— Надеюсь, что ваша встреча пройдёт без ссор, — поморщился он. — Не хотел бы я, чтобы она испортила тебе настроение.

— Не знаю, — я вздохнула, — надеюсь Света поняла, что люди — это не вещи и не домашние животные, которыми можно обмениваться или дарить, или принуждать их делать что-то, чего они не хотят.

— Какая мудрая Леля, — усмехнулся Влад и наклонился ко мне, нежно целуя. — Напиши мне маленькую эсэмэску хотя бы или позвони. Верю, что не придётся тебя утешать, хотя… — он на миг замолчал. — Я бы с радостью это делал всякий раз, когда у тебя портится настроение.

— Просто идеальный мужчина, — иронично заметила я, вновь задумываясь, откуда мне такое «счастье» привалило.

— Да, я такой, но не со всеми, — он засмеялся и быстро ушёл вниз по лестнице.

Проводив его взглядом, с глупой улыбкой на губах я поднялась на пару лестничных пролётов и зашла в квартиру, в которой жила со своими родителями. Она не отличалась ничем от сотен других квартир рядовых офисных работников. Скромная, с простой планировкой и недорогой мебелью. Но именно здесь я приводила мысли в порядок, успокаивалась и чувствовала себя в безопасности. Бросив сумку на пороге, прошла на кухню к доске объявлений и под магнитной черепахой прочитала, что родители вернутся домой не раньше, чем через два часа. Они ушли в театр.

***Сазонова Света***

Коричневая железная дверь, круглый звонок. Даже фыркнула. Замухрышка… И что в ней только нашёл Влад? Ох уж этот Влад. Особый образец мужчины, уникальный образец, встречающийся очень и очень редко. Она имела возможность слышать о нём от отца, который неоднократно указывал на его удачливость, неординарный подход к решению задач, а самое главное, быстрое и успешное их выполнение. Такой далеко пойдёт, причём добьётся заслуженно. И ему понравилась очкастая! Даже застонала от злости, но тут же взяла себя в руки — открылась дверь. Она крепче сжала в руках сумку, чтобы не скривиться от одного вида этой счастливой рожи.

— Свет? — вдруг спросила Леля. — Ты себя хорошо чувствуешь? Бледная такая…

— Всё хорошо, Лелька, — выдавила из себя. — Я тут… к тебе решила… заехать, — слова давались с трудом.

Чёрт! Чёрт! Чёрт! Ещё прощение просить, унижаться. Дрянная старуха! Ведь, если ничего не получится, она просто выставит себя посмешищем перед всеми.

— Ты молодец, что приехала, Свет, — улыбнулась Леля. — Чаю хочешь?

— Не, — мотнула головой. — Я…

— Влад очень расстроен тем, что мы поссорились… И ему жаль, что он обидел тебя, — произнесла Доллейт, и новая порция ярости нахлынула и накрыла с головой.

Общались! Встречались! Пока она шарилась по подъездам, нюхала кошачью вонь и выслушивала жуть от этих двух образин…

— Да л-ладно! — чуть запнувшись, ответила Света. — Я извиниться перед тобой пришла за свой поступок.

— Хорошо, но я не обижалась, — парировала Леля.

— Я никогда просто так не извиняюсь, — и Света быстро вытащила из сумки чёрный футляр. — Прими в знак нашей дружбы… И мне будет очень приятно, если ты наденешь это завтра в универ.

— Что это? — нахмурилась Леля. — Поверь, наша размолвка не стоит дорогих подарков…

— Тогда ты обидишь меня, — впечатывала слова Света, убеждая Доллейт взять подношение. — Бери, — впихнула футляр ей в руки. — И я поехала домой. Меня родители ждут, — усмехнулась и побежала вниз по лестнице.

Света шагала по ступенькам вниз в лёгком раздражении. Её одолевало любопытство, что произойдёт завтра, а по стенам подъезда плавно сползала на пол, сливаясь с темнотой, чёрная тень. В её очертаниях угадывалась волчья морда.

*** Леля***

Как только Света ушла, я вернулась в комнату и присела на кровать. Избалованная девчонка, настолько не привыкла идти на уступки… Уж я то видела, с каким трудом ей давались слова. А подарок? Конечно, я знала, что если хочешь простить человека или злишься на него — подари ему что-нибудь ценное. Можно мысленно, до тех пор, пока обида не пройдёт, а можно вот так…

Я крутила в руках футляр. Что могла принести богатая девочка? Мягко нажала на небольшую выпуклость. Пружина легко щёлкнула, и крышка откинулась. Внутри, на мягкой подушке, лежал необыкновенно красивый кулон. Ромб, выполненный из неизвестного металла, на глазах менял цвет. Серебро становилось золотом, золото превращалось в серебро. Богатый орнамент подчеркивал тонкую ручную работу мастера. Камни, искусно вставленные по бокам и в центре ромба, становились то чёрными, то красными, то изумрудно-зелёными. Украшение завораживало и выглядело очень дорого.

Ахнув от изумления, я вытащила его из футляра, подошла к зеркалу для примерки. Аккуратно застегнула тоггл, надежно зафиксировавшийся под весом украшения. Изделие смотрелось бесподобно — изящные крупные звенья цепочки лёгким холодом легли на коже, а сам кулон смотрелся ещё красивее на теле. Но с таким украшением… вернее в таком украшении… в университет? Тут впору вечернее платье искать…

Я смотрела на себя, пока не поняла, что в комнате нахожусь не одна, потому что за моей спиной встала какая-то старая и страшная бабка. Быстро развернулась и чуть не задохнулась от ужаса — в комнате никого не было! А в зеркале — было! Всклокоченные чёрные волосы, блестящие от злобы глаза, бесформенная, рваная одежда — это была реализация всех кошмаров в реальности! Я едва открыла рот, чтобы зайтись в истошном вопле, как в ушах раздался скрипящий голос:

— Привет, девочка моя. Ты так прекрасна и свежа. С этой минуты, ты — это я!

Пронизывающий льдом хохот старухи заставил колотиться сердце… Ужас сковал всё моё тело. А потом… Потом я увидела в своей комнате её, а себя смотрящей на неё, как если бы стояла за окном. Осознать, что происходит, я не успела, когда эта…

Эта… Жуть взмахнула рукой и шлёпнула ладонью по стеклу. А я… вдруг поняла, что начинаю распадаться на осколки.

— Пусть Тонкие миры и Стихии погребут тебя! Пусть частицы твоей души разлетятся по закоулкам! И не найти тебе себя во веки веков! — загрохотал голос, произносящей заклятье. Эти слова — последнее, что я услышала, проваливаясь в глубокую темноту.

***

Всё стихло, в комнате вновь стало светло. Упавшая замертво на пол, через минуту открыла ярко-зелёные глаза. Встала, подошла к зеркалу и внимательно осмотрела себя со всех сторон.

— Какая же я теперь красавица! — цокнула от удовольствия. — И умница!

В первую очередь она сняла очки, повертела их в руке, близоруко сощурившись.

У девчонки было плохое зрение! Быстро протёрла кулаками глаза, предварительно плюнув на пальцы, что-то пробубнила. Подошла к распахнутому окну и выкинула оправу на улицу. Потом ухмыльнулась и полезла в шкаф. Через несколько мгновений в центр комнаты полетели вещи. Потом она стала шарить по комнатам, переворачивая книги, вещи на полках, в ящиках. Очередная полка оказалась с подарком — там нашлись наличные, видимо, оставленные семьёй на чёрный день. Довольно ухмыльнулась — чёрный день наступил. Попутно бросила в рюкзак найденный паспорт и студенческий билет. Новое тело, новое имя — новая жизнь. Леля довольно улыбнулась, взяла шариковую ручку и быстро начертила несколько знаков на руке — в памяти сразу всплыли обрывки из жизни старой хозяйки тела. А потом нанесла несколько рун над входной дверью, старательно проговаривая заклинание. Ни к чему её искать. Она уйдёт в забвение для тех, кто ей не нужен. Осмотрела беспорядок, оставленный после себя, и выскользнула из квартиры.

Света торопила водителя и спешила в университет. Лёгкость на сердце и хорошее настроение не могла испортить ненастная погода. О да! Ей будет очень приятно увидеть страдающую Доллейт. Быстрым шагом шла по коридорам и надеялась на чудо. В холле перед аудиторией увидела небольшое скопление парней из своей группы. Кто-то из них размахивал руками, кто-то смачно хохотал, но все они явно пытались произвести впечатление, устроив «брачные танцы», как это делали регулярно перед ней.