Он говорил очень спокойно, не отходя от камина и не меняя позы. Яркий румянец схлынул с лица Пелема, и он нервно облизал губы, прежде чем с вызовом бросил в ответ:

– Ты ясно показал только одно: ты негодяй! Думаешь, если в твоих руках кошелек, можешь оскорблять меня?

– Нет, я так не думаю. Я знаю, что имею на это право, – презрительно фыркнул Гай, – и наши финансовые отношения тут вовсе ни при чем. А теперь будь так любезен удалиться и больше не приходи ко мне сетовать на денежные проблемы. Отныне я отказываюсь в очередной раз взваливать это бремя на себя. Тебя, дорогой, явно необходимо проучить, и, может, хоть этот урок пойдет на пользу.

Несколько долгих мгновений Пелем с негодованием смотрел на кузена. Мертвенную бледность опять сменил лихорадочный румянец. С оптимизмом предельно эгоистичной натуры он умудрялся не терять уверенности, что своими угрозами Гай всего лишь намеревался попугать его, но только дело дойдет до сути, кузен снова спасет. Как всегда, произойдет неприятная сцена разбирательства, с этим, несомненно, ничего не поделать. Может даже, кузен потребует от него на какое-то время покинуть Лондон. Но ничего более страшного не могло случиться с его драгоценной персоной. Однако приговор все же прозвучал.

– Проклятье, Гай, ты не можешь отказать мне в помощи! – воскликнул он, и в голосе уже послышалась паника. – Без тебя у меня нет никакой надежды оплатить долги. Это будет в последний раз, клянусь честью! Я больше никогда не побеспокою тебя, но, ради бога, дай мне еще один шанс!

Мистер Рэйвиншоу отрицательно покачал головой.

– С тех пор как тебе минуло шестнадцать, я только и делал, что давал шанс за шансом, – решительно сказал он, – но теперь у меня кончилось терпение. Измени свой образ жизни, и тогда я смогу изменить свое мнение, но до тех пор избавь меня от пустых обещаний. Мы оба знаем – ты вовсе не намерен их выполнять. Твои долги я больше оплачивать не стану. Это мое последнее слово.

В доказательство сказанному он вернулся к столу, взял письмо из груды корреспонденции, ожидающей его внимания, и сел читать, больше не обращая никакого внимания на кузена. Пелем постоял мгновение, прикусив нижнюю губу и впившись пристальным взглядом в широкую спину кузена, затем, осознав всю тщетность дальнейшего спора, оскорбленно бросился вон из комнаты, с такой силой хлопнув дверью, что в окнах зазвенели стекла.

Мистер Рэйвиншоу дочитал письмо до конца и задумался, подперев подбородок сжатым кулаком. Прочитанное письмо соскользнуло вниз. Опять пальцы раздраженно забарабанили по столу. Беседа с родственником полностью вывела его из себя, но это было не главное.

Он все чаще и чаще терял хладнокровие, вызывая удивление у друзей и испуг у слуг. Несмотря на резкость, свойственную его характеру, он, как правило, не проявлял несдержанности, поскольку не отличался ни раздражительным, ни злобным нравом. На сей раз скверное настроение являлось прямым следствием проявления упорного и своевольного характера, вынуждаемого обстоятельствами к действиям, противным его душевному настрою. Попросту говоря, мистер Рэйвиншоу не испытывал ни малейшего желания жениться.

Гай не мог не осознавать этого, но до сего дня считал, что остальные пребывают в неведении. Злобные реплики Пелема показали ему, как он заблуждался. Если обо всем догадался Пелем, что мешало остальным так же легко прийти к тем же самым выводам. Каким образом и когда возникло его отвращение к супружеству, Гай не знал, хотя его тетя Августа, дама, известная больше своими откровенными высказываниями, нежели тактичностью, утверждала, что оно появилось из-за беспрестанного преследования со стороны женщин, слишком многочисленных, чтобы упоминать каждую из них.

– Все прошедшие пятнадцать лет, – бывало, утверждала леди Динсмор, придавая своим словам больше страстности, чем даже ей самой того хотелось, – Гай оказывался в роли одного из самых завидных женихов Англии. Число женщин, заигрывавших с ним, оказалось слишком велико, и он превратился из милого и мирно настроенного молодого человека в закоренелого женоненавистника.

Мистер Рэйвиншоу имел брата на семь лет младше, который очень удачно женился на достойной юной девушке из приличной семьи и с хорошим приданым. Даже когда первый ребенок молодой четы умер, не прожив и нескольких дней после рождения, Гай, хотя и сочувствовал горю родителей, сильно не взволновался. Теренс и Джейн были молоды, у них могли родиться еще и другие дети. Вот чего уж он никак не ожидал, так это несчастного случая с братом на охоте, оставившего Джейн вдовой и превратившего этого гадкого Пелема в прямого наследника всего состояния Рэйвиншоу.

Тогда-то и осознал Гай, что его собственное намерение оставаться холостяком следует отставить в сторону, ведь владелец подобного состояния имел обязанности, которым следовало возобладать над желаниями. Вскоре и заботливые мамаши дочерей на выданье тоже осознали это, и попытки привлечь его внимание и вызвать в нем интерес, сошедшие на убыль за долгие годы, были возобновлены с удвоенной энергией. При каждом удобном случае перед ним проходили вереницы молоденьких девушек. Все как одна они успели получить приличное воспитание, а судьба одарила их в различной степени богатством, или красотой, или тем и другим сразу.

Мистер Рэйвиншоу наблюдал за этой гонкой без особого энтузиазма, так как половину жизни мысль безвозвратно связать себя узами брака вообще не посещала его. Нельзя сказать, что он избегал женщин. Самые разные актрисы, и балерины, и даже горничные время от времени пользовались его покровительством, но девушки из приличных семейств, едва выпорхнувшие из классной комнаты, нисколько не привлекали Гая. А жизнь требовала, чтобы именно из их числа он подобрал себе невесту.

Гай все еще не сделал свой выбор, когда леди Линли стала вывозить свою третью дочь и ухитрилась, хотя и без особой надежды на успех, представить ее мистеру Рэйвиншоу. Дженнифер, все еще не пришедшая в себя от известия о смерти Роланда, не предпринимала ни малейшей попытки привлечь внимание Гая и именно поэтому заинтересовала его.

Совершенно не подозревая об истинной причине спокойного безразличия мисс Линли и принимая его за внешние признаки безмятежного и нетребовательного нрава, мистер Рэйвиншоу решил, что больше не нуждается в дальнейших поисках невесты.

Ведь не станет же мисс Линли ожидать от него романтичных порывов? Она примет его предложение так, как оно и будет сделано, из чувства долга, сознания своих обязательств и уверенности, что этот брак устраивает их обоих.

Шли дни, приближался назначенный день свадьбы, и мысль о перспективе взять в дом пусть даже покладистую жену, какой, вероятнее всего, должна оказаться в будущем Дженнифер, стала его настойчиво угнетать. Обручившись, они по-прежнему оставались далеки друг для друга, поскольку понятия леди Линли о правилах приличия не допускали их пребывания наедине. Один-единственный раз, когда Гай пригласил свою невесту покататься на лошадях, присутствие конюха позволило им вести лишь безличную светскую беседу. Дженнифер стеснялась таинственного и непостижимого мужчины, которому так скоро предстояло стать ее мужем, а тот не имел ни малейшего понятия, как завоевать ее доверие и симпатию. Оба вздохнули с облегчением, когда прогулка подошла к концу и они могли позволить себе вернуться к привычным занятиям.

Под предлогом необходимости лично проследить за приготовлениями к прибытию молодой жены мистер Рэйвиншоу нашел прибежище в Суссексе, но воспоминание о единственном, не слишком удачном предвестии их будущей совместной жизни не покидало его.

Детство Гай провел в поместье Фэрингс, к которому он был привязан очень сильно по сравнению с другими владениями его семьи, и ему не хотелось сейчас его покидать. В какой-то момент стало очевидно: возвращение в Лондон далее откладывать невозможно. Сознание того, что отъезд из поместья подразумевал приближающийся конец его ничем и никем не ограниченной свободы, изводило Гая, все больше ухудшая и без того не слишком хорошее настроение.