Ясновидящей и колдунье в седьмом поколении Пелагее (как она себя рекламирует) не спалось. Да что там не спалось. И не елось и не пилось. Тяжкие думы… нет, не думы, а предчувствие угнетало ее. И появилось это предчувствие после того, как Пелагея одной дурехе, которая, примчалась, размазывая слезы по щекам из-за безответной любви, просила помочь ее неизбывному горю.

Конечно, Пелагея могла навешать лапши на уши, сработать психотерапевтом, как она обычно поступала в таких случаях, и с тем отпустить девушку, надавав ей всяких трав и заклинаний, которые, по большей части бесполезны. Глядишь, что-то бы у девушки и получилось. Авось, штука непредсказуемая.

Но… Пелагея как раз закончила расшифровку старого-престарого манускрипта, доставшегося ей от прабабки. Точнее, было несколько иначе.

Как-то разбирая старые вещи, уж пора бы было давно это сделать, Пелагея наткнулась на кожаную сумку, изрядно обветшавшую от времени, но еще крепенькую. Конечно, желтого цвета кожа уже не поскрипывала, как, наверное, было в пору ее юности, но прочность ее осталась прежней. И даже нитки, сшивавшие части сумки в единое целое, не истлели.

Пелагея, взяв сумку, задумалась, что же с ней делать. Уж больно стара, да и мода на подобные сумки уже давно умерла. Так что о том, чтобы ее носить, не могло быть и речи. Оставить же, как память о прабабке… конечно, можно было. Но в квартире и так хлама было выше крыши.

Ничего не решив, Пелагея заглянула внутрь сумки и обнаружила в ней книгу с потемневшей от времени обложкой и толстую тетрадь, которая судя по распухлости, была изрядно исписана.

Раскрыв книгу, Пелагея расчихалась от облачка книжной пыли, вспорхнувшего с ее страниц.

— Вот же, откуда пыль в сумке-то взялась? — Посетовала Пелагея. Любопытство взяло верх, и Пелагея, схватив тряпку, протерла обложку и первую страницу. Взглянула на нее и сильно удивилась: книга была написана письменами, ей неизвестными. Нет, это были не руны, которые она основательно изучила, и не семитское письмо, с которым она была знакома из-за своей профессиональной деятельности. Вообще письмо было совершенно неизвестным.

И опять любопытство взяло верх. Отсканив страницу, Пелагея сделала запрос в интернете. И тут же получила ответ, что письменность эта называется черты и резы. И ею владели древние волхвы славян. Но ключи от письменности утеряны, потому узнать, что представляет запись невозможно.

— Ага, — поняла Пелагея, — тут тупик. Посмотрим, что в тетради?

Осторожно протерев тетрадь тряпкой, с не меньшей осторожностью она открыла тетрадь.

Качество листов в тетради было на удивление хорошим. Но сами листы были значительно толще, чем в современных тетрадях. Тетрадь больше чем на половину была исписана мелким убористым почерком. Но качество чернил было таково, что они почти выцвели и в некоторых местах записи еле просматривались.

Вооружившись лупой, Пелагея вчиталась в текст, и почти сразу поняла, что в тетради написан текст из книги с подстрочным переводом.

— Ай, да бабуля! — Восхитилась Пелагея. — Точно как я была любопытной.

Конечно, семи поколений колдунов в ее семье не было. Семейное предание донесло до нее, что первой ясновидящей в роду была прабабка, которая еще до большевистской революции была очень известной ясновидящей. Но сначала она была знатной дамой и даже закончила Институт благородных девиц. Блистала на приемах. У нее было много поклонников. Так что впереди светила прекрасная жизнь замужней дамы.

Но, что-то произошло. Прабабка, которую в миру звали Меланья, ушла из света. И появилась ясновидящая Прасковья. За считанные месяцы она набрала такой авторитет, что даже члены царской фамилии, конечно, со всеми предосторожностями, чтобы не афишировать свои визиты, хаживали к ней.

Все закончилось в начале 1918 года, когда прабабку арестовало ЧК. И после недолгих разбирательств, прабабку расстреляли.

По некоторым слухам, чекисты допытывались о каких-то бумагах, имеющихся у прабабки. Но, судя по всему, так ничего и не нашли, а прабабка не проговорилась.

— Так вот какие бумаги у нее искали, — подумала Пелагея. — Интересно, как же они их не нашли?

Увы, спросить было не у кого. Бабка, которая не только отреклась от матери, но еще и стала активно сотрудничать с властью, вступила в комсомол, а потом в партию, перебывала практически на всех стройках коммунизма, скоропостижно скончалась от неизвестной болезни, когда Пелагее было всего-то лет пять. Мать была тихой по жизни женщиной, фельдшерицей. Она умерла так же тихо, как и жила, оставив в наследство дочери квартиру. Ну, и все, что к квартире прилагалось. В том числе, и ту сумку, что Пелагея нашла.

Мужчины в их семье не уживались. Потому семья фактически была женской. И, почему-то ее предки были этим довольны. Хотя, опять же по семейным преданиям, до Меланьи-Прасковьи, их род был очень плодовитым, и имел много побочных ветвей.

Почти год ушел у Пелагеи на восстановление записей, сделанных прабабкой. Записи эти оказались заклинаниями на всякие случаи жизни. Причем, судя по первоисточнику, заклинаниям этим была не одна тысяча лет. Это насторожило Пелагею. С такими древними заклинаниями она еще не работала. А потому эффект от них мог быть совершенно неожиданным. Потому Пелагея на время отложила применение заклинаний, по принципу, как бы чего не случилось.

И если бы не посетительница, которая за минуту успела вымотать своими слезами и просьбами, Пелагея так бы и не вспомнила о заклинаниях. А тут решила:

— Вот хороший повод опробовать «подарочек» от прабабки.

Оставив завывающую посетительницу в приемной, Пелагея прошла в свой кабинет, отксерила заклинание, и вернулась обратно.

Посетительница слегка успокоилась, но глаза так и сверкали лютой ненавистью к бросившему ее любовнику, и Пелагея поняла, что деваться ей некуда.

Она со всей тщательностью объяснила, как положено выполнять ритуал мести, о котором просила посетительница, показала с какой интонацией и ритмом читать заклинание, и отпустила посетительницу, даже не взяв, как обычно денег с нее.

Пелагея не ждала обратного удара, поскольку и ритуал должна была совершать приходившая к ней девушка, и читать заклинание должна была она. Так что по всем законам магии, если и будет «ответка», то на голову этой девушки. И все же она решила подстраховаться и несколько раз выполнила защитный ритуал, отводящий от нее любые неблагоприятные последствия.

Казалось бы, дело сделано, а, значит, должно быть забыто. Но что-то внутри не могло успокоиться, постоянно будоража воображение.

— Становлюсь психопаткой, — констатировала Пелагея. Самое печальное, что никакие лекарственные травы, никакие практики на успокоение не действовали — тревога не покидала.

Так прошла неделя. По идее, посетительница должна была именно сегодня совершить данный ритуал, поскольку оговаривался определенный день Луны. Напряжение возрастало, и Пелагея решила посмотреть в хрустальный шар. Она редко к нему прибегала, поскольку каждый сеанс отнимал много сил, но не в нынешнем положении думать о сбережении сил. Как говорится, не до жиру, быть бы живу.

Проведя нужный ритуал, скопив все силы, что в ней имелись, Пелагея уселась напротив шара и уставилась в него с одной мыслью: показать будущее.

Шар почему-то долго не отзывался. Пелагея даже решила, что ритуал не получится. Внезапно, шар помутнел и в нем показался какой-то мужчина, который сидел в весьма вальяжной позе и пристально смотрел на нее. В позе, и самое главное, во взгляде незнакомца, было нечто, от чего мурашки побежали по телу. А когда Пелагея попыталась анализировать картинку, она поняла, что от незнакомца буквально веет смертью. Ее смертью. Она ахнула и откинулась на высокую спинку стула, закрыв при этом глаза. Грудь ее вздымалась в частом дыхании, сердце колотилось как сумасшедшее.