Порой незлобен как дитя,

Был добр и честен, но шутя.

XYH

Он не был тем, что волокитой

У нас привыкли называть;

Он не ходил тропой избитой,

Свой путь умея пролагать;

Не делал страстных изъяснений,

Не становился на колени;

А несмотря на то, друзья,

Счастливей был, чем вы и я.

Таков-то был штаб-ротмистр Гарин:

По крайней мере мой портрет

Был схож тому назад пять лет.

хтш

Спешил о редкостях Тамбова

Он у трактирщика узнать.

Узнал немало он смешного

Интриг секретных шесть иль пять,

Узнал, невесты как богаты,

Где свахи водятся иль сваты;

29

Но занял более всего

Мысль беспокойную его

Рассказ о молодой соседке.

"Бедняжка! - думает улан,

Такой безжизненный болван

Имеет право в этой клетке

Тебя стеречь - и я, злодей,

Не тронусь участью твоей?"

XIX

К окну поспешно он садится,

Надев персидский архалук;

В устах его едва дымится

Узорный бисерный чубук.

На кудри мягкие надета

Ермолка вишневого цвета

С каймой и кистью золотой,

Дар молдаванки молодой.

Сидит и смотрит он прилежно...

Вот, промелькнувши как во мгле,

Обрисовался на стекле

Головки милой профиль нежный;

Вот будто стукнуло окно...

Вот отворяется оно.

XX

Еще безмолвен город сонный:

На окнах блещет утра свет;

Еще по улице мощеной

Не раздается стук карет...

Что ж казначейшу молодую

Так рано подняло? Какую

Назвать причину поверней?

Уж не бессонница ль у ней?

На ручку опершись головкой,

Она вздыхает, а в руке

Чулок; но дело не в чулке

Заняться этим нам неловко...

И если правду уж сказать

Ну кстати ль было б ей вязать?

30

XXI

Сначала взор ее прелестный

Бродил по синим небесам,

Потом склонился к поднебесной

И вдруг... какой позор и срам!

Напротив, у окна трактира,

Сидит мужчина без мундира.

Скорей, штаб-ротмистр! ваш сюртук!

И поделом... окошко стук...

И скрылось милое виденье.

Конечно, добрые друзья,

Такая грустная статья

На вас навеяла б смущенье;'

Но я отдам улану честь

Он молвил: "Что ж? начало есть".

ххп

Два дня окно не отворялось.

Он терпелив. На третий день

На стеклах снова показалась

Ее пленительная тень;

Тихонько рама заскрипела.

Она с чулком к окну подсела.

Но опытный заметил взгляд

Ее заботливый наряд.

Своей удачею довольный,

Он встал и вышел со двора

И не вернулся до утра.

Потом, хоть было очень больно,

Собрав запас душевных сил,

Три дня к окну не подходил.

ххш

Но эта маленькая ссора

Имела участь нежных ссор:

Меж них завелся очень скоро

Немой, но внятный разговор.

Язык любви, язык чудесный,

Одной лишь юности известный,

31

Кому, кто раз хоть был любим,

Не стал ты языком родным?

В минуту страстного волненья

Кому хоть раз ты не помог

Близ милых уст, у милых ног?

Кого под игом принужденья,

В толпе завистливой и злой,

Не спас ты, чудный и живой?

XXIV

Скажу короче: в две недели

Наш Гарин твердо мог узнать,

Когда она встает с постели,

Пьет с мужем чай, идет гулять.

Отправится ль она к обедне

Он в церкви, верно, не последний;

К сырой колонне прислонясь,

Стоит все время не крестясь.

Лучом краснеющей лампады

Его лицо озарено:

Как мрачно, холодно оно!

А испытующие взгляды

То вдруг померкнут, то блестят

Проникнуть в грудь ее хотят.

XXV

Давно разрешено сомненье,

Что любопытен нежный пол.

Улан большое впечатленье

На казначейшу произвел

Своею странностью. Конечно,

Не надо было б мысли грешной

Дорогу в сердце пролагать,

Ее бояться и ласкать!

Жизнь без любви такая скверность!

А что, скажите, за предмет

Для страсти муж, который сед?

32

С)

XXVI

Но время шло. "Пора к развязке!

Так говорил любовник мой.

Вздыхают молча только в сказке,

А я не сказочный герой".

Раз входит, кланяясь пренизко,

Лакей. "Что это?"-"Вот-с записка;

Вам барин кланяться велел-с;

Сам не приехал - много дел-с;

Да приказал вас звать к обеду,

А вечерком потанцевать.

Он сам изволил так сказать".

"Ступай скажи, что я приеду".

И в три часа, надев колет,

Летит штаб-ротмистр на обед.

XXVII

Амфитрион был предводитель

И в день рождения жены,

Порядка ревностный блюститель,

Созвал губернские чины

И целый полк. Хотя бригадный

Заставил ждать себя изрядно

И после целый день зевал,

Но праздник в том не потерял.

Он был устроен очень мило:

В огромных вазах по столам

Стояли яблоки для дам;

А для мужчин в буфете было

Еще с утра принесено

В больших трех ящиках вино.

xxvro

Вперед под ручку с генеральшей

Пошел хозяин. Вот за стол

Уселся от мужчин подальше

Прекрасный, но стыдливый пол

И дружно загремел с балкона,

Средь утешительного звона

33

Тарелок, ложек и ножей,

Весь хор уланских трубачей:

Обычай древний, но прекрасный;

Он возбуждает аппетит,

Порою кстати заглушит

Меж двух соседей говор страстный

Но в паше время решено,

Что все старинное смешно.

Родов, обычаев боярских

Теперь и следу не ищи,

И только на пирах гусарских

Гремят, как прежде, трубачи.

О, скоро ль мне придется снова

Сидеть среди кружка родного

С бокалом влаги золотой

При звуках песни, полковой!

И скоро ль ментиков червонных

Приветный блеск увижу я,

В тот серый час, когда заря

На строй гусаров полусонных

И на бивак их у леска

Бросает луч исподтишка!

XXX

С Авдотьей Николавной рядом

Сидел штаб-ротмистр удалой

Впился в нее упрямым взглядом,

Крутя усы одной рукой.

Он видел, как в ней сердце билось.

И вдруг-не знаю, как случилось,

Ноги ее иль башмачка

Коснулся шпорой он слегка.

Тут началися извиненья

И завязался разговор;

Два комплимента, нежный взор

И уж дошло до изъясненья...

Да, да - как честный офицер!

Но казначейша - не пример.

XXXI

Она, в ответ на нежный шепот,

Н-гмой восторг спеша сокрыть,

Невинной дружбы тяжкий опыт

Ему решилась предложить

Таков обычай деревенский!

Помучить - способ самый женский.

Но уж давно известна нам

Любовь друзей и дружба дам!

Какое адское мученье

Сидеть весь вечер tete-a-tete

С красавицей в осьмнадцать лет

XXXII

Вообще я мог в году последнем

В девицах наших городских

Заметить страсть к воздушным бредням

И мистицизму. Бойтесь их!

Такая мудрая супруга,

В часы любовного досуга,

Вам вдруг захочет доказать,

Что два и три совсем не пять;

Иль вместо пламенных лобзаний

Магнетизировать начнет

И счастлив муж, коли заснет!..

Плоды подобных замечаний,

Конечно б, мог не ведать мир,

Но польза, польза мой кумир.

XXXIII

Я бал описывать не стану,

Хоть это был блестящий бал.

Весь вечер моему улану

Амур прилежно помогал.

Увы - - - - -

Не веруют амуру ныне;

35

Забыт любви волшебный царь;

Давно остыл его алтарь!

Но за столичным просвещеньем

Провинциалы не спешат;

XXXIV

И сердце Дуни покорилось;