Все это изобилие досталось ей в наследство от бабушки, которая любила и умела готовить. Линда помнила, что когда-то каждый уголок, каждое свободное место занимали горшочки с цветами, с потолка свисали пучки сушеных трав, а от смешавшихся пряных ароматов кружилась голова.

После смерти бабушки кухня начала приходить в упадок. Мать Линды пыталась следовать традиции, но получалось у нее плохо. Сначала исчезли требовавшие постоянного внимания цветы, потом постепенно пропали травы, опустели баночки, в которых хранились экзотические приправы, крупы, фруктовые чаи. Оставшись одна, Линда не раз порывалась привести кухню в порядок, придать ей достойный, современный вид и выбросить рухлядь, но в последний момент всегда малодушно отступала. Ну как избавиться от фарфорового чайничка в форме слоника с поднятым хоботом – пусть даже и с отбитым хвостом, – если ты еще помнишь, как бабушка наливала тебе из него ароматный густой чай с мелиссой?

Время торопило, так что Линда ограничилась чашкой растворимого кофе «Фолджерс» и бутербродом, на который ушла завалявшаяся в холодильнике ветчина и крошечный кусочек сыру. Потом, не выдержав, отправила вдогонку бутерброду кусок вишневого пирога. К черту диету!

Она усмехнулась, вспомнив, что решилась на эту бесчеловечную пытку после первого электронного письма от Роберта.

Бедняжка Роберт, пострадал ни за что! Всего лишь попытался поцеловать девушку – и на тебе, попалась недотрога! Интересно, а как бы она отреагировала, если бы то же самое сделал ее вчерашний спаситель?

– Кайл, – медленно произнесла Линда, словно пробуя имя на вкус. – Кайл…

Телефон остановил ее в тот момент, когда она уже сняла предохранительную цепочку. Поколебавшись секунду, Линда взяла трубку.

– Да?

– Лин, как ты? – Клэр старалась говорить спокойно, но голос ее все же прозвучал немного напряженно. – Я только сейчас услышала…

Да, тут уж ничего не поделаешь: новости в Блэкфилде распространялись быстро. Тихий городок похож на застывший пруд: брось камешек, и круги моментально разойдутся во все стороны.

– Со мной все в порядке, так что не волнуйся.

– Если хочешь, я приеду. Может быть…

– Клэр, спасибо, но я действительно в порядке.

– А что говорит полиция?

– Пока ничего. Кстати, я сейчас как раз туда и собираюсь.

– Ты не думаешь, что это… ну тот маньяк? Понимаешь, о чем я?

Линда вздохнула.

Три убийства на одной только неделе! Ничего подобного в Блэкфилде не случалось на протяжении всей его истории. Город, где даже банальная кража считалась серьезным преступлением, был шокирован, потрясен, напуган.

Все началось со смерти Джейка Донована, бармена, работавшего в пользовавшемся дурной репутацией заведении «Красный лис». Основными клиентами «Лиса» была заносимая попутным ветром разношерстная публика в лице шоферов-дальнобойщиков, матросов с проходящих иногда по реке грузовых барж и туристов-экстремалов, направляющихся в горы. Когда однажды утром Джейка обнаружили на берегу реки с вывернутыми карманами и дыркой в голове, изумленные горожане списали убийство на счет транзитного гостя. Но уже на следующий день у себя в квартире был застрелен служащий местного отделения «Банка Колорадо», двадцатипятилетний Грэг Уиллоуби, приятный во всех отношениях молодой человек, не замеченный до сих пор ни в чем предосудительном. Как цинично пошутила Дорис: «Надо же так испортить себе репутацию!» На этот раз полиция взялась за расследование, засучив рукава, а из столицы штата прибыл опытный следователь. Не успел он, однако, развернуться, как убийца нанес третий удар, продемонстрировав редкую дерзость: в своем офисе средь бела дня была задушена управляющая крупнейшим в Блэкфилде супермаркетом Хельга Свенссон. Вот тогда-то в городе и заговорили о маньяке.

– Нет, не думаю. – Линда бросила взгляд на часы – почти десять. – Извини, мне надо бежать. Дорис еще дома?

Клэр усмехнулась.

– Что ты, конечно нет. Как только узнала о случившемся, сразу же помчалась в магазин. Просила передать, чтобы ты ни о чем не тревожилась.

– Какая молодец! – искренне похвалила Линда. – Пожалуй, мне придется повысить ей зарплату.

– Ты только ее не балуй, – предупредила Клэр. – О, кстати, мне звонила Сандра.

– Да-да, извини, у меня совсем вылетело из головы. Мы же договаривались… Послушай, Клэр, созвонись с ней, договоритесь о месте и времени, а потом дай мне знать, ладно?

– Конечно, милая. Береги себя. Целую.

– Пока. – Линда повесила трубку, схватила со столика сумочку, заглянула в зеркало и вышла из дому.

Наверное, она ничего бы и не заметила, если бы не наклонилась поправить ремешок босоножки.

Уже выпрямляясь, Линда увидела сбоку от коврика веточку жасмина.

Город понемногу, неторопливо и с достоинством готовился к главному событию года. На Гэллоус-сквер устанавливали трибуну, с которой мэр обратится к согражданам и гостям с приветственной речью. На улицах появлялись сувенирные палатки. Линда обратила внимание, что почти все они соседствуют с передвижными киосками, в которых продают прохладительные напитки и мороженое. Солнце припекало, и она решила, что стаканчик фисташкового ей совсем не помешает.

– Мисс…

Линда оглянулась – в трех шагах от нее сидела в моторизованной инвалидной коляске пожилая женщина в черном платье и в черной косынке на голове. Эльвира Муркок. В городе ее за глаза называли то черной вдовой, то Кассандрой, то чокнутой. Получая скромную пенсию, Эльвира подрабатывала гадалкой. К левому подлокотнику коляски крепился специальный деревянный ящик, в котором хранились необходимые каждому предсказателю атрибуты: хрустальный шар, серебряная чаша, карты Таро и все такое прочее. Неделя Блэкфилда была для Эльвирьг настоящей золотой порой, когда она зарабатывала, как утверждали знатоки, две, а то и три тысячи долларов. В остальное время года гадалка не особенно утруждала себя, выезжая «на работу» на два-три часа в день.

– Да?

– Подойди ко мне, – строго приказала старуха, и Линда невольно подчинилась. – Дай мне руку.

Линда покачала головой.

– Извините, но я не верю в предсказания и к тому же очень спешу. – Она смягчила резкость слов слабой улыбкой.

– Ты ведь Шеппард, верно? – Гадалка усмехнулась. – В вашем роду все такие… гордые.

Линда остановилась.

– Откуда вы узнали, что я Шеппард?

Эльвира пожала плечами.

– Ну, это совсем не трудно. У вас одинаковый профиль. Это во-первых. А во-вторых, ты же проходишь мимо меня едва ли не каждый день. И, в-третьих, голос у тебя точь-в-точь как у матери.

– Вы знали мою мать? – удивилась Линда.

– Конечно. И Шейлу, и ее мать, твою бабку, Сьюзен, и даже Грейс. Ты-то ее, должно быть, не застала. – Она вздохнула. – Все были гордячки. Думали, что уж кто-кто, а они судьбу переломят. Не вышло… Линда сделала шаг назад.

– А вы знали моего отца? – нерешительно спросила она и невольно напряглась в ожидании ответа.

– Криса Бейкера? Видела пару раз. – Предсказательница огляделась и поманила Линду пальцем. – Хочешь узнать, что с ним случилось?

Боже, что я делаю?! – мелькнуло вдруг у Линды в голове.

– Не сейчас.

– Что ж, иди, – бросила ей вслед старуха, – но только помни: опасность у тебя за спиной. Остерегайся человека из прошлого.

Человека из прошлого? А есть ли оно у нее, это самое прошлое?

Когда-то у нее было все, что и у каждого нормального ребенка: отец и мать, бабушка, подруги, детские игры и ощущение единства с окружающим миром. Первым ударом по фундаменту благополучия и безмятежности стало исчезновение отца.

Ей тогда не исполнилось и года. При желании Линда могла бы предъявить судьбе длиннющий список претензий, на первом месте в котором значилась бы именно эта утрата. Какая несправедливость, думала она, лишить человека даже воспоминаний о своем родителе. Конечно, в доме сохранились его фотографии, письма, написанные в период ухаживания за матерью Линды, вещи, хранившие его запах, и иногда, разглядывая эти артефакты, эти косвенные доказательства существования отца, Линда воображала, что помнит его улыбку, голос, жесты. Об отце рассказывала бабушка, мать же почему-то избегала этой темы, и только потом, повзрослев, Линда поняла, в чем дело: Шейла так и не простила мужа, восприняв его исчезновение как предательство.