Данный рассказ - участник конкурса "Во власти иллюзий" на сайте litlife.club

Санька грустила. Сидела, забравшись с ногами на широкий подоконник, смотрела на свое отражение в окне и грустила. Шустрые  струйки дождя, сбегавшие по стеклу, превращали вечерний город в причудливо перемигивающийся калейдоскоп с  белыми сияющими  хризантемами больших торговых центров, с длинными щупальцами дорог и непрерывным подмигиванием маленьких хитрых светофоров. В этом дрожащем цветном мареве легко было рассмотреть прекрасную сказочную принцессу, но Санька ведь знала, что она совсем не такая. Ни тебе нежной персиковой кожи, ни тебе золотистых локонов до плеч. Обычная короткая стрижка, из которой предательски торчала пара пепельных завитков, нос с горбинкой да взгляд с хитринкой - вот и вся Санька. Даже пресловутые веснушки, в каждой второй книжке придававшие их владелице неземное очарование, и те обошли Саньку стороной. Зато глаза были мамины, карие, выразительные, с ресницами такой длинны, что никто не верил, будто они настоящие. Единственным ярким пятном была сидевшая на плече бабочка. Черно-красную татуировку выполнили так искусно, что при движении казалось, будто бабочка сейчас пошире взмахнет крыльями и улетит. Это была Санькина гордость. на которую девушка потратила целых две стипендии, и не разу об этом не пожалела. С татуировкой девушка чувствовала себя необыкновенно взрослой и стильной, жаль только, Марат не оценил.

Ему, работающему исполнительным директором Центра помощи ветеранам, часто приходилось ходить в классических костюмах и он словно сросся с этой одеждой, даже в свободное время предпочитая держать пиджак застегнутым на все пуговицы.

Санька посмеивалась над ним, но в душе уважала. Ведь сейчас так мало людей, способных искренне переживать за чужих стариков.

Впрочем, сегодня и сама Санька чувствовала себя лет на сто, ведь жизнь определенно не удалась. У бабушки плохая кардиограмма и врачи отказались отпускать ее домой, предложив принести в больницу вещи первой необходимости и выдав целый список нужных и срочных лекарств. Санька сбегала домой, собрала нехитрые старческие пожитки и  отнесла их в больницу. А вот на дорогостоящие лекарства у нее денег не было. Она позвонила Марату, объяснила, что плановое посещение врача обернулось срочной госпитализацией и продиктовала список необходимых лекарств. На том конце трубки скептически похмыкали, но к вечеру пообещали все привезти.

Освоившаяся в палате бабушка настойчиво отправляла Саньку домой, но та все упиралась, ведь дома делать было абсолютно нечего.

Марат уже вторую неделю не обращал на нее никакого внимания. Только собака Мотя, старая бабушкина такса с обвисшими ушами и откормленным до полного безобразия шарообразным туловищем, преданно сидела возле Саньки, периодически косясь на дверь в надежде, что бабушка скоро вернется.

Сказать по правде, бабушка совсем не была бабушкой, это была какая-то дальняя родственница, седьмая вода на киселе, но Санька прожила у нее на квартире целых два года и успела влюбиться и в старушку, и в ее тридцатилетнего внука Марата.

 Последний был просто идеалом девичьих грез, а очень дальнее родство оставляло шанс на весьма оптимистичный прогноз.

Все было так хорошо. Ну ладно, не целовались не разу, зато в кино вместе ходили, книжки умные читали, даже на речку вместе ездили, там Санька с шиком ныряла с хлипких мостков, норовя в лучшем свете показать и новый купальник, и свои успехи в плаванье.

Впрочем, не одна Санька стремилась произвести впечатление. Высокий светловолосый красавчик с прямым открытым взглядом притягивал к себе девушек, как магнит. Спортивная подтянутая фигура, четкая правильная речь и уверенность, которую буквально излучал объект девичьей страсти, всегда были в моде. К чести Марата стоило признать, что своими внешними данными он пользовался не так уж часто, вместо любовных интрижек предпочитая карьеру. Институт, аспирантура, помощник депутата...Марат настойчиво шел в гору. Все два года их знакомства он был исполнительным директором Центра помощи ветеранам. "Дорогие мои старики" - любил повторять он, и действительно не жалел своих сил для того, чтоб их жизнь становилась лучше. Выбивались какие-то заграничные гранты, проводились благотворительные акции и концерты, известный нефтяной концерн оказывал шефскую помощь. Одним словом, ветераны на директора не жаловались.

Щелкнул ключ в замке, гавкнула и смешным семенящим шагом отправилась в прихожую Мотя.

- Уйди, не лазь под ногами, - раздался знакомый, вызывающий дрожь в позвоночнике голос, и в кухню зашел Марат.

- Устал? Тебе разогреть ужин? Как там бабушка? - Санька изо всех сил старалась не показаться навязчивой, но желание хоть парой слов перекинуться с тем, кто заставлял так биться ее сердечко, всегда преобладало над здравым смыслом.

Марат царственно опустился на стул, принимая заботу Саньки как должное, и уже с набитым ртом ответил:

- Не был, не успел, некогда было.

- Как? - У Саньки от изумления выпала из рук чайная ложечка, которой она машинально размешивала свой давно остывший чай. - Как некогда? Это же твоя родная бабушка!

- Понимаешь, - Марат и не думал оправдываться, просто объяснял малявке правду жизни, - сегодня в Центр журналисты приезжали, интервью там, все такое, я просто обязан был присутствовать. Мне позарез нужен положительный имидж, и пара-тройка фотографий с ветеранами на страницах центральных газет мне совсем не помешают.

- А как же бабушка? - не могла взять в толк Санька.

- Как-как? - Марат раздраженно отодвинул тарелку. - Ничего с ней за один день не случится, завтра съезжу.

Но судьба распорядилась иначе.

Когда на следующее утро Санька, пыхтя как сердитый ежик, ввалилась в отделение с двумя сумками в руках, ей наперерез бросилась медсестра.

- Подождите пока на диванчике, доктор сейчас подойдет.

Девушка сжала задрожавшие руки, но послушно уселась на диванчик.

Подошедший через пять минут доктор был небритый, сердитый и очень уставший.

- Вы ведь ей не родственница? Тогда позвоните им, пожалуйста. Сожалею, но мы ничего не смогли сделать, она умерла.

Санька слушала его и не верила. Что значит - умерла? Значит, ее больше нет? Осталась любимая чашка на холодильнике, недовязанный шарф, сиротливо свернувшийся в кресле, начатая коробка любимой бабушкиной "Коровки", а бабушки уже нет? Как же так? Кто будет готовить вкуснейшие оладьи к чаю, пять раз в день кормить вечно голодную Мотю, каждый вечер с радостью встречать Саньку из института? А как же Марат? Кто будет каждый день будить его на работу?

При мысли о Марате внутри что-то дрогнуло, и тяжелое, беспросветное горе заклубилось черным дымом, беспрепятственно заползая во все щели, не давая вздохнуть и разогнуться. Марат. Если бы он вчера все-таки привез лекарства, все могло быть по другому. Дорогие мои старики...

- Бабушка!!!! - Боль все-таки прорвалась криком, потекла из глаз горькими слезами.

Стоящий в углу фикус вдруг резко прыгнул вперед, но от близкого знакомства с больничным линолеумом ее уберегли руки врача. Под нос сунули смоченную нашатырем ватку, и серый мир, качнувшись пару раз туда-сюда, обрел свою привычную форму. Нужно было звонить Марату, что-то делать, куда-то ехать. Зачем..?

Похороны были пышные, но для оглохшей от горя Саньки прошли как-то стороной. Она все всматривалась в знакомое до последней морщинки лицо, пытаясь представить, как это - она завтра утром проснется, а бабушки нет.

На поминках сердобольная соседка, не вынеся потерянного взгляда девушки, от души налила ей в стакан коньяка, и непривыкшую  к спиртному Саньку моментально сморило. Марат отнес ее в комнату, небрежно набросил на ноги плед и вернулся за стол. Страдать напоказ оказалось гораздо интереснее, чем везти бабке лекарства.