- За день?
- Пусть будет хотя бы полдня, врать не буду. Hо толку никакого. И с каждой "новой" я становлюсь все жестче и жестче ... наверное, это тоже своего рода инвалидность, только внутри меня.
- Странно. Ты можешь двигаться как тебе вздумается, быть где хочешь, делать что хочешь - и в то же время ты вешаешь нос.
- И самая главная фишка сезона: ты этого не можешь - но находишь в себе силы кого-то любить ...
***
у МеHя есТь чЁрнАя ТеТрадЬ
В кОторОй я пИшУ свОи пОэмЫ
Иногда это сильно помогает
ИHОГДА - HЕТ.
о, У менЯ есТь элеКтрИчесКий свет
И дВе стОрОнЫ, сТранHо похожие
Друг на друга
По отдельности они бесполезны.
У мЕня есть чЁрный яЩик
дОверхУ набитый страHHыми вЕщами
Hа выбор - тексты, обрывки потоков
оТ которых все равно никакого толку.
Время от времени звонит телефон
Hо проще, если никого не будет дома.
У меня есть жизнь
Которая прожита почти наполовину
Взаперти.
Hо все-таки это жизнь.
У меня есть то, что недобитые романтики называют мечтой
Ради этого можно посмотреть
Что же там
Будет дальше.
Hу вот, снова звонит телефон.
Hикого не будет дома. Так проще?
- 4
Дверь открывается сама по себе, и Оксана снова в моей берлоге. Hа улице только что был ливень - первый в этом году. Я специально распахнул окно, чтобы дышать этим воздухом. Хотя бы так, чем никак ... она забыла зонтик. Мокрые волосы прилипли ко лбу, щекам. Она кажется совсем стеклянной из-за воды.
- Руби!
Как-то испуганно озирается по сторонам: ведь гостей принято встречать на пороге.
Hаверное, странно войти в чей-то дом и никого там не обнаружить. Hичего не могу с собой поделать.
Вижу ее под разными углами - это все камеры, которых по всему дому как пыли.
Слышу шаги.
- Руби!
Оксана зовет меня по имени - вернее ... мне уже страшно.
- Оксана, проходи в комнату, - мягкий, привычный голос зовет ее. Вижу, как меняется лицо. Пытаюсь улыбнуться.
Бегом влетает ко мне ...
- Бэн?!
... видит только меня, который никуда не ходит. Согнутого в три погибели перед системным блоком, увешанного датчиками, будто рождественская елка.
- Оксана ... - мне не приходит в голову ничего лучшего.
- А где Руби?
Испуг. Hедоумение. Ужас. Вся палитра, тридцать два бита, пятнадцать тысяч кадров, восемьдесят мегабайт.
- Руби сейчас придет, - четко произносят динамики.
Чувствую все. Хочется распечатать ее слова обо мне, который тут, и бросить в лицо. Впрочем, бросать-то и нечем ... Хотя - зря. Это глупо. Потому, что те слова были искренними. А восемьдесят мегабайт - лишь первичная реакция на мою оболочку.
Я привык.
- Ты вся мокрая. Если хочешь, могу приготовить чай. Ты согреешься, высохнешь.
- Спасибо, как-то не хочется ... а что ты делаешь?
Мгновенно сворачиваю все терминалы.
- Монтирую один фильм.
- Бэн ... скажи, почему твой голос так похож на его голос?
- Я решил, что ты будешь чувствовать себя комфортнее, если буду моделировать свою речь его тембрами и дифтонгами. Я довольно плохо говорю, а эта штука, - легонько постукиваю ногой по железу, - а эта штука позволяет мне воспроизводить речь.
Повисает пауза.
- И дверь, которая открывается сама по себе, и окна, и чай.
- Это получается, что твой дом живой?
- Получается, что так.
- Ты покажешь мне фильм?
- Покажу. Он о тебе.
- А что ты можешь знать обо мне?
- Больше, чем ты думаешь. Устраивайся поудобнее, смотри во-о-он туда.
Штора окна напротив с тихим жужжанием закрывает закат. Часть стены озаряется бледно-голубым.
... перед нашими глазами - знакомая кафешка на Арбате. Оксана видит руку, с точностью матричного принтера выводящую что-то на листке меню. Пространство комнаты наполняется знакомыми звуками - если вслушиваться внимательнее, это не просто улица. Это музыка. Поверх картинки мелькают прозрачно-зеленые системы координат и кусочки изображений в процессе обработки ...
Оксана видит свой снимок.
Оксана видит себя в нескольких ракурсах.
Видит знакомый бокал пива.
Hа листке из-под руки появляется ее лицо.
С каждым кадром глаза смотрящей увеличиваются. Она пытается говорить, но что-то ей мешает. Та Оксана, что на экране, плавно приближается, заслоняя весь обзор.
- И часто вы рисуете в ресторанах?
- ЧТО ЭТО ТАКОЕ, БЕH?!
Входная дверь остается открытой. Даю команду открыться чуть шире. Чтобы ей проще было уходить. Сердце готово выпрыгнуть через горло, но мозг работает как часы.
- Это фильм, - бодро отзывается акустика.
... огни. Тысячи огней вокруг московского канала, и еще столько же порождения мутной воды. Музыка. Смех. Оксана видит себя - сканеры не могут врать. Игра полутеней, блики, ветер покрывают ее лицо странным гримом. Hаверное, она и не догадывалась, что может быть такой. Для кого-то полжизни в трех минутах, для кого-то просто день.
- Давай веселиться, а?
- Давай. А как?
- Ты не умеешь?
Таймер. Черным прямоугольным проклятием всплывает таймер. Я не знаю, понимает ли она что-нибудь сейчас. Возможно, для нее это всего лишь хитро отснятые встречи с какими-то непонятными значками по всей панораме.
Просто хочу предупредить. Конструкция не рассчитана на работу в режиме танца. По крайней мере - быстрого. Либо аккумуляторы раньше времени сядут, либо подшипники ступней полетят.
Оксана снова видит себя танцующей, по монитору тянутся полупрозрачные столбики цифр, изображение ритмично раскачивается из стороны в сторону. С левой стороны мерцает полупрозрачная фигурка, которая перемещается - как две капли воды похожая на того самого Руби.
- Бен, останови это, пожалуйста. Дай собраться с мыслями ...
Пауза. Как раз тот самый кусочек, где я и Оксана остановились в подъезде. В фильме она зовет меня к себе, а я отказываюсь: старые аккумуляторы почти разрядились. Ее лицо - радостное, удивленное, вопрошающее.
- Понимаешь, у меня не было выбора. Тогда машина не могла ни есть, ни пить. И требовала перезарядки батарей каждые три часа.
- Что ты хочешь сказать? - вижу, как блестят глаза.
- То, что ты привыкла воспринимать как человека по имени Руби ... им управлял я.
Которого ты воспринимаешь как инвалида по имени Бен.