Вот, собственно, почти и все, — сказал Г. М., проглядывая последний листок. — Нам известно, почему Фергюсон не боялся сообщить свою настоящую фамилию и прикинуться служащим Шумана. Он думал, что Шуман ни за что его не выдаст. А ведь ему нужно было что-то сказать, объяснить, почему он там оказался: когда стало ясно, что совершено убийство, ему захотелось узнать, что же случилось на самом деле. И, только сообразив, что произошло, и увидев бесчувственные фигуры наверху, он решил исчезнуть. — Г. М. подмигнул Сандерсу. — Печально, знаете ли, но Фергюсон действительно ни о чем не догадывался, пока вы его не просветили.

— А потом? — спросил Сандерс.

— Он испытал потрясение и даже невольно выдал себя, осведомившись о своей жене. Он проявил беспечность. Должно быть, потом Фергюсон пожалел о своей болтливости. Но было, как всегда, слишком поздно. Ему никогда не везло. — Г. М. подбросил листки на ладони. Казалось, он оценивает их весомость.

— Отлично, — отрывисто произнес Блайстоун, — но он ведь ничего не сообщает! Кажется, ты обещал, что назовешь нам имя убийцы, а вместо того мы выслушали просто бессвязную болтовню. Фергюсон так и не сказал, даже не намекнул, кто же настоящий убийца и как атропин попал в…

— Нет, он все сказал, — возразил Г. М.

Блайстоун снова потер рукой щеку. Сандерс подметил, что на лице Марши появилось крайне сосредоточенное выражение.

— Я не шучу, сынок. — Г. М. потряс листами бумаги. — Все становится ясно, если внимательно читать. Правда вроде как всплывает между строк. Ее невозможно не увидеть. — Он оглядел собравшихся, криво улыбаясь. — В чем дело? Все тайны раскрыты, кроме пары мелочей: кто убил Хея и как отравили веселых гостей. У нас в руках четкий список подозреваемых. Питер Фергюсон — взломщик. Бонита Синклер — мошенница. Деннис Блайстоун — карманник. Бернард Шуман — поджигатель. Бернард Шуман интересует меня чрезвычайно. «Большой лондонский пожар 1666 года! Большой лондонский пожар 1666 года!» Насколько я понимаю Фергюсона, ему удалось превратить жизнь Шумана в настоящий кошмар. Но список будет не полон до тех пор, пока мы не поймем, кто такая Джудит Адамс. Хей думал, что всех перехитрил, а на самом деле все очень просто. «Джудит Адамс» надо понимать не в буквальном смысле. Никто до сих пор даже отдаленно не догадался о том, кто она такая.

— Чушь! — воскликнул Блайстоун.

— Что?

— Я сказал: чушь, — отрывисто повторил сэр Деннис. Вид у него был заинтересованный, хотя и озадаченный. — Я ведь уже начал говорить, но ты, как обычно, меня перебил. Никакой тайны здесь нет. Я прекрасно знаю, кто такая Джудит Адамс. Она…

Сержант Поллард узнал, кто такая Джудит Адамс, почти сразу, как вошел в квартиру Феликса Хея.

Утро выдалось не слишком плодотворным. В одиннадцать от доктора Сандерса вернулся старший инспектор Мастерс; по настоянию сэра Генри Мерривейла он велел Полларду проверить, что делали и где были интересующие их люди в день убийства.

Разумеется, начал Поллард с Бониты Синклер. Красивое лицо и потрясающая фигура этой дамы произвели на него неизгладимое впечатление. Сержант побывал у нее дома, на Чейни-Уок, — она вышла к нему заплаканная и в неглиже; ему пришлось, стиснув зубы, выслушивать подробности ее бесед с портнихами и тому подобное. Зато теперь он мог представить детальный отчет о каждом ее шаге в день убийства — вплоть до одиннадцати вечера.

Следующим по списку шел сэр Деннис Блайстоун. На Харли-стрит сэра Денниса не оказалось; секретарша сообщила, что он уехал проведать доктора Сандерса. Однако, побеседовав с секретаршей, леди Блайстоун и двумя служанками, сержант Поллард выяснил все, что делал сэр Деннис до самого вечера, когда он заехал за миссис Синклер на Чейни-Уок.

Леди Блайстоун, высокая дама с жесткими волосами и опущенными уголками рта, не произвела на него особого впечатления. У сержанта сложилось впечатление, что не он допрашивал леди Блайстоун, а она — его. Ее интересовало все, в том числе и то, в какую он ходил школу. Потом леди Блайстоун немного оттаяла и даже угостила сержанта печеньем, как попугая, — однако известила его о своей неприязни к сотрудникам полиции. Особенно не по душе леди Блайстоун пришелся некий инспектор уголовного розыска Сандерс. По ее словам, вчера вечером он вломился к ним в дом и грубо наорал на всех. Поллард предпочел не раскрывать ей глаза, только заметил вскользь, что у полицейских работа не из легких.

«На месте старика, — подумал он, выходя из дома, — я бы тоже…» И мысли его вновь обратились к Боните Синклер.

От Харли-стрит было недалеко до конторы Бернарда Шумана. По пути Поллард перекусил бутербродом и соком. Сержанту хотелось повидать не только старого египтолога. Он намеревался, во-первых, допросить сторожа о том, кто ходил в гости к верхнему жильцу, а во-вторых, забрать из кухни Хея флягу с отравленным элем, чтобы его ненароком не выпили.

На Грейт-Рассел-стрит Полларда ждала неудача. Англо-египетская импортная компания была открыта. Обходительный, немногословный египтянин, который объяснялся в основном с помощью жестов, сообщил, что мистер Шуман сегодня весь день пробудет дома, так как он плохо себя чувствует. А в день убийства мистера Шумана, собственно говоря, даже не было на работе.

Поллард поднялся этажом выше.

Время приближалось к трем часам пополудни; сержанту было жарко, ему все надоело — явные признаки весеннего томления. Квартиру Хея заливало солнце, отчего там было очень светло, хотя в обшитом панелями холле царил полумрак. Здесь, в мансарде, было очень душно, тихо и пахло тленом.

Порывшись в кухонных шкафчиках, Поллард нашел флягу с элем. Потом он побрел в гостиную. Снизу еле слышались голоса прохожих и шум проезжающих машин. Обстановка навевала сон.

Сержант с интересом изучил нимф на фресках у камина. Одна из них слегка напоминала Бониту Синклер. Чем больше он на нее смотрел, тем более выявлялось сходство. Он произвел мысленный сравнительный анатомический анализ. Возможно, миссис Синклер слегка со сдвигом, зато она не убийца. Ни в коем случае! Он сам готов подтвердить ее алиби. Когда отравили Фергюсона, Бонита Синклер находилась в Скотленд-Ярде. В конце концов, что она такого натворила? Выгодно применила свои знания. Ну и что с того?

Поллард встал и не спеша двинулся в сторону спальни. Интересно, какие отношения связывали Бониту Синклер с Феликсом Хеем? Спальня оказалась очень просторной, но в ней было всего одно маленькое окошко. Там стояли огромная кровать и огромный платяной шкаф. В углу, у стены, сержант увидел кавалерийскую саблю. На спинке стула до сих пор висела рубашка Хея, а под кроватью валялись его грязные носки. Над камином красовался снимок знаменитого фокусника с автографом: «Моему доброму другу Феликсу Хею». Фотография претендовала на роль главной достопримечательности спальни.

Вернувшись в гостиную, Поллард принялся рассматривать книги на полке. Каковы были литературные предпочтения Хея? Сержант стал читать заголовки. Несколько сборников самых простых головоломок; видимо, для более сложных Хею не хватало ни ума, ни воображения, «Сто трюков для развлечения ваших гостей», «Шутки и поговорки на все случаи жизни», «Как провести вечеринку», Сборник анекдотов, томик очень скабрезных лимериков, изданный в Париже; да, личность Хея вырисовывалась все ярче. Романы «Барни из-за решетки», «Шериф из Свистящего Ущелья», «Алуа, девственница Южных морей». Несколько сборников мемуаров великих людей с закладками. Заложенными неизменно оказывались те страницы, на которых именитые личности оказывались замешанными в каких-либо подозрительных или нечестных поступках… А это что такое?

Поллард застыл на месте, точно громом пораженный. На красной обложке крупными белыми буквами была выведена фамилия автора — Джудит Адамс!

Несколько секунд он просто стоял и смотрел на книгу, изнывая от жары и духоты. От потрясения — а может, от жары — у Полларда зудела голова. Он протянул руку и снял книгу с полки.