Под ногами отчетливо захлюпало, кеды сразу промокли. Они спустились на самое дно лощины, к очередному ручью, — кстати, зверски холодному, даром, что климат тут теплый…

— Ну, вот опять вляпались, — проворчал идущий впереди Эдик. — Не степь, а болото какое-то…

— Не нуди, ручьи здесь неширокие, — усмехнулся Максим. — Сейчас на берег выйдем.

Словно в насмешку, под ногами стало глубже. Ещё пара шагов — и вода поднялась до колен.

— В озеро вляпались, — прокомментировал Эдик. — Может, обойдем, а?

— Попробуем вброд, — сказал Максим. — А то собьемся с пути нафиг.

Сашка вздохнул. Хуже нет идти по азимуту: гора на пути, — лезь на гору, река на пути, — переплывай реку. Если под рукой нет карты, — отмечать путь, — то запросто уйдешь в сторону, а там и вовсе пройдешь мимо. Компас же отмечает лишь направление, — а насколько ты ушел вбок, он не покажет. Тем более, что Сашка уже видел здешние степные озера — длинные и прихотливо изогнутые. И неясно, насколько глубокие, — на пути у них не было возможности проверить. Зато уж теперь…

После ещё полусотни шагов вода поднялась до пояса. Сашка остановился, чувствуя, что начинает понемногу околевать.

— Давайте назад, — предложил Эдик. — Видно же, что тут нет дороги.

— Не видно, что нет, — парировал Максим. — Рюкзаки на голову и вперед. Без разговорчиков!

Теперь точно околеем, подумал Сашка, стаскивая рюкзак и пристраивая его на макушке, словно какой-то негр-носильщик. И за каким фигом я всё это делаю?..

Ещё через сотню шагов вода поднялась по грудь. Сашка замерз уже так, что начал дрожать. Идти стало трудно, и мальчишка начал опасаться, что его схватит судорога, а ничем хорошим, даже на таком мелком месте, это точно не кончилось бы.

— Давайте назад, — стараясь, чтобы зубы не выбивали предательскую дробь, предложил он. — А то точно… того.

— Вперед давай, — потребовал Максим. — Тот берег уже слишком далеко.

Да пошел ты, — хотел сказать Сашка… но не сказал. Как ни странно, именно потому, что ему сейчас очень хотелось домой. Как-то вдруг до него дошло, что зависит это только от них… и хотя в то, что поход этот поможет, он не верил, других вариантов, к сожалению, не было. Или так — или сиди и вой на луну…

Сашка сделал ещё несколько шагов… и почувствовал, что дно поднимается.

Почувствовав подъем, мальчишки удвоили усилия, так что на берег они выбрались как-то даже слишком быстро, как показалось Сашке. Все были мокрые, как мыши, и стучали зубами, но останавливаться Максим не дал: повел их дальше наверх, пока слой тумана не остался внизу, и на небе не проступили звезды.

— Дальше что? — спросил Сашка, стаскивая и выжимая одежду. — Тут даже костер развести не из чего, одна трава кругом, и та сырая…

— Дальше — физкульт-разминка, — ответил Максим. — Иначе простынем. Начали!..

Совет показался Сашка дурацким — меньше всего он мечтал заниматься физкультурой нагишом, на склоне холма, — но других способов согреться не было, и всего через пару минут мальчишка почувствовал, как кровь побежала быстрей. Ещё минут пять, — и он вполне обсох и смог одеться. Запасная одежда, к счастью, нашлась у всех.

— Пошли, — сказал Максим, надевая рюкзак.

Они вновь двинулись вверх по склону холма — и ещё минут через пятнадцать добрались до вершины. Сашка замер, осматриваясь. Земля лежала вокруг смутным призраком — ни огонька, лишь в небе мерцали бесчисленные звезды. Видно в их свете было неожиданно хорошо, — по крайней мере, Сашка смог различить, что впереди, в распадке между холмами, лежит роща.

— Пойдем туда? — спросил он.

— Нет, подождите… — Эдик принюхался. — Дымом пахнет — чувствуете?

— Нет, — ответил Максим.

— Ну, не дымом… гарью. Тут где-то костер жгли…

— Всё равно не чувствую, — сказал Максим.

— Отсюда пахнет, — Эдик пошел куда-то вбок.

Мальчишки пошли вслед за ним — и всего шагов через двадцать наткнулись на кострище. Свежее — зола была ещё теплой. Трава вокруг — вытоптана.

— Ага! — сказал Максим. — Этот костер мы и видели. Хорошо, что не свернули — иначе точно мимо бы прошли.

— Да, — Сашка вдруг почувствовал, как в душе поднимается свирепая такая гордость — да, было трудно, но он здесь. Вот так-то!..

— Дальше что? — спросил Эдик. — Если Льяти не врет — Астеры сейчас в той роще должны дрыхнуть. Пойдем искать?

— Пойдем, — согласился Максим. — Но искать не будем: вламываться к людям среди ночи — не лучший способ подружиться. Ляжем спать, — а поутру и познакомимся.

— А если Астеры с утра пораньше смоются? — спросил Сашка.

— Не смоются, — Максим широко зевнул. — Они ж не кочевники какие… Ладно, хватит болтать. Пошли.

Сашка стоял на берегу замерзшего озера, лениво посматривая вокруг. Тут был, очевидно, дачный поселок — низкие домики, прозрачные ограды и редкие кусты резко выделялись на фоне гладкого, нетронутого снега. Вокруг не горело ни одного огня — лишь на западе стояло беловато-фиолетовое, туманное зарево городских огней, сплавляя снег и ровный покров облаков в призрачном, розоватом свечении. К востоку небо постепенно темнело, но вокруг было довольно светло — он смог бы заметить человека метров за двести. Вот только никаких людей тут не было — никаких их следов, и он был уверен, что на километры вокруг нет никого… Царила мягкая, удивительная тишина. Ветра тоже не было, — то есть, совершенно, — а мороз всего на градус или два ниже нуля, так что воздух казался почти теплым.

Сашке было сразу и страшновато и уютно в этом призрачно светящемся мире, — он был рад, что вокруг нет людей, и в то же время, боялся этого. Ощущение одиночества подталкивало его сделать нечто запретное, — но он никак не мог представить, что именно… Слева от него поднимался высокий, пологий, густо застроенный склон — и взгляд множества темных окон смущал его: казалось, что оттуда за ним наблюдают. Там проходило шоссе, и далеко на юго-востоке Сашка видел скользящие по облаками призрачные пятна света — отблески фар поднимавшихся на косогор машин. Каждый раз он старался представить, что думают эти люди, отдаленные от него на несколько километров, и даже не подозревающие о том, что их присутствие заметно так далеко, — но каждый раз у него ничего не получалось. Наверное, надо подняться повыше, — подумал он… и проснулся.

Сашка зевнул и потянулся, пытаясь понять, что бы это значило. Какого черта он поперся на дачи зимой, да ещё и ночью?.. Наверное…

Он сел, — и все раздумья вылетели у него из головы: впереди, у берега ручья, стоял мальчишка лет пятнадцати, одетый лишь в легкомысленную юбочку из каких-то длинных листьев. Первое, что бросилось в глаза — удивительно чистый золотой цвет его кожи, одновременно яркий и насыщенный, очень резко выделявшийся на фоне темной зелени. В следующий миг Сашка заметил остальные цвета, и впечатление стало более глубоким: черные и блестящие волосы гостя, спутанные крупными кольцами, лохматой шапкой венчали голову и касались плеч. Из-под них внимательно смотрели большие, широко расставленные темно-синие глаза — их цвет, такой же одновременно яркий и насыщенный, был удивительно похож на цвет сияющего синего неба. Мальчишка был рослый для своих лет, широкогрудый, с узкой талией, очень стройный, — словно отлитый из гибкого живого золота.

Сашка отметил любовно зазубренный гарпун, который гость держал в руке, — и, наконец, начал замечать черты лица: широкий лоб, четкие черные брови, густоту длинных ресниц, короткий нос, высокие скулы, пухлые губы, очень красиво очерченные, — словно дважды изогнутый лук. Лицо у мальчишки было хмурым и серьезным, но, поймав Сашкин ошарашенный взгляд, он улыбнулся — открытой, дружелюбной улыбкой. Сашка так же дружелюбно улыбнулся в ответ, и парень даже поклонился, прижав ладони скрещенных рук к груди в обычном местном приветствии.

— Эй, вставайте, у нас гости! — Сашка не очень вежливо толкнул друзей.