— Весело вы тут живете… — протянул Сергей. — А дружите хоть с кем-нибудь?

— Конечно, — удивился Льяти. — С Воронами дружим, с Волками, с Куницами… Только они все далеко от нас живут.

— Понятно. Кто далеко — те лучшие друзья. А кто соседи — враги навек. Так, что ли?

— Ну… — Льяти смутился. Было видно, что столь глубокая мысль до сих пор не приходила ему в голову.

— Короче, дикость тут полная, первобытная, — заявила Аглая. — Похоже, что кроме нас наводить порядок некому.

Сергей присвистнул, Димка тоже, только мысленно. Они едва-едва тут появились, — а Аглая уже наполеоновские планы строит. С другой стороны… Неправильно ведь ребята в этом мире живут. Глупо и неправильно. А они — советские пионеры. И оставить всё, как есть, они просто не смогут…

Димка поправил на плечах рюкзак, вздохнул и осмотрелся. Идти с проводником оказалось легко. Вообще, им здорово повезло на этот счет. В самом деле, кто бы мог подумать, что в горах надо идти не по дну долин, а по самому гребню? Да, он неровный, всё время приходится то вверх, то вниз, — но зато лес тут совсем не такой густой, как внизу, не давит сырая жара, да и вредной живности куда как поменьше.

Мальчишка почесал подживающую уже ссадину на губе и усмехнулся. Да уж — не всяк вывозит, кому везет. Дерись он самую малость похуже, — и не видать им ни проводника, ни его рассказов…

Сейчас Льяти шагал во главе отряда, ловко прыгая с камня на камень (бессовестно выделываясь перед девчонками, на взгляд Димки), бодро размахивая руками («а у нас есть такое… и на нем ещё такое… да, такое!..») и что-то всё время объясняя. Ирка не отходила от него, записывая Мудрые Изречения в блокнотик, и даже зловредная Аглая прислушивалась вполне благосклонно. Льяти, попав в фокус внимания сразу двух девчонок, благоухал и цвел, а вот лицо шагавшего рядом Антона было мрачнее тучи, и Димка подумал, что скоро уже «господина туземного посла» позовут отойти и обстоятельно поговорить насчет его не совсем скромных взглядов, которые он бросал совсем не туда, куда надо. Что из этого выйдет — сказать трудно. Льяти на год старше и силен, даже для своего возраста. Но и Антон совсем не выглядел задохликом. Драться он не любил, — но не любит, это не значит, не умеет. Прошлой зимой он здорово навалял двум хулиганам, которые что-то там сказали в адрес Ирки — а ведь они были оба на пару лет старше, и даже нож у них был… Тут до ножа вряд ли дойдет, конечно, — но зрелище обещало стать… интересным.

Мальчишка мотнул головой и рассмеялся. Все-таки, сон — великая вещь. Вчерашняя глухая жуть ушла, словно приснилась. Сейчас ему стало… интересно. Всё же, другой мир — это другой мир. Вереницы живописных облаков парили вокруг горных вершин, самые дальние из которых казались просто тенями на зеленоватом небе. Водопады, подобно каскадам драгоценных камней, рушились из межгорных долин по крутым обрывам. Свежий теплый ветер нес какие-то пушистые яркие комочки, — должно быть, местный аналог тополиного пуха, — и их было так много, что они тянулись высоко в небе темно-бордовыми полосами. Прямо на лету их подхватывали птицы и какие-то другие существа, похожие на летучих мышей. Далеко внизу по зеленым просторам долин бродили стада разноцветно-полосатых «быков» — или, как называл их Льяти, тайлоанг. Он рассказал уже, что они медлительны и туповаты, но всегда держатся в стаде и дружно дают отпор, так что добыть их почти невозможно…

Вообще, слушать Льяти было очень интересно, — рассказчиком он оказался отличным, по крайней мере, — очень эмоциональным. Вот если бы он ещё и руками перед носом у девчонок не размахивал…

— Красивый… — как назло выдохнула топавшая рядом Машка.

— Кто, этот лось? — удивился Димка. — Ну и что в нем красивого?

— Ну, спина… — Машка покраснела и смутилась.

Димка присмотрелся, — но никакой красоты не обнаружил. Ну, спина и спина. Ну и что? Лохмам Льяти не повредила бы расческа, да и ноги у него грязные — впрочем, если все время бегать босиком, оно и не удивительно. Аглае бы помыть это чудо природы — да заодно и подстричь, а потом и одеть во что-нибудь приличное… В самом деле, не годится же почти взрослому уже парню скакать в одном куске звериной шкуры… да ещё под носом у девчонок!..

Димка недовольно помотал головой. Фиг с ним, с нарядом — если Аглае этот дикарь нравится, то так ей и надо. Впрочем, послушать Льяти определенно стоило, — мальчишка хорошо понимал, что от этих самых рассказов вполне может зависеть их благополучие, а может, и сама жизнь…

— Странно, — вдруг сказала Машка, посматривая на голые плечи Льяти. — Он же всё время так ходит, да?

— Наверное. А что? — буркнул Димка.

— Тогда почему он совсем не загорел?

— В самом деле… — Димка задумчиво посмотрел на себя. Он уже полдня топал голый по пояс под громадным здешним солнцем, — а кожа даже не покраснела, словно он шел под лампочкой. — Выходит, что ни фига тут не загоришь.

— И не обгоришь, — вставила Машка.

Димка нахмурился. В самом деле, в прошлом году он обгорел так, что маме пришлось два дня обмазывать его сметаной, — но ведь красиво же получилось, черт побери! По крайней мере, когда «линька закончилась», как зловредная Машка называла облезание кожи. А в этом мире, выходит, солнце совсем другое, не такое злое, что ли. Но всё равно — обидно, словно у него отняли что-то вроде бы незаметное, но притом — очень нужное…

Мальчишка недовольно помотал головой. Ещё не хватало расстраиваться от такой мелочи! Солнечный ожог ему не грозит — вот и хорошо. Если на такой жаре пришлось бы ещё и от солнца кутаться, — то вышло бы совсем хреново. Всё же, странный здесь мир…

Подтверждение этому он получил буквально через минуту. Им открылась аккуратная, идеально круглая полянка, посреди которой торчал единственный громадный цветок — могучий, толще человека, коленчатый стебель высотой метра в четыре венчался единственным, метра в полтора, цветком неприятного ярко-розового оттенка, похожим на какую-то громадную муху — такая, по крайней мере, у Димки возникла ассоциация. Ирка с восторженным писком бросилась вперед, — но Льяти ловко схватил её за руку.

— Нельзя. Нельзя подходить, — неожиданно строго сказал он.