– Когда садишься за карточный столик, как-то забываешь о времени, – ответил герцог, почти оправдываясь.

– Нет, я просто не понимаю, что на тебя нашло, – заявила герцогиня. – Позволь узнать, сколько ты проиграл за сегодняшний вечер?

– Почти ничего, сущие пустяки, – беспечно отозвался внук.

– Сколько? – настаивала герцогиня.

– Если хотите знать, не больше тысячи фунтов, – ответил герцог. – Я исправляюсь, верно, бабушка? Вчера вечером я проиграл десять тысяч, а позавчера – пятнадцать. Скоро я начну выигрывать, и тогда вы будете гордиться мною.

– Гордиться тобою! – Голос герцогини прозвучал, как удар хлыстом. – Гордиться тобою! Ты бросаешь на ветер доставшееся тебе наследство, словно глупый мальчишка, только что кончивший колледж!

Она собиралась еще что-то добавить, но внезапно вспомнила о Клеоне.

– Поговорим в другой раз, – с угрозой сказала она.

– Ничуть не сомневаюсь, – утомленно ответил герцог. – Ваши назидания становятся все длиннее.

– Довольно, – нетерпеливо прервала его герцогиня. – У нас в доме гостья; ее не интересуют наши семейные неурядицы.

– Вы в этом уверены? – вкрадчиво спросил герцог. Темные глаза его встретились с глазами Клеоны, и к своему глубокому изумлению в них она увидела выражение крайней неприязни. Ей показалось, будто ее коснулась ледяная рука. Она поежилась.

– Клеона проделала долгий путь, добираясь до нас, – сказала герцогиня, отворачиваясь от внука. – У тебя несколько растрепанный вид, дитя мое. Надеюсь, путешествие не слишком тебя утомило?

– Конечно нет, – быстро ответила Клеона и постаралась пригладить волосы, сообразив, что их растрепал ветер. После стольких часов, проведенных на козлах рядом с Джеббом, должно быть, она и впрямь представляла собой печальное зрелище.

– Обычно моя карета едет плавно, и подушек там предостаточно, – сурово сказала герцогиня, – так что я всегда в форме, сколько бы часов ни провела в дороге.

Сама того не сознавая, Клеона бросила на герцога умоляющий взгляд. Только бы он не выдал ее, рассказав герцогине, что она ехала на козлах рядом с кучером, оттого так и выглядит. К счастью для девушки, герцог лишь насмешливо глянул на нее. Конечно же, он прекрасно понимал, в каком затруднительном положении оказалась гостья.

– Я… мне стало… немножко нехорошо, мадам, – забормотала Клеона, – и я открыла окно. Поэтому и выгляжу так….. неопрятно.

– Да, поди, и устала, – добавила герцогиня. – Я велю принести горячего супу. Думаю, ты от него не откажешься. Но сначала, не хочешь ли ты пройти в спальню и привести себя в порядок?

– Да, мадам, очень хочу, – с благодарностью ответила Клеона.

Герцогиня взяла со столика рядом с креслом серебряный колокольчик и позвонила. Дверь тотчас отворилась.

– Проводите мисс Мандевилл к миссис Мэтьюз, – приказала герцогиня лакею.

Клеоне просто не верилось, что в такое позднее время в доме еще никто не спит. Экономка в шуршащем шелковом платье со связкой ключей на поясе отвела девушку наверх в просторную и роскошную спальню. В первый момент Клеона могла только молча взирать на постель под балдахином, мягкие ковры под ногами, украшенные герцогским гербом канделябры и огонь, горящий в камине за серебряной решеткой. Две горничные, стоя на коленях, уже распаковывали ее дорожный сундук. Ей подали душистую теплую воду для умывания; еще одна горничная стояла наготове, чтобы причесать и хоть как-то уложить волосы.

Пока служанка причесывала Клеону, к вороту ее платья подкололи свежую кружевную косынку-фишю и надели на ноги другие туфли. После этого экономка проводила ее до лестницы, откуда лакей довел ее до Голубой гостиной и бесшумно открыл перед ней дверь.

Перешагнув через порог, Клеона стала свидетельницей еще одной яростной перепалки между герцогом и вдовствующей герцогиней.

– Бабушка, оставьте меня в покое, – сердито говорил герцог. – Я сам в состоянии разобраться в собственных делах.

– Твой поверенный сообщил мне, что у тебя двести тысяч долгу, – возразила герцогиня. – Если для расплаты с долгами ты думаешь продать землю, то очень ошибаешься. Линкские земли – это неприкосновенная собственность, которую ты обязан оставить в наследство своим детям и внукам. По-моему, я уже говорила, что у тебя один выход.

– Бабушка, ради всего святого! Неужели вы и впрямь думаете, что я буду терпеть какую-то растрепанную деревенщину ради ее приданого? – в бешенстве выпалил герцог.

Герцогиня собиралась ему что-то ответить, но слегка повернула голову и заметила Клеону. На мгновение воцарилась неловкая тишина, а когда Клеона в некотором смущении медленно направилась к камину, герцог резко повернулся и пошел к двери в другом конце комнаты. Он вышел, громко хлопнув дверью.

«Отвратительный человек!» – сказала себе Клеона и впервые подумала, что, пожалуй, с удовольствием будет изображать Леони и, возможно, сумеет преподать этому невоспитанному молодому человеку хороший урок. Он этого вполне заслуживал.

Клеона пробудилась после глубокого сна. В первое мгновение она не могла понять, где находится; затем она вспомнила о Леони, надеясь, что та благополучно приближается к Холихеду.

До чего же было приятно лежать между прохладными, пахнущими лавандой простынями, а не качаться в такт движению кареты. Вновь она вспомнила свое вчерашнее прибытие на Беркли-сквер и подивилась тому, что почти не испугалась. Если бы еще неделю тому назад ей сказали, что она будет представлена четырем довольно пьяным джентльменам и не затрепещет от страха, она бы ни за что не поверила. Даже герцогиня оказалась не такой пугающей, какой она ее себе представляла. Теперь Клеоне было ясно, что больше всего она боялась разоблачения в первый же момент после прибытия. Этот страх пересиливал все прочее.

Первое испытание прошло благополучно. Она корила себя за трусость. В конце концов, как не раз и не два повторяла ей Леони, едва ли кто-нибудь из тех, кто посещал Мандевилл-Холд в Йоркшире, окажется на Беркли-сквер.

Клеона поглубже зарылась в подушки и с восторгом подумала, что сегодня увидит Лондон. Раньше она и представить себе не могла, что сможет совершить такое далекое путешествие, да еще с подобной роскошью.

Мать часто рассказывала ей, как весело проводила здесь время до замужества. Сколько помнила себя Клеона, она любила слушать эти рассказы на ночь, но всегда воспринимала их как волшебную сказку. Ей никогда и в голову не приходило, что с ней может такое произойти. И вот, пожалуйста, она в Лондоне. Правда, под чужим именем, во всяком случае, две-три недели можно радоваться жизни, пока ее не разоблачат или пока не дойдут сюда вести о замужестве Леони.

К счастью, Клеона весьма туманно представляла, как это произойдет. Возможно, Леони напишет герцогине или новости о замужестве дочери дойдут до сэра Эдварда, он приедет в Лондон, и тогда обнаружится, кто занял место его дочери… Клеона содрогнулась, представив себе, как сэр Эдвард обрушит на нее свой гнев и будет кричать, как кричал при ней на своих работников и слуг, а иногда даже на Леони. Ей сделалось нехорошо. Однако она, с присущей ей жизнерадостностью и оптимизмом, скоро успокоилась и решила не тревожиться раньше времени. Может, она сумеет убежать в Йоркшир, как только узнает, что свадьба Леони состоялась. По крайней мере, так она избежит некоторых объяснений и обвинений. Но что бы ни случилось в будущем, сейчас она будет наслаждаться жизнью. Пусть это хоть как-то оправдает гнев, а возможно, и наказание, которые ее ждут, когда обнаружится обман.

Нельзя терять ни секунды, нужно пользоваться каждым драгоценным мгновением, которое ей отпущено! Клеона села в постели. Она начала раздумывать, не вызвать ли кого-нибудь из слуг, но тут раздался осторожный стук в дверь; горничная в чепце почтительно сделала на пороге реверанс и внесла завтрак на серебряном подносе.

– Ее светлость осведомляется, как вам спалось, мисс, и просит быть готовой ровно через полчаса, чтобы не заставлять лошадей ждать.