– Само собой, – усмехнулся адмирал. – Как говорится, по сравнению с бустафонцем и тин-бор – брат по разуму.

Долоки расхохотались – чувствовалось, что они нашли общий язык. Их идиллическое общение было прервано сигналом вызова, Хирин Гзуг докладывал с захваченного лайнера, что наконец удалось вскрыть каюту №3255. Трехкомнатный люкс был битком набит разведывательной аппаратурой, сопровождавший аппаратуру тинбор покончил самоубийством, предварительно выведя оборудование из строя. Гаффай буркнул: «Продолжайте осмотр», – затем кивнул Шестоперову. Землянин отрапортовал, что доставлены для допроса капитан «Звезды Радости», а также пассажир Аленгиль Нюссар, у которой изъяты прилагаемые – он предъявил магнитные пластины – материалы.

– Сдублируем, – сказал Гаффай полицейскому командору. – Экземпляр – нам, экземпляр – вам. Вы хоть имеете представление, что на них записано?

– Догадываюсь. – Нахрай плотоядно оскалился. – Мой отдел полгода за ними охотится. Меня прямо дрожь колотит от нетерпения – так хочется прочитать.

– За чем же дело стало – почитаем…

Представитель тайной полиции, вздохнув, развел руками и печально произнес:

– Чтобы расколоть шифры, понадобится несколько дней работы. Давайте сюда задержанных – я их расколю «втемную».

– Обоих сразу? Петрович, заводи эту парочку, да и сам останься. – Командир объяснил вэцарцу: – Мой огневик прежде служил в военной контрразведке.

Аленгиль Нюссар держалась вызывающе и, сделав надменную физиономию, прямо с порога заявила, что не станет отвечать на вопросы, пока ей не предоставят адвоката. «Выставлю за борт без скафандра – сразу сговорчивее станешь», – ласково посулил Гаффай, и дама немедленно присмирела. Зато шушакар, командир лайнера, выглядел совершенно раздавленным. Едва сдерживаясь, чтоб не разрыдаться, он слезно молил пощадить, не наказывать и уж подавно не сообщать о его промахе властям Тинборда.

– …Это ж мой первый рейс в качестве командира, я прежде был пилотом на буксире, – сбивчиво скрипел он дрожащими жвалами. – Вы же знаете, что тинборы нас чуть ли не животными считают… И вот уникальный случай, когда шушакару доверили командовать таким кораблем… Чудо случилось: тинбор, капитан лайнера, внезапно заболел, во всем столичном космоцентре не нашлось замены из тинборов, поэтому назначили меня. И в первом же самостоятельном рейсе я так бездарно сбился с курса! Теперь проклятые тинборы надолго запомнят этот эпизод и будут при каждом удобном случае говорить: дескать, шушакары – тупые скоты, которым нельзя доверять никакой работы сложнее сбора мусора…

– Я сейчас разрыдаюсь от жалости, – ледяным тоном поведал Гаффай. – Злостное нарушение рубежей Нейтральной Зоны, отказ подчиниться, попытка уйти от преследования, вооруженное сопротивление… В общем, «Галактическому Туризму» придется раскошелиться ровно на четыре миллиона. В противном случае мы будем вынуждены конфисковать «Звезду Радости» как военный приз.

У капитана чуть не началась истерика, однако Нахрай врезал ему ребром ладони между рогов, и шушакар немедленно пришел в чувство. Тайный полицейский сказал с пренебрежительным снисхождением в голосе:

– Ты еще не сообразил, что тебя и твою команду попросту послали на убой? Служба Безопасности Тинборда запланировала хитрую провокацию: кровожадные пираты Ратула безжалостно уничтожили мирный пассажирский лайнер, который чуть-чуть сбился с курса! Именно так – смею заверить – голосила бы на пол-Галакгики вся тинборская пресса. И нет ни капли твоей вины в том, что корабль покинул обычную трассу, – именно такой курс был запрограммирован кем-то в момент старта. Потому-то большую часть экипажа заменили в последний день шушакарами – вашего брата не жалко!

Тут не выдержали нервы у долокессы, которая с прежней экспансивностью заявила: дескать, не видит причины, почему тинборская разведка выбрала для провокации именно этот лайнер. На борту «Звезды Радости», – презрительно сообщила она, – летели видные деятели либеральной партии Тинбора, включая нескольких парламентариев и даже министров.

– Именно поэтому корабль был обречен. – фыркнул Гаффай. – Рвущаяся к власти партия войны спешит избавиться от либеральных слюнтяев.

– И это тоже, – согласился Нахрай. – Но главное – сорвались переговоры, которые сенатор Нюссар вела с лидерами Тинборда по поручению партии «Демократический Бустафонир». Когда тинборы предложили раздел сфер влияния, настаивая на условиях, заведомо неприемлемых для бустафонских прагматиков, сенатор Нюссар заартачилась. Естественно, что тинборская разведка, стоящая на позициях партии войны, решила устранить столь неуступчивого политического деятеля.

Аленгиль что-то злобно пробормотала, однако по существу дела ничего возразить не смогла. Видимо, командор Нахрай, даже не читая записей на магнитных пластинах, прекрасно ориентировался в извилинах нечистоплотной политики.

– Стало быть, бустафонские предатели открыто сговариваются с тинборами, – сделал вывод Гаффай. – Признаюсь, меня это не удивляет.

– Покуда речь идет только о тайном сговоре наиболее реакционного крыла дембусов с их единомышленниками на Конпыше, – уточнил полицейский. – А дальше – кто знает…

Загудел сигнал – командира вызывала на связь ратульская штаб-квартира. Короткий разговор ошеломил всех, кто находился в рубке: компания «Галактический Туризм» уже перевела на соответствующий счет всю сумму штрафа и вдобавок просила не поднимать скандал из-за случайной небрежности капитана-шушакара. После этого Гаффай заявил, что не имеет более причин задерживать «Звезду Радости».

Арестованных отправили обратно на лайнер, Гаффай с Нахраем очень тепло попрощались, причем командор заверил адмирала, что «Грозящий» будет конвоировать «туриста» до самого порта назначения и не допустит повторения каких-либо провокаций. Вскоре оба чужих корабля покинули Нейтральную Зону, а «Лабиринт», «Устрашающий» и «Взрыв» двинулись средним ходом на прежние позиции для продолжения патрулирования. Порядок в секторе был восстановлен.

– Как по-твоему, почему на тяжелом крейсере сидел чин из тайной полиции? – спросил командира Визброй. – Вероятно, он собирался перехватить «Звезду Радости» в открытом космосе и конфисковать эти самые пластины с записями о ходе переговоров.

– Похоже на то, – рассеянно проговорил Гаффай. – Но какая женщина!

– Да уж, что и говорить, – охочий до подобных разговоров пилот сладко поежился. – Дней через полсотни, когда у меня сроки подойдут… – Он блаженно закатил глаза.

– Чур, право первой ночи за мной, – шутливо прикрикнул на него командир. – У меня асинтар на день раньше начинается.

Долоки долго пересмеивались, потом принялись рассказывать пикантные анекдоты. Когда же и эта тема была исчерпана, Гаффай встал, широко зевнул, продемонстрировав ряды великолепных зубов, и заявил, что намерен все-таки поспать, пусть даже в койке рядом с ним и не будет очаровательного сенатора.

– Да, эта тревога нас надолго выбила из колеи, – сокрушенно произнес Туб. – А ведь могло повернуться гораздо хуже.

– Хуже, по-моему, некуда, – буркнул командир.

Но ремед настаивал на своем и принялся в подтверждение собственной гипотезы водить световым карандашом по голограмме звездного неба. Для задержания нарушителя, говорил он, трем патрульным кораблям пришлось надолго покинуть свои позиции, и к тому же взрыв противолокаторных торпед образовал протяженную зону гравитационной невидимости. В результате огромный участок пространства оказался неприкрытым и непросматриваемым, так что в этом секторе могли при желании просочиться боевые корабли потенциальных противников.

– Думаю, таким образом они репетировали внезапный удар по Ратулу, – сделал вывод штурман. – Если бустафонцы в союзе с тинборами повторят такой приемчик перед началом настоящей войны – их эскадры окажутся на подступах к Аксару и Бирну прежде, чем мы опомнимся и успеем стянуть флот для организации обороны.