- А мы сейчас выйдем и его понюхаем! - предложил Виктор. - Но лучше мы это сделаем утром. Таня, я хочу наверх! В конце концов, мы даже еще не посмотрели, что там находится!

Он вскочил и схватил Таню за руку.

- Ты уже сделала тридцать четыре жевательных движения! - закричал он. - Я подсчитал: одно даже лишнее! И вообще с твоей йоговской теорией ты скоро можешь превратиться просто в корову! Симпатичную, конечно, но все-таки жвачную. А наверху тоже тепло?

- Да здесь везде тепло! - засмеялась Таня, вставая. - Только знаешь, Витя, запри сначала дверь. Там большой засов и защелка.

Опять она боялась! Что-то с самого начала беспокоило ее, тревожило, не позволяло безмятежно находиться в доме, просто болтать и ужинать... Таня снова настороженно оглянулась на окно, потом на дверь, словно к чему-то прислушиваясь.

- Как тихо! - сказала она. - Как в склепе!

- Ну что ты, Таня! Это же прекрасно - спокуха! Ты хочешь, чтобы вокруг нас гудели ополоумевшие машины, выли милицейские сирены и гомонила безумная толпа?

Виктор тщательно задвинув действительно очень большой, тяжелый и прочный засов, и повернулся к Тане.

- Теперь все в порядке? Или еще чего-то не хватает для твоего душевного спокойствия? Зато потом сочинишь шикарный сценарий о дачной житухе. И назовешь "Двое вышли из леса".

- Оригинально! - насмешливо пропела Таня. - У тебя явный дар к сочинительству, не отягощенному своеобразием. Но, в общем, Витя, ты впрямь обладаешь замечательной способностью претворять в жизнь самые нереальные планы и добиваться почти неосуществимого.

И она стала подниматься вверх по крутым ступенькам узенькой лестницы. Виктор догнал ее на середине, сделав несколько гигантских шагов, и первый распахнул дверь на второй этаж.

Перед ними была маленькая комната под треугольной крышей, все убранство которой составляли синие шторы на окне, диван у стены и низкий светлый резной столик, явно любовно сработанный руками Геннадия Михайловича. Таня бочком приблизилась к дивану и, вдруг пронзительно завизжав так, что Виктор даже вздрогнул от неожиданности, опрокинулась навзничь, перекувырнулась через голову и грациозно сделала "березку", вытянувшись по стенке.

- Здорово! - искренне восхитился Виктор и взлохматил свои волосы пятерней. - Тебя хоть узлом завязывай! А что вы еще умеете, мадам?

- Пожалуйста, мадемуазель, - поправила его Таня. - Она умеет многое. Узнаешь потом! - и подозвала его шепотом: - Пойди сюда, Витя, ближе, ближе... Сядь!

Он послушно, с большим удовольствием опустился рядом с ней. Танька молниеносно приняла позу лотоса - как это у нее так ловко получалось? - и сказала уже ставшую привычной и почти надоевшей фразочку:

- Витя, я боюсь!

Крашенинников с трудом удержался от вспышки.

- Ты снова за свое! Таня, ну, давай опять рассуждать! - взмолился он. - Окна забиты, дверь заперта, я исполняю роль цепного кобеля, к счастью, пока без цепи. Ты сильно капризничаешь! Прости, родная, но красивые женщины всегда несколько нервозны. Красота никому еще запросто не давалась. Давай лучше сядем с тобой рядком, приклеимся друг к другу, может, твои страхи окажутся напрасными и лишними. Честное слово, мне и так тяжело, а ты туда же со своей неврастенией!

- Да я не того теперь боюсь! - заявила Танька.

- Не того?! - завопил, потеряв последнее терпение, Виктор. - А чего же еще, родная?! Ты мне совсем заморочила голову!

- И нечего орать! - гордо вскинула подбородок Татьяна. - В конце концов, это ты меня заманил сюда гнусным обманом, и только я имею полное право кричать, но молчу! А ты бесишься! Дать тебе водички для успокоения? Валерьяночки, кажется, нет, но можно поискать на кухне.

Крашенинников выпрямился, сделал несколько глубоких медленных вдохов и постарался взять себя в руки.

- Я весь внимание, - произнес он довольно спокойно и нервно переплел пальцы. - Рассказывай, чего ты теперь боишься, балда!

- Тебя! - заявила Таня.

Так, приехали!

Виктор застонал в голос. Зачем он связался с этой придурочной девкой? На кой она ему сдалась? Плюнуть и забыть!

- Таня, - едва владея собой, сказал Виктор, - ты что, меня за недоумка держишь? Ты сама, по своей воле, пришла на дачу. Не на аркане же я тебя сюда затащил, потрясая пистолетом! Сама заявила о том, что будешь здесь жить. Сама, наконец, поднялась наверх. И теперь косишь под Мальвину. А я у тебя вообще работаю Карабасом Барабасом. Не строй, пожалуйста, из себя идиотки, а из меня - страшилу!

- Я и не строю, - со вздохом отозвалась Таня. - Просто, понимаешь, это очень трудно объяснить, до тебя не дойдет...

- Я еще не совсем законченный дебил, - недобро сообщил Виктор. - И постараюсь осознать твою ценную информацию!

- Ну, постарайся, - Таня снова вздохнула. - Дело в том, что у меня никого еще никогда не было... Вот...

Виктор нервно дернулся и нехорошо засмеялся.

- Ты складно врешь. Очень складно... В отличие от меня. Сразу видно, сценарист из тебя выйдет классный. Для чего только твои фантазии, не понимаю! Сама посуди, разве в это можно поверить?

- Ну вот, я же говорила... - совсем расстроилась Таня. - Уж поверь как-нибудь...

Она смотрела на него доверчиво и открыто, как ребенок. Она была абсолютно искренна и честна, но Крашенинников не желал всматриваться в нее и ее разглядывать - ему дела нет до ее откровений! Его снова понесло. Он проклинал в душе и себя, и свое дурацкое увлечение этой чумовой шалавой, и собственную изобретательность и быстроту - для чего он затеял сыр-бор с дачей, с Таткой, с Герой? Чего ему не хватает? Неужели мало простых и насквозь понятных, родных метелок-мазилок? Вон так и крутятся возле, проходу не дают! Нет, подай ему эту желтоглазую! Короткое замыкание!

- "Ах, оставьте, ах, оставьте, все слова, слова, слова!" - тихо промурлыкал Виктор. - А теперь слушай сюда... У меня бывают минуты, когда я за себя не отвечаю и становлюсь по-настоящему опасен и невменяем. Ты что, пришла в этот теремок исключительно для того, чтобы мне исповедаться? Для роли духовного отца я подхожу меньше всего! Пошевели своей бестолковкой, какого хрена я вообще сюда тащился? Повторяю: ты явилась в дом добровольно и сознательно, заметь. И мне не нужны ни кающиеся Марии Магдалины, ни святые девы Марии! Понемногу доходит? Вот уж никогда не мечтал выяснять с тобой здесь вопросы исповеди, морали и доверия! Вообще ни на какие беседы я не рассчитывал. В данном случае они настоящая подлянка! Сечешь, мадемуазель? Я терпеть не могу слов: это безделки, пустяки, лишняя трата времени! Люди должны общаться на совсем другом уровне или не общаться вовсе. А всю полученную информацию неплохо бы проверять. И выданную тобой тоже. Что элементарно сделать. И немедленно!

- Пожалуйста, - просто сказала Танька и сбросила через голову кофточку. - Ты абсолютно прав и совершенно логичен. Мне нечего тебе возразить. Я вообще не понимаю, почему ты потерял даром столько времени, которым всегда дорожишь.

Нет, она все-таки полоумная!..

Ошеломленный Виктор разом остыл и притих, чувствуя, как в Танькиной детской безоглядности и открытости тают без следа его гнев и ненависть. Ему захотелось прижаться к ее щеке щекой и нежно потереться. Словно угадав его желание, Таня с готовностью вытянула вперед острый подбородок. Она была очень смешная, - как он сразу этого не увидел! - запутавшаяся в своей решимости и ребяческих страхах и вдруг безотчетно тотчас доверившаяся Виктору. Таких глупых, неподдельных и неопытных он совсем не знал. Ему постоянно попадались хитренькие, ловкие, умелые... Они напоминали детскую игрушку, калейдоскоп, от которого невозможно оторваться, цветной и яркий, беспрерывно меняющийся, но неизвестно для чего предназначенный, лишенный всякого смысла существования. Фуфло!

Таня сидела в позе лотоса - как ей удавалось так долго и легко? - и выжидательно смотрела на Виктора. Глаза цвета подсолнечного масла... На ней была хлопчатобумажная маечка, похоже, мужская, тоже очень смешная, и вся Танька была забавная, милая, неразумная...