Трэйс немного подумал.

— Недалеко от моего дома на углу есть паб — большой. Там довольно тихо, и к тому же владелец — мой знакомый. Если хотите, можем встретиться там.

— Когда?

— Я… я даже не знаю. Я сейчас в аэропорту Гатвик. Сколько времени займет дорога оттуда до вас на такси?

— Что-что? — Трэйс хотя толком так еще и не проснулся, но, тем не менее, был заинтригован. — Господи, да откуда же мне знать? — пожал плечами он. — Думаю, час-полтора. Сделаем вот как: подъезжайте туда и ждите меня. А я сейчас предупрежу бармена и он позвонит мне, когда вы появитесь.

Просто скажите ему, мол ждете Чарли, ладно? Кстати, а вы уверены, что разговариваете с тем самым Чарли Трэйсом?

— О, да, вполне. Значит, до встречи… — и в трубке послышались гудки отбоя. Вот тебе на! Странно…

Трэйс позвонил в «Корабль», предупредил бармена, затем без всякого удовольствия затолкал в себя яйцо всмятку, тост и кофе. После этого плеснул в лицо холодной воды, побрился и оделся. И все это время он напряженно размышлял.

В Гатвике сидит какой-то грек — возможно прямо с самолета — который никогда не был в Лондоне, но знает его, Трэйса, и срочно хочет о чем-то с ним поговорить. О чем? По телефону об этом спрашивать не хотелось. Возможно всплыло бы что-то такое, о чем бы ему и вообще лучше бы не слышать — во всяком случае не зная с кем говоришь. Знакомых в Греции у него вроде не было, так? Да, точно не было.

Тогда в чем же дело?

А прошлая ночь и черная машина? Может, кто-то пытается его шантажировать?

Но если так, зачем же звонить из Гатвика? И не слышалось ли в голосе неизвестного собеседника хотя бы намека на угрозу? Признаков того, что ему удалось пронюхать о занятиях Трэйса?

Но времени обдумать все это ему так и не хватило, поскольку, едва он закончил одеваться, снова зазвонил телефон. Трэйс насторожился. Он не привык к столь частым телефонным звонкам.

— Чарли? — на сей раз голос оказался женским, мягким и умеренно игривым.

— Джилли, это ты? Привет! — Джилли была его нынешней подружкой. С ней было довольно весело, вот только серого вещества ей явно не хватало. Она подцепила его в баре с месяц назад. Теперь они встречались два или три раза в неделю и потом проводили вместе ночь — иногда у нее, а иногда здесь, у него, одним словом там, где было удобнее. У Трэйса серьезных намерений в отношении ее не было и оставалось надеяться, что это взаимно. Лучше всего было не заводить дело слишком далеко, тогда потом легче будет расстаться.

На постоянные связи просто не хватало времени, или, вернее, они были ему не по душе. А уж тем более с Джилли. Конечно, тело у нее роскошное, но ведь должно же у человека быть что-нибудь и в голове? Трэйс вовсе не считал такое отношение циничным. Если он и использовал ее, то ничуть не большей степени, чем она — его.

— Я вчера вечером тебе звонила, — сказала она, и он представил себе ее хорошенькие надутые губки, — но тебя не было. Потом легла, никак не могла заснуть и еще раз позвонила тебе в полпервого — но тебя и тогда не было!

Трэйс вздохнул. Это уже звучало именно так, как он и боялся. Навязчиво.

— Не может быть! — ответил он. — А ты думала я никогда не выхожу из дома?

— Да нет, — беззаботно отозвалась она. — Я не жалуюсь. Может забежать к тебе?

— Что, прямо сейчас?

— Сегодня же суббота! Я думала мы куда-нибудь сходим.

Трэйс раздраженно покачал головой и сказал:

— Слушай, Джилли, сегодня утром я занят. Давай-ка лучше я сам позвоню тебе вечерком, а?

— Ну вот! — в ее голосе слышалось разочарование.

Трэйс мрачно кивнул, чувствуя как у него портится настроение. Скоро нужно будет выходить. Он насколько мог ласково предложил:

— Давай, я закажу нам столик. После ужина сходим на часок-другой в казино. А потом поедем к тебе. На твоей машине. Идет?

Она явно обрадовалась.

— О'кей. Тогда в полдевятого?

— Годится. До встречи.

Кладя трубку, он услышал как она чмокнула, посылая ему воздушный поцелуй.

Обычно он отвечал ей тем же, но сегодня почему-то не было настроения. Нет, ответом мог быть только постепенный разрыв. Впрочем, в любом случае, Джилли была наименьшей из его проблем.

Он позвонил скупщику краденого в «букинистическую лавку» на Холлоуэй-Роуд и, услышав в трубке знакомый голос, сказал:

— Джо, это Чарли. Помнишь, я тебе говорил, что у меня на днях появятся новые книжки? Так вот, они у меня. В принципе ничего срочного, но, тем не менее, хотелось бы поскорее передать их тебе.

— И скоко ж их у тебя, Чарли? — Джо Пелхем был настоящим лондонским кокни со вполне соответствующим выговором. Кроме того, по его голосу всегда чувствовалось, что он опасается подвоха.

— Почти четыре кило.

— Фу-ты, ну-ты! — удивился Пелхем. — Да ты, никак опять нашалил? Поди целую библиотеку обобрал?

— Когда? — спросил Трэйс, не в силах удержаться от улыбки.

Из трубки донеслись скребущие звуки — это Джо задумчиво почесывал свои вечно заросшие щетиной щеки.

— Видать, раньше вторника ничего не выйдет, приятель. Все зависит от книжек. То есть, я хочу сказать, с ними не будет проблем? У тя там старье, новье или чо? А разыскивать их кто-нибудь будет?

— Нет, — ответил Трэйс. — Во всяком случае, пока. Но, думаю, и тянуть с ними особенно не стоит. Возможно, они заражены грибком, и он может перекинуться на другие. Я взял их оптом у вдовы одного коллекционера. Если хочешь, можешь поговорить еще с кем-нибудь, и разделить партию, чтобы…

— Позволь уж мне самому решать что с ними делать, сынок, — ответил Пелхем. — Да, кстати, а кто был покойный? Этот самый коллекционер? Я, случаем, его не знаю?

— Думаю, тебе и самому не захочется знать, Джо, — сказал Трэйс. — Ничего хорошего из этого не выйдет. К слову сказать, сколько ты мне за них заплатишь?

— Как всегда — шестьдесят процентов. В наше время больше те никто не заплатит — даже и это чересчур. Учитывая грибок и все такое прочее. В любом случае, думаю, это по-честному. Я, вишь, как раз поэтому и не могу ничего сделать раньше вторника.

— О'кей. Значит во вторник. Когда будешь готов — звякни.

— Заметано, сынок — пробурчал его собеседник. — Покедова…

Оформление интерьеров верхнего зала и бара «Корабля» по идее должно было напоминать внутренности средневекового галеона. Однако, Трэйс придерживался мнения, что затея не удалась и предпочитал нижний зал, где были устроены небольшие, на четыре персоны каждый кабинеты, создающие некую видимость уединения. Когда бармен позвонил ему, он вскоре явился в паб и увидел, что у стойки, где разливают пиво, уже толчется с полдюжины завсегдатаев, а в одном из кабинетов сидит довольно пожилой, хотя и бодрый с виду высокий и крепкий мужчина, с нетронутой пинтой пива на столике перед собой. Бармен за стойкой перехватил вопросительный взгляд Трэйса и легким кивком указал на мужчину за столиком. Трэйс заказал кружку пива, взял ее и присел за столик напротив незнакомца.

Несколько долгих мгновений они разглядывали друг друга и у Трэйса создалось впечатление, будто его визави пытается отыскать на его лице какую-то примету или знак, указывающий на то, что перед ним именно тот, кто ему нужен.

На вид человек этот явно был греком, хотя и более смуглым, чем греки постоянно живущие в Лондоне. У него было симпатичное обветренное лицо человека, привычного к яркому солнечному свету. Сразу было ясно, что это уроженец Средиземноморья. Только одно в его облике никак не соответствовало желтоватым стенам из песчаника, оливковым рощам и осликам, груженым бурдюками с водой — его волосы. В них не было ни единой темной пряди. Даже будь грек альбиносом, они и то не могли бы быть более белыми. Даже для человека под семьдесят — сколько, видимо, и было греку — такая снежно-белая шевелюра казалась какой-то неестественной…

А в остальном… греку легко можно было бы дать и пятьдесят. Его молодили живые карие глаза в которых будто сквозила тревога. Скорее даже взгляд их казался лихорадочным: в нем было что-то от взгляда загнанного в угол животного. Молодые беспокойные глаза на лице пожилого человека. Юный дух в старом теле. Так, во всяком случае, показалось Трэйсу.