабушка.- Он приходит от Маши совсем другой.

- Не огорчайтесь, Наталья Ивановна, всё наладится,- сказала Машина мама. Она толкнула дверь и стукнула кошку Мурку прямо по носу.

Машина мама снова нахмурилась.

- Вы только посмотрите на эту кошку,- сказала она.- Можно подумать, что она нас подслушивает своим единственным ухом. Да вот и ваш Серёжа.

Действительно, по лестнице спускался Серёжка.

Он шёл, втянув голову в плечи. Глаза у него горели, а лицо было очень бледным.

Серёжка захлопнул дверь, но кошка Мурка успела проскочить у него между ногами. Она прошмыгнула в комнату и спряталась в бабушкиной хозяйственной сумке. Она забралась под картошку, и теперь можно было подумать, что это просто какая-то странная хозяйственная сумка с двумя глазами и одним ухом.

Бабушка прижала Серёжку к себе, поцеловала его и на минутку закрыла глаза. Она была так рада, что ребёнок жив и здоров и что с ним ничего не случилось.

- Телячьи нежности,- проворчал Серёжка. Хотя, по правде говоря, он никогда не видел, чтобы телята кого-нибудь целовали или обнимали.

- Серёженька,- робко сказала бабушка,- я хочу с тобой поговорить. Ну скажи, что тебя мучает? Поделись со мной, со старухой.

- Поделиться? - завизжал Серёжка.- Не буду я ни с кем делиться! Всё моё!

Бабушка упала в кресло. Пружины кресла застонали, как будто им тоже было ужасно горько и тяжело.

- Что с тобой, Серёженька? - прошептала бабушка и приложила руки к груди.- Ох, пожалуйста, накапай мне двадцать капель валерьянки.

- Двадцать капель? - засмеялся Серёжка. Глаза его холодно блеснули, как две монеты.- Какая хитрая! Вот плати двадцать копеек, по копейке за каплю, тогда накапаю.

- Что ты, что ты, Серёженька!

- Плати!

- Ну возьми, Серёженька,- простонала бабушка,- вон моя чёрная сумка.

Серёжка схватил чёрную сумку и потряс её над столом.

Из сумки посыпались монеты. Серёжка стал бить ладонями по столу, стараясь поймать сразу все монеты. Одна монета упала со стола и покатилась по полу, делая большой круг.

Кошка Мурка выскочила из бабушкиной хозяйственной сумки. Хвост у неё был в сметане, а на носу была желтая роза из сливочного масла. Она так бросилась на монету, как ни одна настоящая кошка не бросается на настоящую мышь.

Серёжка отпихнул кошку Мурку ногой.

В это время на чердаке Жадность зашевелилась и стала ощупывать себя руками.

- Я расту, расту! - захихикала она.- О-о-о… как сильно я расту!

Её ноги упёрлись в крышу. Крыша затрещала, и ноги Жадности вылезли наружу.

На чердак вбежала кошка Мурка.

- Он у бабушки все деньги из сумочки взял! - замяукала она.- Я всё сама видела. Дай мне за это хоть одну монетку.

Из тёмного угла выскочили все кошки-копилки.

- И нам тоже! И нам тоже! - закричали они.- Мы голодные! Пустые! В нас ни копеечки нету! Ты нам уже два месяца жалованья не платишь. Небось для этого своего Серёжки ты ничего не жалеешь. И конфеты ему даёшь, и деньги, и велосипеды. А ещё Жадностью называешься!

- Ха-ха-ха,- захохотала Жадность.

От её смеха кошки копилки бросились врассыпную, а мыши с писком разбежались по углам.

- Ах вы, глиняные мозги, ничего вы не понимаете. Что я ему даю, всё ко мне же и возвращается. Вот он, мой велосипед. Тут стоит. Вот они, мои денежки. Да он ещё бабушкины деньги сюда принесёт. Вот! - Жадность с трудом перевела дыхание.- А потом, глядя на него, все ребята тоже начнут жадничать. Ведь жадность - болезнь заразительная. Потом все люди на земле станут жадными. А я буду всё расти, расти. Я стану больше этого города. Буду лежать, огромная, как гора. А руки у меня станут длинными, как железнодорожные рельсы. Все люди станут моими рабами. Тогда вы уже не будете безработными копилками.

- Ничего у тебя не выйдет,- фыркнула кошка Мурка.- У твоего Серёжки есть девчонка Машка. Он как с ней поговорит, так ты сразу меньше становишься.

Жадность заскрежетала зубами. Звук был такой, как будто по железной крыше проехал трактор.

- Это хорошо, что ты напомнила мне о девчонке. Пора с ней разделаться. Довольно. Сегодня днём я слышала, как она пела песенку. У неё такой чистый и звонкий голосок. Но я доберусь до неё, доберусь.

Был вечер. На улице шёл дождь.

А на кухне плакала бабушка.

Она сидела за столом, положив голову на руки, и плакала. Вокруг на столе с грустным видом стояли немытые чашки и тарелки.

«Вот возьму и пошлю телеграмму,- думала бабушка.- Они родители. Пускай приезжают. Напишу так: «Выезжайте немедленно. Серёженька тяжело заболел». Нет, так нехорошо получится. Они испугаются, разволнуются. Лучше напишу так: «Выезжайте немедленно. Серёженька здоров». Нет, и так нехорошо… Да и денег у меня на телеграмму, кажется, уже не осталось. Серёжа все забрал».

А Серёжка между тем ходил по комнате и не находил себе места.

Ему было тоскливо и холодно. Он надел на себя свитер, а сверху куртку от лыжного костюма, но не согрелся.

За мокрым окном было темно. Только под фонарём было видно, как круглые пустые пузыри скачут по лужам.