– Я Тхак Чан, охотник, – ответил спутник Тарзана, – а это Че – Повелитель леса, который спас меня от страшного зверя, когда тот собрался меня сожрать. Те двое, что убежали, земные боги. Наверное, люди Чичен Ица чем-то обидели их, иначе они пришли бы в город.

Ксатл Дин никогда прежде не видел бога, но и он почувствовал нечто величественное в этом почти обнаженном незнакомце, который намного возвышался над ним и его людьми, ибо рост Тарзана подчеркивался еще тем, что майя – народ низкорослый, и, по сравнению с ними, Тарзан каждой чертой своего облика походил на бога. И тем не менее, Ксатл Дин сомневался, так как видел на берегу незнакомцев, и предположил, что этот, наверное, один из них.

– Кто ты такой, пришедший в Чичен Ица? – грозно спросил он у Тарзана. – Если ты и в самом деле Че – Повелитель леса, представь доказательства, чтобы король Сит Ко Ксиу и главный жрец Чал Ип Ксиу смогли подготовиться и приветствовать тебя подобающим образом.

– Че – Повелитель леса не понимает нашего языка, наиблагороднейший, он понимает лишь язык богов.

– Боги в состоянии понять любой язык, – возразил Ксатл Дин.

– Мне следовало бы выразиться иначе – он считает ниже своего достоинства говорить на нашем языке, – поправился Тхак Чан. – Разумеется, он понимает все, о чем мы говорим, но богу негоже говорить на языке простых смертных.

– Для охотника ты слишком много рассуждаешь, – высокомерно произнес Ксатл Дин.

– Те, кого боги выбирают себе в друзья, должны быть очень мудрыми, – напыщенно проговорил Тхак Чан.

Тхак Чана распирало от гордости. Никогда раньше он не вел столь пространной беседы со знатным человеком, в жизни ему редко доводилось говорить что-либо, кроме «Да, наиблагороднейший» или «Нет, наиблагороднейший». Самоуверенность Тхак Чана и впечатляющая внешность незнакомца наконец возымели свое действие на Ксатл Дина, и он впустил их в город и сам провел к храму, который явился частью королевского дворца.

Здесь были воины, жрецы и представители знати, блиставшие великолепием головных уборов из перьев и украшений из нефрита. Одному из жрецов Ксатл Дин пересказал историю, услышанную им от Тхак Чана.

Оказавшись в окружении вооруженных людей. Тарзан снова насторожился, подвергая сомнению разумность своего прихода в город, который мог оказаться западней, а побег из него – непростым делом.

Жрец отправился сообщить Чал Ип Ксиу, главному жрецу, о прибытии в храм человека, выдающего себя за Че – Повелителя леса и желающего повидаться с ним.

Как и большинство верховных жрецов, Чал Ип Ксиу к существованию богов относился с известной долей скептицизма; они годились для простолюдинов, верховному же жрецу они были ни к чему. Если уж на то пошло, он сам считал себя олицетворением всех богов, и эта вера подкреплялась той властью, какой он обладал в Чичен Ица.

– Приведи охотника и его спутника, – велел он жрецу, принесшему известие.

Вскоре Тарзан из племени обезьян предстал перед ликом Чал Ип Ксиу, главного жреца Чичен Ица. Вместе с ним пришли охотник Тхак Чан, Ксатл Дин с несколькими приятелями, а также человек двадцать воинов и жрецов низших званий.

Облик незнакомца произвел сильное впечатление на Чал Ип Ксиу, и он, чтобы не попасть впросак, уважительно приветствовал пришельца, но когда Ксатл Дин пояснил, что бог, оказывается, не говорит на языке простых смертных, у верховного жреца зародились подозрения.

– Ты докладывал о появлении на берегу чужаков, – обратился он к Ксатл Дину, – может, он один из них?

– Возможно, святейший, – ответил тот.

– Если он бог, – произнес Чал Ип Ксиу, – то и все другие должны быть богами. Но ты же говорил мне, что их корабль потерпел крушение, и они были выброшены на берег.

– Верно, святейший, – подтвердил Ксатл Дин.

– В таком случае они всего лишь простые смертные, – сказал верховный жрец, – ибо богам подвластны ветер и волны, и их корабль остался бы цел и невредим.

– И это тоже правда, наимудрейший, – согласился Ксатл Дин.

– Значит, он не бог, – сделал вывод Чал Ип Ксиу, – но из него получится прекрасное жертвоприношение настоящим богам. Уведите его!

Непредвиденный поворот событий настолько поразил и потряс Тхак Чана, что, забыв о своем невысоком социальном положении, простой охотник осмелился возразить Чал Ип Ксиу, верховному жрецу.

– Но, наисвятейший, – вскричал он, – если бы вы видели, какие чудеса он сотворил. Меня чуть не загрыз огромный зверь, но он прыгнул ему на спину и убил его; только бог способен на такое. Если бы видели поединок, а также двух богов, которые его сопровождали, то убедились бы в том, что это действительно Че – Повелитель леса.

– Ты кто такой? – грозно спросил Чал Ип Ксиу.

– Я Тхак Чан, охотник, – пролепетал струхнувший Тхак.

– Вот и занимайся своей охотой, – предупредил Чал Ип Ксиу, – иначе закончишь свою жизнь на жертвенном алтаре или в водах святого колодца. Пошел вон!

Тхак Чан побрел прочь, словно побитая собака с поджатым хвостом.

Но когда воины попытались схватить Тарзана, он повел себя совсем не так, как перетрусивший охотник. Хотя Тарзан не понял ни слова из сказанного Чал Ип Ксиу, но по его тону и поведению почувствовал, что происходит неладное, а когда увидел плетущегося к выходу Тхак Чана, подозрения усилились. Тогда-то воины и попытались взять его в кольцо и схватить.

Верховный жрец принимал Тарзана на площади, окруженной с четырех сторон крытой колоннадой, и Владыка джунглей первым делом зоркими глазами осмотрелся кругом. За колоннами он разглядел сад, чуть поодаль стояли низкие строения. Тарзан не знал, что находится непосредственно за этими зданиями, однако знал, что невдалеке проходит городская стена, а за ней и за полями – лес.

Он стряхнул с себя руки схвативших его воинов, прыгнул на низкий помост, на котором восседал Чал Ип Ксиу, отшвырнул верховного жреца в сторону, промчался через сад и стал карабкаться вверх по стене здания.

Воины бросились в погоню, посылая ему вслед проклятья, стрелы и камни из пращей, но до Тарзана долетали только проклятья, а они не представляли опасности.

Тарзан пересек крышу здания и спрыгнул на проходившую за домом улицу. Там ему встретилось несколько прохожих, которые в ужасе шарахались от мчащегося на них бронзового гиганта. В конце улицы виднелись ворота, но не те, через которые Тарзан входил в город, и выставленные здесь стражники ничего о Тарзане не знали. Для них он был лишь почти обнаженным незнакомцем, очевидно, человеком чужой расы, а, следовательно, врагом, пробравшимся в Чичен Ица невесть с какой целью. Воины попытались загородить ему путь и задержать. Тогда Тарзан схватил часового и, держа его за щиколотки, стал размахивать им, словно дубиной, пробиваясь сквозь гущу воинов к выходу.

Наконец он оказался на свободе, впрочем, он ни на миг не сомневался в благоприятном исходе, ибо с презрением относился к этим низкорослым людям с их примитивным оружием. И они возомнили, что смогут задержать Тарзана, Владыку джунглей! В тот же миг выпущенный из пращи камень ударил Тарзана по затылку, и он свалился без чувств лицом вниз.

Придя в сознание, Тарзан обнаружил, что находится в деревянной клетке в тускло освещенной комнате с одним-единственным окном. Стены помещения были сложены из прекрасно отшлифованных и искусно пригнанных блоков из лавы. Небольшое окно, размером два на два фута располагалось под самым потолком. В комнате был выход, охраняемый тяжелой деревянной дверью, которая, как определил Тарзан, запиралась на засов снаружи. Он не знал, какая участь его ожидает, но догадывался, что нелегкая, судя по жестоким лицам Чал Ип Ксиу и его приспешников – жрецов и знати.

Тарзан проверил на прочность прутья своей деревянной клетки и улыбнулся. Он увидел, что стоит ему захотеть, и он без труда сможет выбраться из клетки в любой момент, но другой вопрос – как выйти из комнаты. Можно было бы вылезти через окно, не такое уж оно и маленькое, если бы не два каменных стержня, служивших решеткой. Дверь же выглядела очень внушительно.