Череда кошмаров сменилась воспоминаниями. Мёртвые города. Их хозяин проходил, не глядя по сторонам. Пати игроков, утверждающих, что есть местных можно, ведь они не люди. Их мы перебили за несколько секунд.

Он это забыл. Я помнил. Но в этот раз мне тоже стало тяжело, как и хозяину. Может, мне тоже вычеркнуть это из своей памяти?

В этом-то весь и смысл — забывать зло. Забывать боль. Если помнить всё, можно сойти с ума. Или, что хуже, потерять надежду.

И хозяин её потерял. Он тонул и тянул меня за собой. Вот-вот его должны были оставить силы, и он бы стал неуправляемым чудовищем, желающим лишь мести. Ему стало бы плевать на всех игроков, всех местных. Пусть весь мир погибнет, но он отомстит. За себя и за всех погибших.

Крылья Тени, держащие его над Скверной, рвались. Они не были способны выдержать нас обоих. Но, что хуже всего, я тянул его вниз.

Будь у меня тело, я бы вздохнул, как это часто делал хозяин, когда нужно было сделать что-то неприятное, но необходимое. Лучше умереть сейчас, иначе его безумие поглотит и меня. А это прямой путь к Скверне. Я бы закрыл глаза и расслабился, если б мог. Вместо этого я послал то, что составляло моё тело, во все органы хозяина и попытался отключиться от всего. Уйти в небытие…

И тогда…

… он начал сопротивляться мне. Мы одновременно будто очнулись от тяжелого сна.

Что случилось? Почему появилась эта тяга к жизни?

И тогда его подсознание показало её. Ту мерзость, что причиняла мне боль.

Судья.

Бесстрастный взгляд белёсых глаз. Плотно сжатые бледные губы. И Свет, причиняющий мне боль.

Да, в этот раз мне тоже стало больно. Но её образ, возникший в сознании хозяина, удержал нас где-то у самой границы, которую нельзя было пересекать, а потом вытолкнул вверх.

Мы окончательно очнулись. Рядом сидела утопленница. Я «вгляделся» в неё внимательней, и понял, что она носит моего ребёнка. Моего, Комка, не Безымянного человека, хотя именно он дал семя для его зачатия. Неужели какая-то часть меня тоже в этом участвовала?

Я… я… не могу описать это чувство, потому что я никогда раньше его не испытывал. А если бы испытал раньше, то умер бы.

Но сейчас… сейчас…

Я ушёл в себя в полной растерянности. Нужно изучить происходящее с нами повнимательней.

Я потерял целую неделю, приходя в себя на болоте. Да и в дорогу двинулся, ещё не восстановив силы как следует.

Когда Синеглазка поняла, что я сам могу о себе позаботиться, она начала пропадать на болоте. Впрочем, винить её не в чем — она ухаживала за мной все три дня, что я валялся без сознания, и кормила рыбой из пруда. Я же бредил, метался и блевал чёрной слизью. Глядя на отравленную траву, могу предположить, что из меня выходила Скверна, которой я набрался в «кармане». К счастью, интерес к сексу у Синеглазки в эти дни пропал совершенно, её куда больше интересовали новые соседи.

Человекодеревья вернули себе прежние тела и теперь разбрелись по округе в поисках пропитания. Разум ещё не проснулся в них окончательно, но они могли представлять опасность для старых жителей. Да и ресурсов на всех могло не хватить. По словам Синеглазки зрело что-то вроде раздела сфер влияния. Местные утопленники, да и другие разумные твари, не были бездумны, у них было даже что-то вроде культуры, а уж отношения между собой у них складывались ничуть не проще, чем у людей. Легко относиться к ним как к безмозглым тварям, которых можно убивать только ради лута и опыта (а именно так я относился к подобным существам ещё осенью), но когда узнаёшь о строгой иерархии, разделах охотничьих угодий и семьях, если хотите — кланах, сразу начинаешь считать их равными людям.

В общем, новичков хотели поставить на место, временно ограничив их свободу, а уж после договориться с теми, кто обрёл разум. К счастью, время на то, чтобы вывести меня из болота, у Синеглазки нашлось. Почему она была так занята? Да просто оказалось, что после смерти отца она вроде как глава клана, состоящего из нескольких семей утопленников и примкнувших к ним жабо-людям.

Уверен, что болотным жителям тоже небезразлична судьба этого мира. Кто знает, возможно, удастся использовать их.

Оказавшись на твёрдом, я в первую очередь двинулся к тракту. Ну, во вторую, в первую-то я отлежался в источнике, смывая с себя остатки Скверны. Весна во всю вступила в свои права, снег почти сошёл на нет, судя по разбухшим ручьям, горные перевалы тоже начали освобождаться от сугробов. Передо мной стояла дилемма — двигать сразу на юг, или свернуть на север, чтобы попытаться разнюхать хоть что-то о судьбе моего клана. К счастью, тракт ожил, и я встретил пати из полудюжины игроков, которые рассказали мне о том, что путь с севера ещё будет недоступен в течение пары недель. Столько времени терять я не мог, хотя даже и не пытался дать себе ответ, в чём причина такой спешки.

За три дня путешествия по практически безлюдной местности я вышел к Каменной Опоре — древней стене, построенной во времена Первой Смуты для обороны центральных частей Империи от северных варваров. Фактически, эта стена являлась границей местности, которую сейчас называют Сердцем.

Первая Смута, кстати, началась, когда Империя Гаспа рухнула. Закончилась она воцарением Корда. Вторая была во время крайнего посещения Гаспом этого мира. Третья, стало быть, идёт сейчас, и виноват опять Гасп, только об этом мало кто знает. У местных крепко утвердилось мнение, что она будет последней. После неё или мир и покой, или вечный покой.

Когда в первые дни своего пребывания здесь я смотрел на карту, эта местность обозначалась как место всеобщей свалки. То есть члены всех восьми фракций собирались здесь воедино. Если вспомнить тот хаос, что был на севере, происходящую здесь резню я даже не могу себе представить. Некоторые задания, получаемые игроками одной фракции, имели, прямо скажем, враждебные цели по отношению к игрокам другой. Это в игре. Здесь же могло вообще происходить всё, что угодно. Быть может, там установился мир, и игроки всячески помогают друг другу и местным.

Что ж, сейчас и узнаем. По дороге спросить было некого — мне встречались или бродяги, или разбойники. Та пати игроков была единственной, да и те собирались пока отсиживаться по лесам, терроризируя банду разбойников, которая им чем-то не понравилась.

На воротах стояла целая застава из новичков — два десятка воинов и друидов. Поэтому я решил перемахнуть стену где-нибудь в другом месте, благо таких было достаточно — Каменная Опора давно потеряла свою актуальность, и в некоторых местах из-за отсутствия ухода разваливалась буквально на глазах. Я отошёл на пару километров восточнее и спокойно проник через стену сквозь прореху размером в дом. С полчаса пришлось поплутать, запутывая следы — Опора патрулировалась. Но уже вскоре я оказался в полутора километрах южнее стены на тракте.

Что ж, мир и покой здесь, возможно, и царили. Глядя на стройные ряды виселиц, тянущиеся по обеим обочинам тракта, в этом можно было убедиться. Ну, потому что буянов здесь уже не должно остаться — виселицы скорее напоминали новогодние ёлки, только вместо гирлянд на них висели люди. Причём, судя по одежде, досталось всем — и местным, и игрокам, и новичкам, и оккультистам, и жрецам Корда. На самом деле, такая не избирательность внушала надежду: вполне может быть, что кому-то удалось договориться, и репрессиям подверглись только ненадёжные слои населения. По крайней мере, за весь день я не наткнулся ни на одного живого оккультиста или разбойника. Хотя народу-то на дороге хватало. Я встретил два торговых обоза и один обоз переселенцев. И тех, и других хорошо охраняли. Вот только охрана состояла из новичков и местных солдат. Ни одного игрока.

Как бы за здешний порядок не пришлось платить кровью игроков. Так уж каждый раз складывается, что мы всегда оказываемся с краю, что нами всегда можно пожертвовать.

К обозам приближаться я побоялся. Но мне как-то нужно вызнать о том, что здесь происходит, не напоровшись на какой-нибудь враждебно настроенный вооружённый отряд. В этом случае лучше всего всегда искать какого-нибудь оригинала, живущего в одиночку и на отшибе. В условиях постоянной войны задачка нетривиальная, но когда меня останавливали трудности? Здесь, кажется, всё спокойно, а значит, время на поиски у меня есть.