С работой на новом месте оказалось труднее. Помыкавшись по разным местам, Лена, наконец, устроилась гладильщицей в кооперативное ателье. Там-то на неё и положил глаз хозяин. Не проходило дня, чтобы этот похотливый толстяк не оказал ей какого-нибудь весьма своеобразного знака внимания. То щипал за щеку, то похлопывал пониже спины, а то и прижимал к стенке в укромном уголке. Лена все это терпела.

Но потом, посчитав, видимо, что этап «ухаживаний» закончен, хозяин пригласил её в кабинет и открытым текстом предложил:

— Хочешь, переведу тебя на прием заказов? Чистая работа и зарплата вдвое больше, а? Но, милая моя, тогда уж и ты будь добра… — и он, сально улыбаясь, кивнул на кожаный диван.

Да, можно было, конечно, гордо развернуться и уйти — назад, к раскаленным утюгам и клубам пара, но… Лена, опустив голову, попросила время на раздумье.

— Думай, лапочка! Думай хоть… до конца дня! — великодушно разрешил босс. — Только знай: глупой и упрямой работнице я не доверю даже утюга!

Все оставшиеся три часа Лена барахталась в трясине обывательской мудрости. «Жизнь только одна», «так и сдохну в нищете», «молодость проходит», «все равно никто ничего не узнает», «да что от меня — убудет?!» — эти и подобные им мысли оказались сильнее и стыда, и чести, и верности слову.

Вечером Лена уехала из ателье вместе с хозяином на его машине, а наутро уже сидела на приеме заказов.

А вскоре миловидную приемщицу заметил приятель босса — художник-модельер из Москвы. В отличие от своего друга, он был хорош собой, элегантен и обходителен. К тому же предложил Лене заняться модельным бизнесом и пообещал ей на этом поприще свою всемерную помощь! Обманул, гад, конечно…

Но это уже было не важно — денег, что давал ей модельер, не избалованной достатком Лене вполне хватало.

Потом был какой-то торгаш, за ним — валютный спекулянт, хозяин чебуречной… Лена в полной мере поняла правильность пословицы «коготок увяз — всей птичке пропасть».

Именно тогда она перестала писать Саше. Просто стало ясно — то, что с ней произошло, уже невозможно ни утаить, ни простить! Да и не нуждалась она ни в чьем прощении, в конце концов, она сама выбрала себе такую жизнь! И эта жизнь была куда интереснее, ярче и веселей, чем нищенское прозябание в прачечной!

А Саша… Ну какое будущее могло у неё быть с Беловым? Что мог предложить ей этот вчерашний солдатик, кроме своих армейских значков? Нет, убеждала себя Лена, ей совершенно не о чем и незачем жалеть!

И все же настроение у неё было испорчено бесповоротно. В тот день она даже не пошла на дискотеку и весь вечер провела у телевизора.

А на следующий день Лене на улице повстречалась подружка — та самая, что была свидетельницей драки Саши с Мухой.

— Елисеева, ты обалдеешь! — кинулась она к Лене. — Держись за меня, а то упадешь!.. Мухин и твой бывший сегодня дерутся!!!

— Где?.. — остановилась Лена.

— А я знаю, что ли?! — пожала плечами подружка. — Да какая разница?! Ты прикинь — ребята из-за тебя глотки друг другу грызут!.. Прелесть какая, мама родная! Мне бы так!..

Лена развернулась и быстро, быстро зашагала прочь.

— Ты чего, Елисеева, не рада что ли?.. — растерянно протянула ей вслед подружка.

Какая, к черту радость! Вчерашние страхи тут же вернулись и с новой силой навалились на Лену. Надо было срочно связ0ться с Сашей и отговорить его! Отговорить во что бы то ни стало — ведь разъяренный Муха запросто мог сделать его инвалидом, а то и…

Добежав до ближайшего автомата, Лена набрала номер квартиры Беловых. Но трубку взяла Татьяна Николаевна, а ей Лена ничего сказать не решилась. Помолчав немного (может, она догадается передать трубку сыну?), девушка нажала на рычаг отбоя.

Поздно. Наверное, уже поздно!..

Ей оставалось только одно — ждать Сашу вечером возле дома.

Типовые, похожие одна на другую, многоэтажки широкой дугой окружали кладбище ржавых, полуразрушенных кораблей. Здесь, на берегу Москвы-реки, неподалеку от речного порта, доживали свой век разнокалиберные катера, баржи и сухогрузы. Между остовов двух довольно больших судов была небольшая, ровная площадка. Вряд ли можно было подобрать лучшее место для поединка — сюда, кроме окрестных мальчишек, никто и никогда не заглядывал, а от любопытных взглядов издалека площадку прикрывали высокие борта кораблей.

На корме одного из них нервно курил Муха. Его скулу украшал свежий шрам — след от кастета Белова. Рана ещё побаливала, саднила, и от этого желание расквитаться с обидчиком было особенно острым. Мухе не терпелось размазать зарвавшееся быдло по этим ржавым корабельным бортам, втоптать в глинистый берег реки, умыть наглую рожу его же собственной кровью.

— Муха, едут!!! — раздался звонкий крик снизу.

Он обернулся. От дороги, переваливаясь на неровностях грунтовки, медленно двигался старый коричневый «Линкольн». Муха отбросил недокуренную сигарету и спрыгнул на землю.

Из «Линкольна» неторопливо вылезли Белов, Космос, Пчела и Фил.

— Здорово, братва! — весело выкрикнул Пчела.

С той стороны на приветствие никто не ответил. Там деловито готовились к бою. Муха стянул с плеч кожаную куртку и начал снимать свои многочисленные побрякушки — перстни, браслеты, цепочки, часы… Оставил только массивную — в полпальца толщиной — цепь на шее. Сзади ему разминали плечи, а стоявший рядом Швед давал последние наставления:

— Давай, Муха, не тяни… Раз, два — и по пиву!.. Космос повернулся к Белову:

— Сань, ты куртку-то тоже сними. Жаль — хорошая курточка…

Тот, сосредоточенно жуя жвачку, кивнул и рывком снял куртку, а следом и часы.

На его плечо опустилась тяжелая рука Фила.

— Ты, Сань, главное не психуй, спокойнее. Пускай он дергается, а ты не нервничай! Настраивайся нормально и работай спокойно, четко… — Белов, не сводя глаз с противника, только молчал и сосредоточенно жевал жвачку.

Было вообще непонятно — слышит он слова Фила или нет.

— Смотри, дыхалку держи. И еще: на рожон не лезь, побегай, раздергай его. А как только увидишь, что он подсел, — сразу гаси! Понял?.. Ну все, давай, брат! — он легонько подтолкнул Сашу вперед.

— Давай, Сань, урой бешеную обезьяну! Мы рядом, брат… — похлопали его по плечам Пчела и Космос.

Муха тоже уже был готов. Он решительно двинулся навстречу Белову и выкрикнул:

— Ну что, клоун, готов землю жрать?!

— Сейчас ты её сам жрать будешь! — ответил за друга Фил.

Поединщики начали сходиться.

— Космос, «тэтэшник» держи на «товсь», слышь? — вполголоса предупредил Пчела.

— Какого хрена, там патронов нет, — мрачно буркнул тот.

— Плевать, шуганешь хотя бы, если что… Муха, принимая боевую стойку, поднял сжатые в кулаки руки. То же самое сделал и Белов. Между ними осталось метра три, вдруг Белов резко выплюнул жеваную резинку в грудь противнику.

— Ах ты сучонок!.. — задохнулся от ярости Муха и рванул вперед.

Он попытался с ходу ударить ногой, но Саша поставил блок, перехватил его ногу и с правой въехал в челюсть своему опрометчивому сопернику. Муха отлетел назад, упал, но тут же вскочил и снова пошел в атаку. Но, первым пропустив оплеуху, он стал осмотрительней. Сделав ложный выпад, Муха все-таки достал Белова ногой в живот.

Один один. Дебют оказался равным.

— Бей!..

— Мочи!..

— Гаси!.. — неистово орали секунданты с той и с другой стороны.

Страсти накалялись, удары сыпались один за другим. На лицах бойцов появилась первая кровь — у Белова была рассечена бровь, у Мухи — губа. От этого схватка становилась все яростней и отчаянней.

Вскоре стало заметно, что Муха не только на полголовы выше, но и лучше действует ногами. Зато Саша был подвижней и быстрей. От большинства мощных ударов противника ему удавалось уходить. Муха вынужден был много двигаться, а ведь ему не приходилось, как Белову, едва ли не каждый день носиться с собакой по горам.

В какой-то момент бойцы сошлись в клинче, Саша попытался применить удушающий захват, но Мухе удалось вывернуться. В руке Белова осталась лопнувшая в замке золотая цепь соперника. Он швырнул её Мухе, тот поймал её на лету и намотал на кулак.