– Герман, – ответил он и протянул мне руку.

Я на автомате пожала её и ответила:

– Алла, приятно познакомиться.

Сзади меня раздался хохот моих коллег. Я оглянулась на них, чтобы узнать причину веселья, но оказалось, что смотрят все на нас. Я непонимающе уставилась на наши с Германом руки, а затем на лицо мужчины. На меня со смешинкой смотрели серые глаза. До меня очень медленно доходил смысл происходящего.

– Но, вы же смотрите на меня, – произнесла я какую-то бессмыслицу.

– Алла, но вы тоже смотрите на меня, - будто возмутившись, произнёс Герман.

– А-а-а…, – на этом видимо моя мысль окончательно оборвалась, и я осталась стоять с открытым ртом, уставившись на своего, как оказалось, шефа.

- Алла Карловна, давайте я вас провожу домой и по дороге всё расскажу, потому что это ну очень длинная история.

Меня уверенно взяли за ладошку и потянули в сторону выхода. Сопротивляться я даже не пыталась, потому что мне было очень интересно это преображение начальника за маской.

* * *

Уже дома, лёжа субботним утром в постели, я с мечтательной улыбкой подробно вспоминала события вчерашнего вечера. Герман мне рассказал, что в детстве был очень стеснительным мальчиком и ему трудно давалось общение, тем более с красивыми девушками. Он всегда их сторонился. Когда же приходилось с ними разговаривать по учебе или просто так, то он всегда избегал взгляда, и смотрел за спину собеседнице или опускал глаза. С возрастом он поборол свою стеснительность, помогли и сеансы у психолога. У него даже была девушка, но через два года она ушла от него к другому, а он стал делать карьеру в редакции, в которой работал на тот момент простым журналистом. За три с половиной года он дорос до помощника главного редактора и был назначен ответственным в сфере, которую он всегда любил и понимал – кино. Когда я пришла устраиваться к ним, Герман работал в этой должности полгода и как раз хотел найти человека, умеющего работать с текстами и красиво оформлять сделанные им и его отделом статьи. И тут, значит, я, пугающая своей красотой, но с теми навыками, которые нужны ему в работе. А усомниться в моих талантах он никак не мог: с моими-то рекомендациями из института и красным дипломом, которые я сразу ему впихнула в руки, как только речь зашла о работе.

Я хохотала как безумная, когда Герман извинялся за своё нелепое поведение и уверял меня, что даже не замечал за собой, что долго смотрит на меня. У него было странное состояние, когда он видел меня: сильно нервничал и подойти никак не решался. Долгий месяц он уговаривал себя пригласить меня в кафе, но, вновь увидев меня, не мог сдвинуться с места, становился хмурым и опять уходил с головой в работу.

Маскарад дал ему возможность спрятать свою стеснительную натуру за маской и раскрыть своё настоящее «я». У него появился случай поговорить со мной так, как будто мы незнакомцы: при встрече я его не узнала. Он это понял, набрался смелости, оставшись в коридоре, а потом пошёл ко мне в зал.

Сыграл на руку и его осипший голос. За день до торжества в холодное утро он решил пойти на пробежку. По городскому парку бегал долго, а про теплое питье даже не вспомнил, вот и простыл.

Для юбилейного вечера он выбрал фрак зелёного цвета, повязал бант – этот образ совершенно не вязался с начальником Германом, который предпочитал рубахи с закатанными рукавами и светлые лёгкие джемпера. Затем он гладко зачесал свои кудри и стал неузнаваемым ни для кого.

В общем я была довольна вечером, проведённым в его компании. И мне очень хочется надеяться, что у нас это надолго и всерьёз. «А послезавтра у нас настоящее свидание», – улыбаясь, произнесла я вслух сама для себя, встала с постели, схватила с кресла халат и, танцуя, направилась на кухню пить чай.