Наконец, заметив в уголках его губ самодовольную полуулыбку, Эшли отстранилась и стала с озабоченным видом распаковывать всевозможные банки и бутылки с красками и растворителями, хотя спешить было некуда.

– Если вы хотите еще о чем-то спросить, я обстоятельно отвечу вам, но немного позже. А сейчас, если позволите, я займусь этими банками и бутылками, а то как бы они не протекли.

Лоренс пробормотал какие-то вежливые извинения и с невозмутимой неторопливостью направился к столу за новой коробкой слайдов.

Эшли пыталась сообразить, под каким предлогом его выдворить. Тщетно она старалась не замечать его присутствия, это было все равно что не замечать действующего вулкана во дворе собственного дома. Отказавшись от его помощи, она сама установила мольберт, достала рулоны холста и развесила их по стенам. Это служило чем-то вроде творческой медитации; она всматривалась в голые холсты до тех пор, пока в ее воображении не начинали проступать неясные очертания будущих картин.

На кухонном столе с обшитой металлом столешницей, принесенном сюда специально для нее, она разместила палитру и пухлые тюбики с масляной краской, расставив так, чтобы все было под рукой.

– Расскажите-ка мне вот об этом, – донесся голос Лоренса. Он так держал проектор, что ей пришлось чуть ли не лечь на него, чтобы посмотреть в окуляр.

Она нервно схватила его за руку и силой потянула проектор на себя – не нырять же головой под самый его подбородок. Какого черта он играет в кошки-мышки?! – с раздражением подумала она. Но попробуй только намекнуть ему об этом – за очередной колкостью дело не станет.

– Ну что там? – отрывисто спросила она, еще не заглянув в проектор.

– Такое странное выражение лица… не знаю, как и сказать. Совсем не похоже на всех остальных. Это было сделано намеренно?

Она прищурилась и посмотрела на слайд.

– О господи, – пробормотала Эшли в ужасе и прислонилась головой к его плечу. Чуть успокоившись, она тихо сказала: – Я не собиралась брать это с собой.

Потрясенная, Эшли отложила проектор и отошла. А она-то надеялась, что позабудет этого несчастного ребенка. Его портрет она закончила незадолго до Рождества. Почувствовав, что Лоренс смотрит на нее, она обернулась. Он ни о чем не спрашивал, но ей почему-то захотелось рассказать ему. Возможно, чтобы прогнать этот кошмар.

– Я думала, никто не заметит. Честно говоря, я даже боялась, не плод ли это моего воображения. – Она взяла свою любимую кисть и стала теребить ее. – У Джонни была лейкемия. В то время ему ненадолго стало лучше. Но, очевидно, ни он, ни я не смогли скрыть предчувствие близкой смерти. – И спустя полгода это глубокое впечатление все так же преследовало Эшли. Тогда она разрывалась между тем, что не справится с этим заказом, и тем, что не может не писать.

Лоренс неторопливо вставил в проектор другой слайд и почти тотчас же попросил объяснений.

Как искусно, просто мастерски он манипулирует моим настроением, мелькнула у нее мысль.

– А, это Мейбл, маленькая хулиганка в ангельском платьице. Ее мамаша вздумала уберечь ее от взросления и вечно одевала в лакированные туфельки с кружевными носочками, даже когда бедняжка стала носить бикини и заигрывать с каждым встречным. Страдалица Мейбл устраивала матери жуткие скандалы. – Эшли мимолетно улыбнулась, вспомнив тринадцатилетнюю чертовку. Незабываемые четыре недели! – Слава богу, ваших мальчишек не подавляют. Я кое-что поняла, рисуя детей: хотя их кипучей энергией удается управлять, сдерживать лучше не стоит, иначе не миновать грандиозного взрыва.

– Короче говоря, вы не сторонница дисциплины, – заключил Лоренс.

Эшли резко повернулась и с укором взглянула на него.

– Я этого не говорила. Я только хотела… впрочем, вряд ли вас интересуют мои мысли о воспитании детей. Ну что ж, если вы желаете спросить что-нибудь еще о моей работе, мистер О'Мэлли, я с удовольствием вам отвечу. Если же нет… – Она красноречиво оборвала фразу и как можно крепче сжала красивые полные губы.

До обеда мальчики показывали Эшли окрестности – ей захотелось поискать подходящие места для работы. И теперь у нее ужасно разболелись мышцы: отвыкнув лазить по горам, Эшли и забыла, что мышцы могут так ныть. Сообрази она раньше, что владения О'Мэлли не ровная полянка, ей, пожалуй, удалось бы растянуть прелесть таких прогулок на несколько дней. Сорванцы же решили ее испытать, а когда она раскусила их замыслы, отступать было уже поздно.

И все же ей удалось одержать победу хотя бы внешне. Коварная троица водила ее по горной дороге кругами. Наконец, на третьем круге, до нее дошло, что эту дорогу она уже видела. Это ее раздосадовало, но мальчикам она не призналась, а тонко намекнула, что им не удалось обвести ее вокруг пальца.

– Спасибо, ребята, вы уделили мне немало времени. Теперь бегите, если у вас дела. Маршрут я помню, так что четвертый круг сделаю сама, – сказала она серьезно и едва не расхохоталась, увидев, как Питер сконфуженно опустил глаза.

Мальчишки побродили с ней еще с полчаса, но уже не пытались водить ее за нос и перемигиваться. А когда они захотели показать ей свою Бутыль-гору и научить ловить раков, стало очевидно, что она окончательно победила.

До обеда оставалось еще немного времени. Эшли лежала в ванне и смотрела на розовые облака, уплывающие за горизонт. До чего же медленно отступает ноющая боль в мышцах! Проклятое самолюбие! Ну теперь уж все, с нее хватит.

После обеда мальчики ушли к себе играть в новую компьютерную игру. Пить кофе Лоренс предложил на балконе. Эшли согласилась.

– Только я пока вниз смотреть не стану.

– Не переносите высоту?

– Вообще-то я вроде этим не страдала. Наверное, просто надо привыкать постепенно. А вот когда я опять отправлюсь с мальчиками лазить по горам, обязательно дайте мне с собой защитные очки.

Она со стоном неловко опустилась на подушки шезлонга.

– Неплохую прогулочку они вам устроили, а? – усмехнулся Лоренс и подал ей чашку кофе с апельсиновым ликером.

– Могли бы меня предупредить. Я-то полностью доверилась дьяволятам, пока мы не стали карабкаться по одной и той же горе в третий раз.

– Я полагал, что вам важно узнать, кого вы будете писать, прежде чем приступить к работе.

– Не хотела бы я, чтобы вы видели мой портрет после той прогулки.

От его низкого, ленивого смеха у Эшли по спине пробежала странная дрожь, но она ощутила ее в каком-то тупом забытьи. Не уснуть бы прямо здесь, в шезлонге. Вскоре Лоренс поставил пустую чашку, встал и потянул ее за руку.

– Идемте, я кое-что хотел показать вам.

– Там? – Она с опаской уставилась на деревянные перила балкона.

– Сейчас лучше всего привыкать к обстановке. Всю долину вы сегодня не увидите, но посмотреть, как появляется луна из-за гор, явно стоит. Редкостной красоты зрелище!

Смущенная его прикосновением, Эшли принужденно засмеялась.

– Луну я уже видела вчера, благодарю покорно.

– Гм, но ведь спать еще рано. Я-то думал, что такие, как вы, не ложатся в десять вечера.

Он стоял совсем близко, и Эшли с волнением ощущала его притягательную силу. Положение было не из легких.

– Такие как вы… что вы имеете в виду? – с вызовом спросила она.

Лоренс на секунду задумался, затем ответил:

– То есть такие восхитительные и чарующие, как вы. Такие, что смотрятся в лунном свете так же прелестно.

Она с недоверием поглядела на него, гадая, много ли в его глубоком, проникновенном голосе искренности.

– Ограничимся двумя комплиментами из трех, ладно? «Восхитительная» и «чарующая» – принимаю, потому что, как всякая женщина, люблю порой откровенную лесть. Но насчет лунного света – это уж слишком, вам не кажется? – Рядом с ним она чувствовала себя безвольной и слабой. Давно уже ей не приходилось испытывать ничего подобного. Не знаю, смеется он надо мной или нет, но если воображает, что меня можно свести с ума такой ерундой, то его манеры явно устарели. Окопался тут, в глуши, и еще на что-то рассчитывает.