Глава 14. Первый рубеж

— Это Юпитер, — открываю я от изумления рот, увидев гигантские оранжевые и красные полосы, занимающие большую часть нижней половины того вида, который открывается снаружи корабля. Мы плывем над планетой.

— Ага.

— Это Юпитер! Мгновенное перемещение? Мы добрались сюда с Земли… в мгновение ока.

— Магия, — говорит Эд, сверяясь с показаниями целой кучи разных приборов и индикаторов, дабы убедиться, что помимо прочих, более грозных исходов, корабль не собирается разуплотниться прямо вокруг нас. — Свет пусть курит в сторонке, — добавляет он.

— Почему ты называешь это магией?

— Кларк однажды сказал, что достаточно развитая технология неотличима от магии. Я решил, что технология, благодаря которой мы только что преодолели тридцать шесть световых минут вакуума, достаточно развита, чтобы удостоиться такого названия.

— То есть рассказать мне, как он работает, ты не можешь?

— Нет. Но я могу рассказать тебе о его ограничениях, а их знать стоит. Во-первых, сохранение импульса. Наш импульс, а также момент импульса остаются без изменений. Если мы вращались до прыжка, то будем вращаться и после него.

— Хорошо.

— Во-вторых, сохранение потенциальной энергии. Разница гравитационных потенциалов между начальной и конечной точками всегда равна нулю. Это означает, что совершить прыжок можно только между двумя точками, в которых вторая космическая скорость одинакова. Соответственно, находясь на Земле, мы, к примеру, можем легко перепрыгнуть в точку над поверхностью Юпитера, но не в какую-либо из промежуточных точек. Если ты рассчитаешь эквипотенциальные поверхности, то окажется, что с поверхности Земли нельзя перепрыгнуть куда-нибудь в ОКРЕСТНОСТИ Луны…, потому что Луна — вся целиком — слишком далека от центра гравитационного колодца. А если бы мы захотели слетать на Солнце, то могли бы отправиться туда прямо сейчас, но это было бы не лучшей идеей…, потому что мы бы оказались ОЧЕНЬ близко к его поверхности и, скорее всего, сгорели бы заживо.

— Вот здесь в дело и вступает винтовой привод. Ты заметил, что у нас здесь есть сила тяжести?

Я моргаю и замечаю, что это действительно так. Стабильная сила тяжести в 1g тянет меня вниз точно так же, как это происходило в течение всей моей жизни. — Искусственная гравитация?

Эд издает резкий смешок. — Искусственная гравитация? Ну, а как насчет изобрести антигравитацию, раз уж такое дело? — Он хохочет во все горло. — Эээ, забудь, ты не должен был знать. Мои познания, которые, разумеется, неполны, говорят, что сфабриковать гравитон физически невозможно. Создать здесь настоящую гравитацию можно было бы только одним способом — обложить днище корабля нейтронием, и честно говоря, если ты найдешь того, кто владеет технологией получения и обработки нейтрония, дай мне номерок, кем бы он, она или оно ни были. Нам только кажется, что здесь есть гравитация, потому что винтовой привод, встроенный в каркас корабля, равноускоренно движется вверх и тянет за собой корабль с ускорением в девять целых восемь десятых метра на секунду в квадрате. Мы поднимаемся из гравитационного колодца Юпитера. Видишь этот регулятор? Я могу усиливать или ослаблять наше ускорение.

Убедившись, что я пристегнут к своему сидению, Эд немного подкручивает регулятор туда-сюда, заставляя меня почувствовать на себе все варианты гравитации от тяжелых 2,5g до -1g — от него возникает тревожное ощущение, будто висишь вниз головой, — между которыми на мгновение возникает невесомость. Когда мы возвращаемся на восходящую траекторию, я пытаюсь справиться с ощущением тошноты.

— Винтовой привод предназначен для маневрирования в реальном пространстве — для подъема и спуска внутри гравитационных ям между скачками, а также для стыковки и прочих джазовых танцев. И, наконец, третье: прицеливайся и стреляй. Чтобы совершить скачок, нужно с помощь вот этого, другого, регулятора, нацелить антенну туда, куда хочешь отправиться. Проведи в этом направлении прямую линию сквозь всю Вселенную. Рано или поздно она пересечет другую часть пространства с тем же самым гравитационным потенциалом. Там мы и остановимся. Нацеливаемся на Юпитер — останавливаемся рядом с Юпитером. Нацеливаемся на звезду — останавливаемся рядом с ней. Стоит чуть промахнуться мимо звезды — и что тогда будет, точно сказать не могу.

— Ради любопытства, у тебя есть здесь что-нибудь, предназначенное для настоящего джаза?

Эд включает музыкальный фрагмент, в котором я через некоторое время узнаю «Так говорил Заратустра». Тяжелый вздох. — Ааа, да ладно, чувак, где твоя оригинальность?

Мы перебираем «Голубой Дунай», тему имперского марша из «Звездных войн», речь «У меня есть мечта» Мартина Лютера Кинга и песню «Даже миг не хочу терять»[6] группы «Аэросмит», пока мне, наконец, не удается убедить Эда оставить в покое свою эксцентричную аудиотеку и поставить настоящий джаз.

— Ты знаешь, — говорит Эд, когда мы поднимаемся над гравитационной ямой Юпитера и восхищенно рассматриваем Большое Красное Пятно, — за всю историю этой Вселенной в ней, наверное, можно насчитать миллиарды цивилизаций. И я уверен, что, по крайней мере, нескольким миллионам из них удалось вырваться в космос и открыть магию. А значит, в каждой цивилизации должен найтись кто-то, кому эта идея первому пришла в голову — тот, кто первым изобрел магический двигатель. По одному на каждую цивилизацию. И в случае с человечеством этим кем-то оказался я. Я… я первый представитель человечества на Вселенской арене. Как если бы в центре галактики был назначен совет, на который бы приглашалось по одному представителю от каждой цивилизации в порядке живой очереди…, то там был бы я. Ведь… это же самое крутое, что только может случиться. Ведь… если вся суть космических полетов в крутости, то это оно и есть, миссия выполнена и можно возвращаться домой — понимаешь, о чем я?

— Разве нет таких наград, которые можно было бы прибрать к рукам, попав в космос на частном корабле? — задумчиво говорю я.

— Есть, но мне они не нужны. Деньги пусть забирает тот, кто приложит к этому делу настоящие усилия. А у меня есть незаслуженное преимущество — я же чертов гений.

— Что правда, то правда.

Я так и не смог выяснить, откуда Эд в действительности берет деньги. В пабе у него иногда заканчиваются наличные, но за этим исключением он никогда не беспокоится о деньгах и, по-видимому, всегда имеет на руках неограниченные ресурсы. Уж ему-то эти деньги точно без надобности. На данный момент я придерживаюсь теории, что он владеет патентом на какой-то невероятно ценный промышленный процесс и получает средства за счет лицензионных отчислений.

— Я хочу посетить Андромеду, — говорит Эд, поворачивая корабль в сторону необычайно далекого светящегося пятнышка.

— Мы не можем, — напоминаю ему я со всей серьезностью.

— Ну, тогда у меня есть идея получше.