Никто от нее не отвернулся, а Даган вообще признался, что постоянно теряет свой пропуск, и, если бы не его высокая успеваемость, – его бы давно выперли. Марори же решила, что пора, наконец, отыскать неуловимого шанатара и выяснить, что с ним случилось, чтобы успокоить совесть.

Оставалось одно «но»: как поймать Крэйла, если он даже из лазарета исчез? Судя по словам темного эльфа, шанатара туда доставили еле живого, буквально на руках принесли, потому что идти самостоятельно он не мог.

И она не придумала ничего лучше, чем пойти к нему самой, буквально сесть под дверь его комнаты и ждать, пока он не объявится. Еще и записку под дверь подкинуть, мол, хочу заключить с тобой договор на душу. Чистейшая профанация, конечно, но ничего лучше не придумалось.

Измученная после тренировок и прогулки с Кусакой, который по-прежнему не желал ее слушаться, Марори едва доползла до комнаты, которая значилась за студентом Крэйлом Шаэдисом. Заранее подготовленная записка скользнула под дверь, сама девушка с учебником уселась на пол.

Час спустя, когда стрелки на часах показывали четверть после полуночи, за дверью раздалась какая-то возня. Достаточно отчетливая, чтобы Марори сморгнула сонливость и, что есть силы, забарабанила в дверь.

– Нам нужно поговорить! – громко и внятно прокричала она. – Я буду надоедать тебе всю ночь, если придется. Нам почему-то нельзя быть рядом, и я хочу знать почему. Я знаю, тебе что-то известно! Возможно, мы можем.

Дверь так резко распахнулась, что Марори буквально кубарем вкатилась в комнату. В ноздри ударил приторный горький запах. Всюду на полу виднелись уродливые темные пятна, в одно из которых она как раз угодила рукой – влажное, вязкое, не разглядеть в полумраке, что оно такое. Девушка медленно поднялась с колен, повернулась – и заткнула руками крик.

Она видела не лицо – маску, изготовленную из черепа какой-то длинноносой птицы. Кость пожелтела от старости, пошла трещинами, из темных глазниц неправильной формы на Марори смотрели ртутного цвета глаза. Из-под рванья одежды шанатара свисали грязные бинты. Сгорбленная фигура медленно шла на нее.

– Хочешь знать, почему мы такая гремучая смесь? – прохрипел он.

Девушка сразу пожалела, что опрометчиво решила, будто сможет взять его нахрапом. Но отступать уже некуда: дверь захлопнулась, а единственное в комнате окно намертво заколочено досками.

– Да. И я хочу знать, что с тобой. случилось.

– Зачем?

– Возможно, я. Может быть… – Она так и не нашла сил признаться. Он продолжал напирать.

Кончилось тем, что она спиной уперлась в стену. Путь назад заказан, теперь стоять насмерть.

– Вынюхиваешь? Ненавижу тех, кто вынюхивает. Они обычно плохо кончают.

Он сказал это тихо-тихо, но Марори почудилась неприкрытая угроза. Светлые всемогущие, какого лешего ее дернуло лезть на рожон? О чем она только думала?!

– Что с тобой случилось? – в лоб повторила она. Как загнанная в угол мышь, которая от безысходности кидается прямо в морду кота, надеясь шокировать и выиграть шанс на побег.

Марори мало что видела за маской, но могла биться об заклад, что собеседник хищно оскалился.

– Пришла сунуть нос не в свое дело?

– Да, потому что те светлокровные попали в Дра’Мор по моему пропуску. Скорее всего. Его у меня украли, а потом подбросили под дверь. Тогда я никому об этом не рассказала – испугалась, что меня исключат. Если бы знала, что из-за моего вранья пострадают другие, я бы никогда. – Она осеклась, вспомнила разговор с инкубом и как умоляла его подтвердить ее оправдание на случай, если делу с пропуском дадут ходу. – Эашу предупреждал, что мое вранье может кому-то дорого стоит. Я струсила. И теперь мне очень стыдно.

Совершенно никудышное оправдание. Стоило увидеть его обшарпанную фигуру, услышать каркающий голос – и весь ужас собственной промашки с громким треском обрушился ей на голову.

– Если я скажу, что ты тут ни при чем? Что ты слишком много мнишь о себе. Ты обычная сопливая девчонка-заучка. – Теперь он откровенно издевался. – Простокровные даже оправдания стоящего придумать не в состоянии.

– Я больше не простокровка! – выпалила она. Уставилась в обожженные глаза за костяными глазницами маски и твердо заявила: – Ты бы знал это, если б хоть иногда интересовался происходящим вокруг тебя.

– Меня не интересуют занятия, не интересует твоя жизнь. Только то, что вот здесь.

Он рванулся к ней. Стремительно, молниеносно. Просто на секунду как будто выпал из реальности, растворился – и вдруг возник прямо перед ней. Сухая забинтованная рука в ошметках драной одежды хватанула ее за шею, упала ниже. В грудь просочился холод. Марори попыталась вздохнуть – и не смогла. Хватала ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, а шанатар будто забирался ей под кожу – туда, где бешено колотилось сердце.

– Если бы ты только могла.

На миг в его голосе проскользнуло что-то настолько обреченно-грустное, что Марори, сама того не понимаю, заплакала. Слезы просто покатились по щекам, как будто в ее мозгу перегорел какой-то контролирующий эмоции предохранитель. Она медленно, подчиняясь внутреннему импульсу, подняла руку – и одним резким движением сорвала маску с его треклятого лица.

Крэйл зашипел, как ошпаренный святой водой призрак, отпрянул, глядя на нее с убийственной ненавистью.

Он выглядел как изможденный старец. На сухом лице даже морщин не было – так плотно обтянула череп бледная прозрачная кожа. Тонкие истрескавшиеся губы кривились в хищном оскале, а немощная шея норовила вот-вот надломиться. Шанатар казался игрушкой, которую ничего не стоит сломать. Удивительно, как он до сих пор передвигается – и ведь довольно быстро, в чем она только что убедилась. Если бы не яркие, полные злобы ртутные глаза, она бы приняла его за восставшего из могилы мертвеца.

– Довольна? – прошипел он. Маска-череп валялась у его ног, и Крэйл, кряхтя и ругаясь, нагнулся, чтобы ее поднять. Но возвращать ее на место не спешил, будто предлагал незваной гостье насладиться плодами своего любопытства.

Марори вспомнила разговор на собрании Хранителей. Кажется, они говорили о том, что молодого Шаэдиса отлучили от живой крови. И теперь он умирал. Медленно и мучительно. Девушка своими глазами увидела, каково это – быть живым мертвецом.

– Крэйл. Мне так. жаль.

– Это не твое дело. Я сказал, что свой шанс ты уже упустила, так что убирайся!

Крэйл схватил ее за руку, поволок к двери и бесцеремонно вытолкал вон.

– Если вздумаешь прийти сюда еще раз – я нарушу запрет, – прокаркал он и, как голодный пес, обнажил острые идеально-белые клыки.

Дверь с грохотом захлопнулась.

– Сегодня каждый из вас лицом к лицу встретиться с Хаосом, со своей судьбой, страхами и трусостью. И заглянет в глаза смерти.

Такими словами декан Блейк Корган начал свою вступительную речь на открытии традиционного обряда Инициации.

Марори, как самую мелкую, девчонка покрупнее и понахальнее вытолкала вперед, а сама заняла ее место. Кандидатов на инициацию было девять. Восемь новичков с Первого круга потрошителей и она – вынужденная третьекурсница. Место, где проводилось «торжество», находилось глубоко в подземельях Дра’Мора. Сначала кандидатов и их старост – а, точнее, одного старосту, потому что Аситаро, ожидаемо, не явился – собрали перед центральной башней, пересчитали по головам, проверили, все ли документы в порядке. Староста дал последние наставления. Марори стояла в сторонке и делала вид, что знает все и без наставлений. Что отчасти было правдой: Кулгард и Даган поделились своими воспоминаниями и дали пару советов, а Ниваль сказал, что от всего этого толку чуть и значение имеет лишь то, как быстро она сможет одолеть фэлфаэра. Эашу, как строгий учитель нерадивой ученице погрозил ей пальцем и сказал, что ждет ее вечером у себя для празднования инициации.