– Какой-то он легкомысленный и беззаботный, – подсказал я.

– Стареет и становится неряшливым. Теряет лицо. Он же всегда раньше носил резиновые перчатки с вырезанными ладонями, чтобы нигде не наследить.

– Вы знакомы с ним?

– Нет, но я ознакомился с его досье. Очень ловкий и хитрый малый, к тому же всегда избегавший насилия, и вдруг он убивает женщину, оставляя кругом отпечатки своих пальцев. Как это объяснить? Думаю, что дело в наркотиках.

– Он стал наркоманом?

– Да, и закоренелым. Именно тогда вы приходите в состояние, когда способны на все что угодно.

– А как насчет оружия? Оно принадлежало ему?

– Возможно, он нашел его там. Мы это пока не выяснили. Может быть, эта женщина, Порлок, держала его дома для самозащиты. Оно не было зарегистрировано, но это не имеет значения. Не исключено также, что он стащил его из квартиры этажом выше. Чета, проживающая в квартире, это отрицает, но если оружие было незарегистрировано, то что им еще остается делать? А почему вы проявляете такой интерес к оружию?

– Да просто чтоб поддержать беседу!

– Миннеаполис, говорите?

– Да, – ответил я спокойно. – Ну что ж, думаю все, что вы столь любезно мне сообщили, пригодится нам, и наш город извлечет из этого полезный для себя урок. А можно ли утверждать, что вы его скоро арестуете?

– О да. Мы его возьмем, – уверил он меня. – Мошенник вроде Роденбарра – раб своих привычек. Он, что называется, обязательно «засветится» на своих старых явках. Там мы его и схватим. Это всего лишь вопрос времени.

Я притаился за дверью, когда она ее открыла. Она направилась в комнату и стала громко меня звать.

– Оглянись, – сказал я как можно мягче.

Она прижала руки к груди, словно хотела удержать на месте сердце.

– Боже, – сказала она, – как же ты меня напугал! Больше так не делай.

– Извини, я не был уверен, что это ты.

– А кто же это еще мог быть?

– Могла быть Рэнди.

– Рэнди, – сказала она тоскливо. Как из-под земли выросли коты и стали выписывать восьмерки вокруг ее лодыжек. – Рэнди... Вряд ли она звонила да?

– Может, и звонила. Звонков было много, но я не поднимал трубку.

– Знаю. Я сама звонила дважды и не получила ответа. Сначала я подумала, что ты не берешь трубку, а потом – что ты решил позвонить из автомата и вышел. После этого я вернулась домой, не увидела тебя, и вот так, совершенно неожиданно, ты очутился за моей спиной. Не делай так больше, ладно?

– Не буду.

– День у меня оказался трудным. Который сейчас час? Около двух? Я побывала в ряде мест и кое-что выяснила. А это что?

– Я хочу, чтобы ты кое-куда позвонила по моим делам, – сказал я, протягивая ей лист бумаги.

Она взяла лист, но посмотрела не на него, а на меня.

– Так ты что, даже не выслушаешь, что именно я сумела выяснить?

– Через минуту. Сначала я хочу, чтобы ты позвонила в «Таймс» и поместила объявление – до того как кончится рабочий день.

– Какое объявление?

– А вот то, которое ты держишь в руках. В колонку частных объявлений.

– Ну и почерк! Как у доктора. Тебе кто-нибудь раньше говорил об этом? «Чартерная экскурсия в форт Баклоу. Проводит общество „Киплинг“. Имеются свободные места. Звонить 989-5440». Так это же мой номер!

– Вот именно.

– Ты собираешься поместить мой телефон в газете?

– А почему бы и нет?

– Кто-нибудь прочтет его и явится сюда.

– Как? Карабкаясь по проводам? Ведь этого номера нет ни в общих списках телефонной компании, ни в телефонной книге.

– Нет, есть. Эту квартиру, Берни, я снимаю у Натана Аренау, за которым и числится этот телефон. Моей фамилии в телефонной книге действительно нет, и я пользуюсь этой привилегией, но в отличие от других ничего за нее не плачу. Поэтому, когда мне звонят, спрашивая Натана Аренау, я заранее знаю, что какой-то паразит будет пытаться всучить мне что-нибудь ненужное, пользуясь телефонной связью. Так что этот номер числится и в списках, и в телефонной книге.

– Ну и что?

– А то, что адрес имеется в телефонной книге. Арбор-Коурт, дом 64, Натан Аренау и номер телефона.

– И, значит, кто-то может прочесть объявление, взять телефонную книгу, составленную в алфавитном порядке, и просматривать страницу за страницей, пока не наткнется на этот телефон, так, что ли, Каролин?

– А что, разве по номеру телефона нельзя узнать адрес?

– Нет, нельзя.

– Хорошо, но и в этом случае незачем просматривать всю телефонную книгу, поскольку Аренау – на букву "А" и находится в самом начале.

– Может, они начнут искать с конца.

– Остается только на это и надеяться. Так твое объявление...

– Похоже, что есть немало людей, жаждущих прибрать к рукам эту книгу, – объяснил я. – Как мне представляется – людей самых разных, но только один из них знает, что у меня ее нет. Поэтому если я создам впечатление, что я все-таки обладаю ею, то, может быть, один или несколько человек вступят со мной в контакт, и я наконец пойму, что происходит.

– Не лишено смысла. А почему же ты не поместил это объявление сам? Боялся, что кто-нибудь в общем отделе «Таймс» узнает твой голос?

– Нет.

– И скажет: «Ага, это же Бернард Роденбарр, вор-взломщик. Вперед по телефонным проводам, захватим его и запрячем в кутузку!» Боже, Берни, ты подумал, что я начну психовать из-за номера своего телефона, и не рискнул позвонить сам!

– Все проще: они же потом перезванивают.

– Я что-то не поняла.

– Когда ты хочешь дать в газету объявление и делаешь это по телефону, те, кто принимает его, должны убедиться, что это не обман и не розыгрыш. Телефон же трезвонил непрерывно, а я не отвечал на него. Вот я и подумал: если перезвонят из «Таймс» для получения подтверждения, как я сумею узнать, что это из «Таймс», а не кто-то другой? Это, может быть, психоз, но мне показалось – лучше дождаться тебя и попросить позвонить им, хотя я уже начинаю сомневаться, что поступил правильно. Ну так будешь заниматься моим объявлением?

– Конечно! – Не успела она протянуть руку к телефону, как он зазвонил.

Она подняла трубку и сказала:

– Алло?

Затем она сказала:

– Послушай, сейчас я не могу с тобой разговаривать. Скажи мне, где ты находишься, и я тебе перезвоню, – пауза. – Со мной кто-то есть? Нет. Конечно, нет, – пауза. – Я была в салоне. А! Видишь ли, я весь день то приходила, то уходила. Без конца то одно, то другое, – пауза. – Черт возьми, я не могу сейчас разговаривать и...

Она отвела трубку от уха и умоляюще посмотрела на меня:

– Она повесила трубку.

– Рэнди?

– А кто ж еще? Она думает, что я не одна.

– Так оно и есть.

– Да, но она думает: ты – женщина.

– Может, это из-за моего высокого голоса?

– Что ты имеешь в виду? Ты же не произнес ни слова! А, я поняла, ты пошутил.

– Во всяком случае, попытался.

– Ладно. – Она посмотрела на трубку, покачала головой и повесила ее на место. – Она звонила сюда все утро и в салон тоже звонила. Понятное дело, меня там не было, и теперь она думает... – Уголки ее рта стали медленно раздвигаться в широкую улыбку. – Что бы это могло значить? – спросила Каролин и сама же ответила: – Эта сучка ревнива.

– А это хорошо?

– Это великолепно! – Телефон зазвонил опять, и это снова оказалась Рэнди. Я постарался не обращать слишком много внимания на их беседу, которая завершилась словами Каролин:

– Ах, ты требуешь, чтобы я сказала, кто здесь со мной? Очень хорошо, я скажу тебе, кто здесь со мной. Со мной здесь моя тетка из Бас-Бич. Ты думаешь, что ты единственная женщина в Манхэттене с мифической тетей в Бас-Бич?

Она повесила трубку, положительно сияя от удовольствия.

– Давай сюда свое объявление, – сказала она. – Быстрее, пока она не перезвонила. Ты и представить себе не можешь, как она бесится от ревности.

Она передала в газету объявление и ответила на звонок, когда они перезвонили для получения подтверждения. Затем она занялась ленчем: подала на стол хлеб и сыр, открыла пару бутылок «Амстела». В этот момент телефон снова зазвонил.