Ойва Юнтунен смотрел на открывавшееся перед ним бескрайнее болото Куопсувуома. Тучи комаров поднимались из непролазной трясины и впивались своими жалами в кожу профессионального преступника. Ойва Юнтунен подумал: так что, это и есть хваленая магия Лапландии? Дыхание болот, фу, дьявольщина.

Тем не менее имело смысл пожить здесь отшельником. Ведь за это время убийцу-рецидивиста Сииру освободят, и он сразу же бросится искать своего подельника. Бросится, как борзая за электрическим "зайцем". Однако сюда когти убийцы-рецидивиста Сииры не доберутся.

Только бы майор Ремес вернулся обратно. Одному Ойве Юнтунену в тайге не выжить, да и не очень-то это и приятно.

Ойва с тоской вспомнил свою роскошную квартиру в Стокгольме. Жизнь там была классная! Хорошая еда, превосходные вина, приятная музыка, умные приятели... А если хотелось общества щедрых женщин, стоило лишь позвонить Стиккану, и дело было в шляпе. Полицейские, конечно, раз в месяц наведывались со своими проверками, однако и к легавым привыкаешь, если общаешься с ними годами.

Иногда случалось так, что власти и не наведывались с обычной проверкой именно тогда, когда Ойва Юнтунен их ждал. Тогда преступник чувствовал себя одиноким и заброшенным. Как тяжело больной человек, которого никто из родных и друзей не навещает. С другой стороны, было страшно: не задумала ли полиция что-нибудь особенно пакостное, раз опаздывает с проверкой? Когда же после нескольких дней неопределенности полицейские все-таки приходили с проверкой как бы внезапно, жизнь опять входила в свою колею. Совершенно явно эти проверки нравились и самим полицейским. Ойва Юнтунен был хорошим хозяином. Он с готовностью открывал ящики комодов, демонстративно перетряхивал постельное белье и стучал по стенам под картинами, показывая тем самым, что никаких тайников после последнего посещения полицейских в квартире не было оборудовано. И всегда у полицейских была возможность посмаковать марочные вина и пожевать соленого печенья в качестве приправы к этой, такой будничной, работе.

Ремес задержался в Киттиле на четверо суток. И хотя Ойва Юнтунен был городским бандюгой, он кое-как справился. Оставленные майором продукты оказались кстати, так же как и сделанный для защиты от дождя небольшой навес.

Вот только время тянулось бесконечно. Вспомнились молодые годы, проведенные в тюрьме. И тогда тоже времени было хоть отбавляй, но никакого интересного занятия. Ойва Юнтунен коротал срок, разрабатывая в уме самые замысловатые планы побега. Теперь он прибегнул к тому же способу, однако ситуация была какой-то непривычной, да и разработка плана не приносила такого же удовлетворения, как в молодости. Тогда Ойва Юнтунен решил отправиться по ягоды. Он нашел несколько ягод черники. На вкус они были не особо сладкие – наверное, еще незрелые. На обратном пути Ойва провалился в болотную трясину и промок до нитки. Даже содержимое бумажника было все в грязи.

Ойва Юнтунен развел костер и стал сушить одежду. Он вытащил из бумажника пятисотмарковые банкноты и разложил на камнях для просушки. Какой-то убогостью веяло от этого занятия.

Неожиданно компанию Ойве составил новый приятель. Это был маленький лисенок, которого, похоже, очень интересовал полуобнаженный мужчина, чем-то занимавшийся у костра. Ойва бросил лисенку кусочек колбасы, думая, что тот голоден.

Маленький всклокоченный зверек не испытывал страха перед человеком, и даже перед профессиональным преступником. Он был так голоден, что вскоре рискнул обнюхать брошенную приманку, и поскольку у той был приятный запах, он быстро глотал ее по мере того, как ее ему швыряли. Он осмелился подойти К костру на двадцать метров.

Когда банкноты высохли, они стали легче и понеслись по воздуху в потоке легкого ветерка. Ойва Юнтунен спал у костра и поначалу не заметил, что его деньги оказались рассыпанными в ближайшем лесочке. Но лисенок их заметил сразу же и подумал, что ему вновь подбросили лакомых кусочков. Смело схватил он одну бумажку и отправился восвояси с банкнотой в пасти.

Когда же Ойва Юнтунен увидел, что лисенок вытворяет с его деньгами, он вскочил и бросился собирать оставшиеся капиталы. Лисенок бежал по Куопсувуоме с пятисоткой в зубах, и Ойва больше ее не увидел. Он собрал остальные деньги на ягельнике и тщательно сложил их в бумажник. Теперь он был на пятьсот марок беднее, нежели до знакомства с лисенком.

К вечеру лисенок вновь появился в ближайшем лесу – по всей видимости, чтобы вновь выпрашивать лакомые кусочки. Ойва Юнтунен крикнул ему, что воровать нехорошо и что лисенок поступил бы умно, если бы вернул украденную банкноту. Однако зверек лишь внимательно смотрел Ойве в глаза и ни единым движением не выказывал желания вернуть деньги. Он показал Ойве зубы, из чего можно было заключить, что его не мучают никакие угрызения совести. Ойва Юнтунен бросил ему немного ржаных сухарей и колбасы и махнул рукой:

– Ну и на здоровье. У меня же золота хоть пруд пруди.

Было приятно время от времени навещать заветную захоронку и гладить холодную поверхность благородного металла. Много же страстных поцелуев уделил Ойва холодным слиткам. От угла одного слитка золота Ойва Юнтунен отломал лезвием ножа небольшой кусочек, дабы опробовать, насколько легко благородный металл поддается обработке. Он был почти так же мягок, как свинец, и при строгании от него отделялась стружка. Ойва Юнтунен приготовил граммов двести––триста лапландского золота. Тупой стороной ножа он разделал на плоском камне куски золота на подходящие по форме и размеру крупинки. Ойва предполагал, что настоящее лапландское золото в течение тысячелетий отшлифовалось в тундровых ручьях и стало достаточно гладким, и старался придать своему золоту такой же вид. Очень уж маленькие крупинки совсем не стоило обрабатывать, они сами по себе выглядели как надо.

Тем временем майор Ремес пытался уладить дела в Киттиле. Первые два дня он пил не просыхая. После перенесенного страшного похмелья майор принялся, наконец, закупать необходимые для жизни в лесу и мытья золота принадлежности. Он закупил лотки, лопаты и топоры, гвозди, пилу, кайло, лом, сетку от комаров, печку для сауны и котел для воды. И к этому еще огромное количество одежды и продуктов. Затем он позвонил в Рованиеми главному лесничему окружного отделения управления лесным хозяйством Северинену.

– Майор Ремес из Киттили, здравствуйте! У вас в Куопсуваре есть заброшенный барак лесорубов. На границе с Энонтекие. Нельзя ли мне пожить в нем несколько месяцев?

Северинену это вполне подходило. Даже никакой платы не хотел Северинен брать за это, раз жить там собрался чиновник высокого ранга из другого государственного учреждения – вооруженных сил.

После этого Ремес нанял в "Киттилян Киевари" четырех пьяных лесорубов носильщиками, запихал их в такси и загрузил все снаряжение в прицеп. Доехали до Пулью и оттуда по лесовозной дороге до Сиеттелесельки. На этом же месте у Ремеса во время учений был командный пункт. В бору выгрузили все из прицепа такси, и на плечи пятерых мужчин лег огромный груз. Самым тяжелым для транспортировки оказался котел, но и с этим справились, когда подвесили его на коромысло и двое мужиков понесли его. В котел положили еще отдельно продуктов и скарба. Груз был чрезвычайно тяжелый, однако с помощью вина караван легко двинулся в путь. Ремес взял направление на хоромы в Куопсуваре, заплатил мужикам и таксисту и отправился затем в Потсурайсвару объявиться младшему научному сотруднику Асикайнену.

Свидание майора и бандюги было прямо-таки трогательным. Мужчины похлопали друг друга по плечам, закурили и рассказали новости. О своей пьянке и отправленной дочери тысяче марок майор мудро умолчал. Ойва Юнтунен рассказал о лисенке, который украл у него пятьсот марок. Он попросил майора смотреть повнимательнее, долго свистел, и после некоторого ожидания шерстяной комок появился на опушке леса. Он оскалился, посмотрел в глаза, нагло выклянчивая лакомые кусочки. Лисенку дали ржаных сухарей и единогласно окрестили его Пятисоткой.