– Переночуем, обсохнем и уйдем, – сказал Леха. – Завтра про нас уже никто и не вспомнит. Там никто никому не нужен, и никому ни до кого нет дела.

– Пошли, – сказал Таранов.

Старый, почти целиком расселенный дом на 16-й линии смотрел темными окнами. Во многих не было стекол и даже рам. Светились два окна на втором этаже и два – на пятом.

На лестнице не горело ни одной лампочки. Дверь в квартиру на пятом этаже была приоткрыта. Из щели на лестницу лился желтый свет, падал на стену с рисунком огромной поганки и лозунгом: «Сделаем мир цветным!» Доносился слабый звук музыки – медленной и тягучей, как движение каравана в пустыне… Лешка решительно распахнул дверь. В бесконечно длинном коридоре висели лохмотья обоев, горела единственная лампа без абажура и сидела на полу крыса. Конец коридора терялся в темноте, пахло ацетоном и сортиром.

Первым человеком, которого Таранов увидел в притоне, была женщина. На вид лет тридцати, почти голая – в одних колготках и лифчике, она сидела на корточках в кухне и дрожала. Из-под серой кожи выпирали ребра, резко выделялись черные, в незаживающих язвах, вены… Таранов заглянул в кухню, мельком посмотрел на женщину и двинулся дальше. В одной из комнат сидели на грязном матрасе два подростка – с первого взгляда было очевидно, что они в полной «отключке». На полу лежали шприц со следами крови и закопченная ложка с изогнутой ручкой… Еще три комнаты были пусты. А в четвертой на полу лежал человек в свитере, но без штанов. Когда Иван открыл дверь в комнату, в нос ударил знакомый запах разложения. От тела шарахнулись в стороны несколько крыс. В слабом свете зажигалки Таранов рассмотрел, что ноги человека обглоданы… На жестокой своей службе Таранов видел много такого, чего человеку видеть не следует. Но даже ему стало тошно и мерзко.

– Пойдем отсюда, – сказал он Лешке. Тот судорожно сглотнул и сказал: – Пойдем.

– Змеи! – раздался крик из коридора. – Маленькие голодные змеи!

Таранов обернулся и увидел ту самую женщину, что сидела в кухне, – она каталась по полу и кричала:

– Они жрут меня изнутри. Они выедают мой мозг! Мои глаза! А-а-а-а! Маленькие голодные змеи! Маленькие голодные змеи выжирают мой мозг изнутри!

Таранов молча смотрел на женщину, потом перевел взгляд на Лешку. В глазах у Лешки был ужас.

Известие об очередной крупной неудаче и исчезновении (предположительно – гибели) Палача застало Гранта в «колхозе». Сын поехал туда, чтобы лично проконтролировать приемку оборудования для лаборатории и «приставить к делу» Зайцева.

Для начала он дал разгон «председателю колхоза» за экономию на безопасности: я разворачиваю дело на миллион, а ты экономишь пару тысяч баксов! Немедленно свяжись с Палачом, и через день представите мне план нормального технического обеспечения безопасности объекта.

Потом Грант осмотрел подвал, где разместилась лаборатория, и показал Зайцеву ящики с оборудованием. Медикхимик бегло просмотрел аппаратуру и список прекурсоров. Остался доволен и особо похвалил «обратный холодильник» – незаменимый для некоторых химических процессов агрегат.

– Все в высшей степени замечательно, Грант Витальевич, – сказал медик-химик. – Такой «йогурт» сварим – пальчики оближешь… Но у меня есть одна просьба.

– Да?

– Эти двое молодых людей, которые обслуживают существующее производство…

– Я понял, – сказал Грант, – сегодня же их здесь не будет… Но ведь в одиночку при серьезных объемах тут не справиться. Нужен помощник.

– Помощника я подберу сам, – ответил Зайцев.

– Нет, Андрюша, – Грант назвал Зайцева фамильярно – по имени. – Нет, Андрюша. Кого попало я к делу не привлекаю. На твою проверку ушло полтора месяца и куча денег. Поэтому, господин кандидат, человечка в помощники я тебе подберу из своих кадров.

Зайцев спорить не стал. По дороге в «колхоз» он обговорил с Сыном условия своего «контракта». Даже по грубым прикидкам выходило, что через два-три года он станет миллионером. Валютным миллионером! Большая часть денег при этом будет оседать в одном из оффшорных банков – так надежнее… А потом придет время перебираться за бугор самому. Вечно заниматься опасным ремеслом подпольного производителя наркотиков нельзя. Три года назад кандидат наук Зайцев едва не погорел на производстве наркоты. Откупился и дал себе зарок никогда больше не связываться с зельем. Решил – и действительно некоторое время жил жизнью скромного начальника лаборатории одного ведомственного НИИ. Это, однако, не смогло удовлетворить ни профессиональных амбиций, ни, тем более, материальных. Терзаясь сомнениями, Зайцев организовал маленькое «надомное» производство винта в гараже. Однако довольно скоро попал в поле зрения офицера милиции, который «сотрудничал» с Палачом… Гром не грянул, и наручники не сомкнулись на руках подонка. Опер – борец с наркотиками – «продал» Зайцева Палачу. Разумеется, с очень неплохой выгодой… Особенно кстати это приобретение пришлось в связи со сменой власти – покойный Папа не очень жаловал наркоторговлю. Менталитет живущего по закону блатного не позволял. А вот Сын сразу ухватился за тему. Наверное, потому, что рассказ черного Миси произвел на него сильное впечатление. Аморальность наркоторговли нисколько не смущала Сына…

Андрей Андреевич Зайцев – представитель самой гуманной в мире профессии – спорить с Сыном не стал. «Лекарь»– убийца согласился, что помощника ему подберет хозяин… Ехидно подумал про себя, что Сын хочет приставить к делу соглядатая. Кандидат же своих технологий сдавать никому не собирался.

Сын похлопал Зайцева по плечу, бросил: «Ну, разбирайся тут», и пошел на причал. А медик-химик остался в подвале с колбами, горелками и реактивами.

На причале Сын сел прямо на доски, свесил ноги вниз и закурил. День был солнечный, теплый. Редкие плыли в небе облака, накатывалась мелкая волнишка. Настроение у Сына было отличным. Он даже предположить не мог, что через несколько секунд оно будет испорчено.

Выкурив сигарету, Сын поднялся… и сразу увидел «председателя колхоза», спешащего к нему. Интуитивно понял: что-то произошло. «Колхозник» подошел и остановился в двух метрах от Гранта. Оскалил прокуренные зубы и произнес: