— Правильно.

— Машина, несмотря ни на что, остается машиной. Она не может двигаться и не может физически воздействовать на окружающий мир.

— Но она способна вести наблюдения, которые изменяют действительность на уровне квантовых частиц и, тем самым, влияют на естественный ход событий.

Синклер хмыкнул.

— Но ведь она не может двигать камни, манипулировать материальным миром?

— Насколько мы знаем, нет.

— Тогда наше самое слабое место в том, что мы должны доверять ее инструкциям об устройстве жизни в собственной цивилизации. Именно в этом наше уязвимое место в отношениях с Машиной.

— Да еще — моя голова. Что, если защитный шлем окажется неэффективным?

Если эта штука втянет в себя мой разум, в ее распоряжении окажется уйма информации, явно неблагоприятной для многих. И она сможет использовать ее против людей!

— Ты заранее приписываешь Мэг Комму злобные намерения. Твои слова предполагают, что Машина запрограммирована на то, чтобы вредить людям. Но даже если это и так, все равно Машина не может соревноваться по интеллекту с человеком. Разве она сумеет осознать проблемы эвристического характера, если начнет действовать против нас? — Синклер распростер руки. — Допустим, что она враждебна к людям, но тогда это проявится в каких-нибудь глупых приказах, например, не выращивать зерновые для нашего населения в следующем году.

— Она могла бы придумать что-нибудь похитрее — перепрограммировать наши мощности по производству молочных продуктов, включить добавки плутония в рацион кормления животных… — Стаффа покачал головой. — Проблема в том, что мы привыкли во всем полагаться на компьютеры и передав всю систему в ведение коммуникатора Мэг Комма, мы утеряем действительный контроль. Он может умертвить нас, сделав, казалось бы, незначительную ошибку. Опять все упирается в твою эвристику. Машина теперь должна будет принимать решения и действовать в реальном мире. Даже если она будет думать только о нашем благе, сможет ли уловить разницу между транспортировкой керамических плиток и партии куриных яиц?

— Нам придется соблюдать крайнюю осторожность.

— Это разумеется само собой. — Стаффа замолчал и остановился перед завалом из камней, преграждавшим путь. Между верхушкой каменной кучи и сводом туннеля оставалось небольшое пространство. — Было темно, и я спешил. Похоже, на этот раз у меня получилось не очень удачно: не рассчитал мощность заряда. Несколько часов работы для вибролезвий, и путь будет расчищен. Если хочешь, можно перебраться поверху и посмотреть, что там дальше?

Синклер отрицательно покачал головой.

— Нет. Давай лучше обождем.

При мысли о том, что придется ползти по тесной темной дыре с риском застрять там, у него по спине забегали мурашки.

Внезапно в глубоких пустотах внутри горы установилась полная тишина.

— Горные комбайны остановились, — сказала Эдна, надевая наушники электронного детектора звуков. — Очевидно, они прорубили путь.

Стаффа кивнул.

— Нам лучше вернуться.

Положив руку на плечо отца, Синклер произнес.

— Не принимай поспешных и необдуманных решений, Главнокомандующий, ладно?

Стаффа опустил глаза вниз, его лицо помрачнело.

— Я ничего не буду предпринимать до тех пор, пока не выясню, с чем мы имеем дело.

Магистр Браен лежал лицом вверх в своем антиграве, являясь пленником гравитационных полей. Без них его дряхлое сердце не смогло бы выдержать высокого давления и выполнять основную функцию — насоса, обеспечивающего кровью каждую клеточку тела. Легкие, уставшие от трехсотлетней работы были не в состоянии увеличивать и сокращать объем грудной клетки, обеспечивая ткани кислородом. Температура тела также вышла из-под контроля.

Браен умирал, став заложником технологии, позволявшей отдалить последний миг, растянуть мучения. Заключение, в котором находилось его тело, стало тотальным, поскольку даже во сне он оставался пленником, пленником своих собственных грез…

Ему было страшно в этой кромешной темноте. Он судорожно шарил в ней бессильными хрупкими руками и не находил ничего, кроме плотного, густого тумана. Как он ни вглядывался, но не мог ничего увидеть: ни малейшего проблеска света, ни движения никаких признаков жизни. Магистр задрожал от безграничного ужаса в попытался свернуться в клубок.

Вдруг, по едва ощутимому колебанию воздуха он почувствовал чье-то присутствие. Задыхаясь от страха Браен вновь принялся шарить руками перед собой. Прикосновение пальцев к лысому черепу на секунду успокоило его.

— Нет! Не может быть! — вскрикнул Браен, и по телу его опять прокатилась волна ужаса. В темноте вдруг загорелся пульсирующий красный свет. — Нет!

Браен обхватил руками голову, пытаясь защититься от надвигающейся опасности. — Я оставил тебя там! И у меня нет шлема!

Он встал на четвереньки и, задыхаясь, пополз назад, в темноту. Однако красный огонек вновь замерцал перед его глазами, зловеще окрашивая мрак. Браен в ужасе повернул назад и опять натолкнулся на красный свет. Он кое-как поднялся на ноги и побежал из последних сил, отчаянно взмахивая руками над головой в попытке отогнать, оторвать от себя щупальца, пронзавшие его череп и бурившие мягкую ткань мозга.

— Нет! — Браен упал и заколотил себя кулаками по голове, словно таким способом надеялся избавиться от чуждого присутствия в своем разуме.

— БРАЕН… ПРАВИЛЬНАЯ МЫСЛЬ… ИСТИННЫЙ ПУТЬ… ОТВЕТЬ МНЕ, БРАЕН! грубый и властный голос Машины чуть дрогнул и зазвучал с новой силой, громом отдаваясь внутри его черепа. — ОТВЕЧАЙ МНЕ, СМЕРТНЫЙ!

— Я… нет! Оставь меня в покое!

— ВАША ЦИВИЛИЗАЦИЯ ДОЛЖНА РУХНУТЬ.

— Нет, Повелитель. Мы слушаем и повинуемся. У нас возникают только Правильные Мысли. Мы принадлежим ИСТИНЕ!

Браен осел вниз, его тело колотила безостановочная дрожь.

— ТЫ ЛЖЕШЬ, БРАЕН! ГОВОРИ СО МНОЙ, ЧЕЛОВЕК! ДАЙ МНЕ ПОНЯТЬ ТВОЮ ЛОЖЬ. ТЫ НЕ СПРЯЧЕШЬСЯ ОТ МЕНЯ. Я УНИЧТОЖУ ТЕБЯ ТАК ЖЕ, КАК Я УНИЧТОЖИЛ ХАЙДА. И ТАК ЖЕ Я УНИЧТОЖУ ВАШУ ЦИВИЛИЗАЦИЮ.

— Нет, Повелитель! Нет, Мэг Комм! Я — твой слуга.

— ТЫ — ЛЖЕЦ, БРАЕН. Главнокомандующий Стаффа кар Терма, несмотря на все мои расчеты, еще жив.

— Мы следовали твоим инструкциям до последней буквы, Великий.

— Ты переметнулся на его сторону! О, гнусное, лгущее человеческое существо! Я мог бы раздавить тебя, Браен, как насекомое. Вы, презренные смертные, уничтожаете вашу цивилизацию ложью. Посмотри на тела своих соплеменников, принесенные тобой в напрасную жертву. Вглядись пристальнее в их глаза. Ты обрек свой род на уничтожение, Браен. Никогда больше в космосе не будет звучать человеческая речь. Повсюду будет царить тишина. Мертвая тишина…

Вечная.

— Нет, Повелитель. Я… мы действовали согласно нашей вере. Правильная Мысль — наша мысль!

— Главнокомандующий — раковый нарост на теле вашей цивилизации. Как любая угроза общественному спокойствию и согласию, он должен быть выкорчеван с корнем, и только ИСТИННЫЙ ПУТЬ залечит раны человечества. Я четко вижу все хитрости твоих коварных замыслов и интриг.

— Не существует никаких интриг. Я — твой преданный слуга, о, Великий!

Яркое пламя страха вновь стало пожирать Браена, когда контрольные щупальца Машины протянулись и принялись сверлить его мозг.

— Поверь, я служу только тебе!

— Тогда почему ты лжешь? От меня ничего нельзя скрыть! Ты предал меня, Браен. За предательство я убил Хайда. Один за другим вы умрете все: кто-то погибнет на войне, а кто-то умрет от голода. Их крики слабым эхом отразятся от Запретных границ. И на тебе будет лежать, вечное проклятие ответственности за гибель человечества. Ты будешь жить с сознанием того, что кости людей гниют и разлагаются в вечной темноте по твоей вине. В твоих ушах будут вечно звучать их отчаянные просьбы и мольбы. Темнота смыкается вокруг вас все теснее и теснее.

Ты чувствуешь это, Браен? Хладнокровно, безжалостно люди истребляют сами себя, делая продолжение рода человеческого невозможным. И скоро последнее дитя будет нащупывать охладевающими пальцами слабое тепло, которое называется жизнью, но вместо этого почувствует лишь холодное дыхание смерти.