Мы так и ахнули: Антошка! Песня его и голос его. С хрипотцой, под барда.

— Ништяк! — ошеломленно пробормотал Ванюшка.

— Жениться прилетел! — сделал предположение я. — Как бы к нему подъехать, а?

— А никак! — усмехнулся весело Кольча. — Парни, я все улажу. Дедушка Петрован нам поможет, вот кто!

Вечером мы сидели в комнате Кольчи. Перед нами на столе крутился диск портативного магнитофона.

— Ну ты ловкач! — похвалил Кольчу Ванюшка, когда мы отчетливо услышали голоса Антошки и дедушки Петрована.

— Все о'кэй! — самодовольно приосанился Колокольчик. — Беседовали они у завалинки на лавочке, а микрофон стоял в цветочном горшке. Форточка была полуоткрыта…

«Дедушка: А ты, Антоша, вроде подрос?

Антошка: В собственных глазах в основном!

Дедушка: Возмужал, возмужал, паря. Где обитаешь теперь, в каких краях?

Антошка: Далеко! На Курилах-островах. Слышали про такие? Вот там и дислоцируюсь.

Дедушка: Заработки хорошие?

Антошка: Не жалуюсь. Вот моторизовался!

Дедушка (читает): «Автомобиль марки «Волга»… Ну что ж, теперь и жениться можно.

Антошка: Поэтому я у вас и нарисовался. А вы в тайгу небось собрались?

Дедушка: На той неделе подамся. Да вот еще не знаю, с какого боку ухожье свое начать оглядывать. Осенесь тебе кормушки мои попадались?

Антошка: Не до кормушек мне было. В калтусе чуть не утоп.

Дедушка: Это когда гусеница-то порвалась?

Антошка: Ну да. Я из-за этой заразы целую неделю сидел на подсосе, два сухарика всего и было в кармане. А мешок с едой утопил…

Дедушка (сочувственно): Калтусы у нагорья пропастина…

Антошка (почти испуганно): У какого нагорья? Возле калтуса Шумихи я врюхался!»

Кольча выключил магнитофон.

— Врет Антошка про Шумиху, — сказал я твердо. — По голосу слыхать.

— Я тоже так считаю, — поддакнул мне Ванюшка, как всегда немного пораздумав, прежде чем сказать.

Кольча тут же сделал вывод.

— А если врет, парни: значит, знает про самородки! Это вне всякого сомнения. Он уже осенью их набрал, обзавелся «Волгой», и снова его туда потянуло. Так или нет?

— А если не так? — спросил Ванюшка. — Если Антошка правду сказал?

— Тогда мы тянем пустышку! — ввернул я. — Наша экспедиция и гроша ломаного не будет стоить.

— Давайте, парни, мыслить аналитически, — закипятился Кольча. — Нет ничего практичнее, чем хорошее теоретическое решение. Сколько стоит самолет от Курил до Басманки и обратно?

— Недешево, — отозвался Ванюшка.

— Любовь! — ввернул я.

— Чепуха! — горячился Кольча. — Швырять такие денежки на любовь может кто угодно, но только не Антошка. Так или нет?

— К тому же «Волгу» купил, потратился, — рассудил я.

— А кто его с работы отпустит в такое время? Он же рыбаком, говорит, на сейнер устроился. Сейчас путина! — сыпал Кольча своей буйной тараторкой. — Да хотя бы причина была, за невестой прилетел, а то билет до Киренска только на себя заказал, я проверил. Валюха в деревне остается…

Кольча подскочил к висевшей на стене нашей рабочей карте-зеленке. («Зеленкой» она называется, наверное, потому, что аэрофотосъемка летом проводилась. Все такие карты летом делаются.)

— Вот нагорье, а вот Шумиха. У Шумихи только топи да болота, парни!..

Наш Ванюшка относится к категории «полосатиков». Есть такие люди, у которых уж если удачи начнутся, то идут они широкой полосой. Везет и везет человеку! Или наоборот…

Сегодня в школе по самому трудному для себя предмету алгебре Ванюшка умудрился получить пятерку. Учительница даже в пример его нам поставила. Затем, не успев до дома дойти, повстречал он Валюху-горюху. Летит к нам весь в мыле, запаленный. А это с ним очень редко бывает, не очень прилично такому акселерату носиться по деревне как угорелому.

— Живем, ребята! — выпалил, чуть переведя дух. — Славного парня на другой пикет перевели, а там ни речки, ни озера. Обратно в магазин мотор приволок!

Мы, конечно, рады-радехоньки. Летим в магазин и тащим домой «Вихорек». Но нам даже полюбоваться на него было некогда: у Ванюшки оказалась еще одна радостная новость в запасе. Его сосед десятиклассник-эвенк уезжает учиться в институт и продает своего кобеля Чивчукчака. А этот Чивчукчак (воробей по-эвенкийски) считается у нас в Басманке самой лучшей охотничьей собакой! Кольча, не задумываясь, отвалил за него всю свою коллекцию почтовых марок. Богатейшая у него была коллекция, всю жизнь он ее собирал.

Лучшей собакой у таежников считается зверовая лайка, потому что она хорошо идет на лося и на медведя. Это рослая, сильная, смелая и очень выносливая собака. С белкой или колонком она не станет даже связываться, посчитает ниже своего достоинства обращать внимание на всякую мелочь пузатую. Но бывают иногда счастливые исключения. Некоторые не очень гордые «зверовики», как их зовут наши охотники, любезно соглашаются совмещать профессии. Они не против пособолевать, побелковать, утку убитую принести из камышей или сплавать за ней на озеро… Таким собакам — цены нет. Чивчукчак как раз и принадлежит к когорте бесценных. Да к тому же еще по характеру своему добряк редчайший. Я не могу не рассказать в двух словах об одном случае из его собачьей жизни. Зайцы чувствуют приближение злой вьюги-падеры, загодя торопятся спрятаться куда-нибудь. Но один из них растяпой оказался, прохлопал ушами и, когда его прижало, начал метаться по огородам, а потом ничего лучшего не мог придумать, как забраться в теплую конуру Чивчукчака, который был в это время в отлучке. Прибегает пес домой, а там у него гостенек непрошеный. И что бы вы думали? Чивчукчак поступил в высшей степени благородно. Не тронув зайчишку, он улегся спать возле будки! Шуба-то у него роскошная, можно потерпеть.

Кольча утром идет по улице в школу и слышит хохот. Хозяин Чивчукчака за живот схватился. Зовет Кольчу, сфотографируй скорей! И вот в нашей школьной стенгазете появился уникальный снимок: из собачьей конуры высунулся, поджав уши, обалдевший от страха зайчишка, а из ямки в рыхлом снегу добродушно поглядывает на него огромный, лохматый Чивчукчак. Грудастый такой пес, серый, с черными подпалинами.

Имя Чивчукчак — длинное и для нашего языка непривычное — мы сократили втрое, оставили только одно слово Чак. Пес воспринял это безо всякой обиды, охотно стал откликаться и на Чака. А когда увидел, что мы чистим ружья, и вовсе повеселел.

В экспедицию мы возьмем двух собак — Чака и Дружка.

Вечером пошли к дедушке Петровану. Завтра за ним прилетит вертолет и увезет в Киренск. Там дедушка получит инструктаж от своего начальства, продукты для себя и всякие витамины для зверей и пернатых. А потом уж прямиком доставят его на ухожье — к избушке, которую он по старинке зовет заимкой. На все лето улетает дедушка Петрован.

— Дома-то у вас все утряслось? — спросил он нас.

Мы кивнули, помогая ему укладываться.

— Я ваших матерей обнадежил, сказал, что будете все время под моим доглядом. Так что вы дорогой-то поаккуратнее…

Заверили его, что будет все в порядке. Еще раз уточнили маршрут, места наших ночевок.

— Золотинка-то у тебя где? — спрашивает дедушка у Кольчи.

Тот бьет себя по внутреннему карману куртки.

— Как талисман, всегда со мной.

— Ну-ка, паря, отрежь от нее мне капельку.

— Зачем? — вылетело у меня.

— Чтобы сравнить, из одного гнезда они будут или нет, если я вдруг там раньше вас на самородочки натакаюсь.

Конечно, Кольча отрезал дедушке маленький кусочек. Самородковое золото как свинец режется. Ногтем на нем можно сделать глубокую царапинку.

Вот и настал день нашего отплытия. Все снаряжение мы помаленьку вечерами вынесли к Малиновому озеру и погрузили в спрятанный там в камышах шитик. Возьмем его на буксир, сами сядем в Кольчину дюральку. У него дюралька мировецкая — широкая, на шлюпку смахивает.