Всю дорогу в такси его не отпускало раздражение на себя. Так недолго опуститься до вокзальных шлюх. Он приказал себе сосредоточиться на подготовке к отъезду, но не смог.

– К черту!

Он остановил машину у магазина и купил бутылку «Баккарди». Дома поставил пластинку с Пако де Люсия, наполнил бокал и, погасив свет, лег на диван. Ром обжигал. Гитарные переборы вились в темноте. Он представил горы, небо, дома из каменных глыб вековой давности и нежные солнечные лучи в бокале с вином… Проснулся около четырех. Окно от ветра открылось, и ноябрьский холод наполнил комнату. Ноги заледенели. Подоконник и лежащие на нем книги были мокрыми от дождя. Музыкальный центр, не мигая, смотрел зеленым зрачком. Бокал опрокинулся, и рубашка пропиталась ромом. Он встал, закрыл окно, постелил постель и лег. Заснул мгновенно. Без снов.

Над городом продолжался дождь.

Хохи на месте не было. Видно, ушел за какими-нибудь новыми деталями для интерьера. Коридор был пуст. Ни задержанных, ни заявителей, ни просто подучетного элемента.

«Совсем отдел расслабился», – открывая кабинет, подумал Антон.

Он сел на свой стул и начал рыться в столе. За стеной с кем-то бубнил Серега Полянский, приятный худощавый парень, помешанный на иностранных языках. Несмотря на то что, по мнению многих, Полянский считался в милиции человеком временным, работал он легко и увлеченно. Переворошив последний ящик, Антон задумчиво оглядел стол и, выйдя в коридор, постучал к нему.

– Входите!

На стуле перед Серегой сидел худой скособоченный парень, выкативший из орбит лягушачьи выпуклые глаза дауна.

– Понимаешь, Илья, эти часы радиоактивные, ну вредные очень. Сосед же твой на электростанции работает. Он их вчера в реактор уронил, да пожалел выбрасывать. От них всякие мутации могут быть. Ну хвост вырастет, перья… Фильмы ужасов смотришь? Твоего соседа сколько дома нет? Его уже в институт отправили, в специальный, для опытов.

Серега поднял голову и строго посмотрел на Антона.

– Вам кого?

– Из института по опытам с мутантами. Дежурная бригада. Вызывали?

«Даун» завибрировал на стуле. Из глаз полились слезы.

– Я их только минутку держал. Меня Фаля из сорок второй попросил. Я сразу ему отдал. Не надо в институт. Я не успел…

– Жди в коридоре на скамейке. Вспоминай, как было. А я пока поговорю о тебе с товарищем. – Полянский вздохнул и махнул рукой в направлении дверей.

Проследив, как за Ильей закрылась дверь, Антон вопросительно покрутил пальцем у виска.

– А ты не видишь? С рождения и навсегда. Токарев с моей «земли». Урод, блин! – Сергей снова устало махнул рукой. – Часы «Бурэ» у соседа помылил… А-а, работа на «корзину». Он на всех существующих психучетах состоит.

– А Фаля? – Антон достал папиросу.

– Фалеев-то? Трижды судим. От теплого отопрется. Если не сдал еще часики, что вряд ли, скажет, купил у Токарева. И каюк. Токарев-то – дурак. Кто же ему поверит. Но тебе спасибо. Грамотно вписался.

– Не булькает. Мой руоповский справочник у тебя?

– Держи. Я звонил в наш «зональный». По-моему, их там ничего не интересует. Придется самим, если что.

– Решим. – Антон взял книжицу. – А где все?

– На «мокрухе», на Соляном. Вышегородский всех туда загнал.

– Во прорвало, а мы-то чего? Там «убойщиков» всевозможных полно, наверное.

– Там все. Вроде какая-то суперзверская. Точно не знаю. Меня, к счастью, забыли.

– Весело живем. – Антон поднялся. – Слушай, а по Фонтанке кто-нибудь работает?

Полянский усмехнулся.

– Конечно. Целая бригада. Двадцать второй, наш «убойный», «разбойный» из главка и даже эфэсбэшники. Они сейчас в РУВД. Решается, где их разместят. Не удивлюсь, если у нас.

Антон пожал плечами и открыл дверь.

– В туалете разве что или коридоре.

– Щазз! – Сергей потянулся, закинув руки за голову. – Токарев! Ходы сюда, дарагой!

В своем кабинете Антон быстро отыскал в справочнике нужный телефон. Ответом были короткие, прерывистые гудки. Он повесил трубку и посмотрел на часы. Без пятнадцати пять. За окном хлестал длинными струями дождь. Какие-то дети-камикадзе ползали по мокрой крыше дома напротив. Уже смеркалось. Свет он не зажег. В кабинете было мрачно и промозгло. Он снова взял трубку.

– Да?

– Здравствуйте, а Свистунова можно?

– Кто спрашивает?

– Из восемьдесят седьмого отдела, Челышев.

Пауза. Приглушенные голоса.

– Слушаю.

– Здорово, Коля. От кого прячешься?

– Привет. Как видишь – не от тебя. Как жизнь?

– На букву «х». Не подумай, что хорошо. Дело есть?

– Давай.

– Не по телефону.

– Я взятки только по пятницам беру.

– Договорились. Разговор сегодня. Взятка в пятницу.

– Не, старик, сегодня никак. Вилы. Давай завтра.

– Во сколько?

– Звони, я весь день на месте.

– Идет.

Антон закурил. Без пяти пять. Ехать домой не хотелось. Он снова потянулся к телефону.

– А ты чего здесь? – В дверях стоял Вышегородский. – У тебя же отгул?

– Позвонить забрел.

– Слушай, Антон… – Артур замялся. – У нас «мокруха» на Соляном. Ну ты знаешь. Там мужик – скульптор из «Мухи». Ему уши отрезали, член… Короче, там руководства – море, а я Сергеева с Хохмачевым послал на рынок. Мне майора присвоили… Сам понимаешь… Съезди для массовости. А завтра попозже выйдешь. Я тебя прошу.

Антон на секунду задумался. То, что Вышегородский просил его, было приятно. Он был младше Антона на два года да и работал меньше, но, будучи бывшим замполитом армии, отличался крайней исполнительностью, отчего карьеру делал быструю и безболезненную. С первого дня появления Антона в отделе он почувствовал в нем человека более опытного и талантливого, а значит, опасного для собственного авторитета. Отношения их были натянуто-официальными. Поэтому поставить Артура в положение обязанного было неплохо. Не хотелось ехать в предвкушении встречи с Хрящевым и Матросовым. Но еще больше не хотелось домой.

– А машина? – задал Антон сокровенный вопрос.

– На моей. – Артур бодро встряхнул ключи.

– Ладно, но завтра я с двух.

Во двор вела узкая извилистая арка, посредине перегороженная наполненными до отказа мусорными баками. Видимо, именно поэтому весь Соляной и пересекающая его улица Оружейника Федорова были плотно заставлены милицейскими машинами: от отделовской «канарейки» до стандартных «фордов» руководства. В дальнем углу двора громоздилась затейливая бревенчатая конструкция из двух этажей, вокруг которой суетилось, курило, толпилось, докладывало что-то друг другу и разговаривало по радиотелефонам не менее пяти-шести десятков людей. Их «броуновскому движению» не мешал даже перешедший в уныло-моросящее состояние холодный ноябрьский дождь. Антон сразу же выхватил взглядом из толпы начальника криминальной милиции РУВД Смотрова и начальника ОУР Грача. Они о чем-то расспрашивали командира убойщиков Максакова, который угрюмо молчал, пряча глаза под неизменной шляпой. Из главка, на первый взгляд, никого не было видно. Антон поймал за рукав Стаса Андронова из «убойщиков».

– Кто у вас сегодня банкует?

– А хрен его знает. – Высокий худой Андронов по кличке Малой улыбнулся своей детской улыбкой, за которую и получил прозвище. – Ты же видишь, командиров до гребаной матери, а мы еще даже трупа не видели.

– Серьезно, что ли?

– Ну! Там мэтры сыска мнениями обмениваются. – Стас окончил пединститут и привык изысканно выражать свои мысли.

– Кто? – Антон предложил ему папиросу, и они закурили.

– Матросов, в погонах кто-то, ну и Григоренко, конечно.

Антон улыбнулся. Привычку начальника РУВД оббегать, затаптывая следы, все место происшествия, давая операм «ценные» указания, знали все.

– О, блин, чего-то Миша бесится. – Стас смотрел в сторону.

Антон проследил за его взглядом. Максаков сказал что-то резкое своим сиятельным собеседникам, круто развернулся и пошел в сторону Антона со Стасом, на ходу извлекая сигареты из кармана пальто.