Он сидел в комнате с заколоченными окнами. Пол белокаменный, стены из коричневого крашеного кирпича безо всяких украшений. Перед софой маленький столик. Кроме того, в комнате стояли коричневый письменный стол из бакелита в стиле 40-х годов и несколько стульев. У одной двери сидел молодой человек с длинными курчавыми волосами, в зеленой форме, на коленях он держал АК-47. За письменным столом, глядя в лицо Карла, сидел человек, назвавший себя Мишелем. Остальные вышли из комнаты и закрыли дверь.

– Мы поставили софу для твоего удобства, какое-то время тебе нельзя покидать эту комнату, – сказал Мишель, как только Карл, щурясь, разглядел его.

– А что будет потом? – спросил Карл.

– Нас не преследовали, но на сто процентов нельзя быть в этом уверенным. Следующий шаг будет, к сожалению, мучительным для тебя, но, я надеюсь, ты понимаешь нас. Ты требуешь немалого.

Карл не ответил, он ждал продолжения.

– Мы попросим у тебя разрешения заняться твоей одеждой, а пока ты получишь от нас новую. Но до того, как ты переоденешься, мы попросим врача освидетельствовать тебя, хочешь ты того или не хочешь, просто для нашего спокойствия. Надеюсь, что все закончится очень быстро.

Карл предчувствовал, что должно случиться, и кивнул. Достал бумажник, положил удостоверение личности с маленьким государственным гербом рядом с ним, потом, не проронив ни звука, разделся и сложил одежду в кучу на столе перед софой.

– Хорошо, – сказал мужчина, назвавшийся Мишелем, подошел к двери и легонько постучал. Вошли двое мужчин – молодой и постарше, голова второго была скрыта под черным капюшоном. В руках у молодого был пластиковый мешок, в него он сунул все вещи Карла, кроме бумажника и удостоверения, и исчез, закрыв за собой дверь.

Пожилой человек в черном капюшоне подошел к столу и достал какой-то инструмент из небольшой сумки. Затем надел пластиковую перчатку, смазанную вазелином, и повернулся к Карлу.

– Я – доктор Махмуд, прошу прощения за мой странный внешний вид, – сказал он. – Сначала я предложу самое неприятное. Будьте любезны, подойдите сюда и наклонитесь вперед, расставив ноги.

Карл нерешительно вздохнул, потом выполнил то, что просили. Это был первый (к его более позднему разочарованию в жизни), но не последний раз, когда его подвергали подобной проверке, которая (о чем он не имел ни малейшего представления) была фактически довольно обычной при контроле на границе в его собственной стране, и прежде всего в тюрьме Крунуберг, где сейчас четыре шведских активиста пропалестинского движения сидели по подозрению в терроризме, хотя для их задержания и не было никаких формальных поводов.

Следующим этапом было обследование полости рта. Держа зеркальце зубного врача в одной руке, замаскированный врач, который, без сомнения, был похож на самого настоящего врача, потыкал каким-то инструментом по каждому зубу и каждой найденной пломбе.

Затем были осмотрены ногти ног и рук, каждый отдельно, потом руки и ноги – явно в поисках каких-нибудь переломов. На вопрос, были ли у него таковые. Карл ответил: "Нет, никогда ничего не ломал".

После этого врач вытащил металлический детектор, собрал его, превратив в довольно увесистый инструмент, и прошелся им по каждому участку тела. Наконец обследование закончилось, врач собрал свои инструменты в сумку, остановился у двери рядом с охраной и вежливо поклонился.

– Кажется, все в порядке, благодарю вас за вежливое сотрудничество, надеюсь, что все у вас обойдется. Что сейчас будет происходить, я, к сожалению, не знаю, но расстреливать вас не станут, поскольку вы прошли все это. Ну, до свидания, уважаемый, – сказал врач. Все это производило абсурдно-комическое впечатление, поскольку его речь никак не вязалась с черным капюшоном террориста. Он постучал в дверь, и его выпустили из комнаты.

Вошел человек, назвавшийся Мишелем, и как-то смущенно посмотрел на Карла.

– Надеюсь, ты понимаешь нас, – сказал он.

Карл кивнул, и в этот момент палестинец с автоматическим карабином сообразил, что Карл все еще стоит абсолютно голый. Он быстро вышел и тут же вернулся с охапкой какой-то одежды. Американское военное обмундирование, знаки различия и рода войск сняты, но, скорее всего, это было обмундирование военно-морского пехотинца. Посредине спины зеленой рубашки несколько заштопанных дыр – видимо, от пуль – и бледно-коричневые пятна, не поддавшиеся стирке. Карлу показалось невероятным, что обмундирование убитых солдат могло вновь использоваться. Указательным пальцем он показал на дыры и штопку, и человек, назвавшийся Мишелем, явно прочел его мысли.

– Тут нет никакой преднамеренной символики, просто именно это попалось под руку. Форма принадлежала одному американскому солдату, погибшему в этом городе, – объяснил он с доброжелательностью, примерно столь же комичной, что и доброжелательность врача в капюшоне террориста.

– Вы застрелили его? – удивленно спросил Карл, натягивая на себя зеленую форму.

– Да, раз мы унаследовали его одежду, во всяком случае, мы не получили ее по американской программе помощи. Ну вот, сейчас, когда первый этап закончен, давай поговорим о твоих функциях в шведской разведывательной службе. Ты довольно молод. Начнем с этого.

– Мой возраст указан в удостоверении личности.

– Чем ты занимаешься в службе безопасности, чему ты обучен и какой специальности?

– Но на эти вопросы я не собираюсь отвечать.

– Я могу заставить тебя.

– Не верю. То, что ты спрашиваешь, – секретная информация Королевства Швеции.

– Надо ли нам превращать наш разговор в нечто неприятное?

Карл молча взвешивал ситуацию. Значит, этот человек хочет подвергнуть его пыткам. То, что Карл не хотел выдавать, было связано с его образованием, поскольку оно было военной тайной. Он никому не собирался сообщать шведские военные тайны.

Это – с одной стороны. Но, с другой, если они начнут пытать его, то сотрудничество, мягко говоря, будет затруднено, а если при этом они зайдут слишком далеко, то они неохотно позволят ему вернуться в Швецию живым.

– Даже шведам, находящимся здесь, я не сообщал своего имени, а вам сообщил. В официальных документах в Швеции вы можете узнать, что я сотрудник службы безопасности. Но эти сведения трудно получить, а вы, кстати, это уже знаете. Кроме того, я лейтенант шведского флота. У меня образование примерно такое, которое коммандос получают во всем мире. Я приехал в Бейрут невооруженным, сам искал встречи с вами, чтобы попросить о сотрудничестве, и больше говорить не собираюсь.

– Ты убежден в этом?

– Уверен настолько, насколько это вообще возможно. Мне не нравится твоя угроза пытками, и не потому, что это больно, а потому, что наше сотрудничество станет абсолютно невозможным.

– Ты считаешь, что мы можем убить тебя просто так?

– Да, само собой разумеется. Но этого вы не сделаете.

– Почему нет?

– Если моя теория правильна, что этот план есть "план Далет", а не "план Даал", то у нас интересы общие. Если вы убили шведского полицейского, то положение ваше неважное. А если вы убьете меня в Бейруте, оно будет еще хуже. Цена, которую вам придется заплатить, будет слишком высока. Кроме того, вы поставите ваших шведских "поклонников", способствовавших контакту, в невыносимую ситуацию. Они будут обвинены в преступлении. Ты должен это понимать, в этом я уверен. Итак, пора прекратить театр ужасов.

– Хорошо, – сказал человек, назвавшийся Мишелем, – очень хорошо! Ты начинаешь мне нравиться. Плевать на пытки.

Последние слова он произнес, неожиданно расплывшись в улыбке. Потом опять посерьезнел.

– Давай порассуждаем здраво, – продолжил он. – Хочешь ты или нет, но пока тебе придется остаться здесь. Какие при этом могут возникнуть проблемы, которых мы не можем предусмотреть, с посольством, например?

– Нет, я действую независимо от посольства, они не станут искать меня. Наоборот, я могу позвонить им, если возникнут проблемы, но ты, наверное, не об этом говоришь.