— Ну, что ж… пусть будет так, — неожиданно быстро и легко согласилась Габриель: профессор уже настроился на долгий и утомительный спор. — Оставляйте. Но прежде чем нам расстаться навсегда, я хочу сказать одну вещь… Только одну. Раскрою маленький секрет.

— Да? Что вы имеете в виду? Секрет важный?

— Для вас важный. Очень. Ли хочет вас обмануть.

— Она мне не даст того, что обещает?

— Даст, но ненадолго. Дело в том, что вас и вашего аспиранта хотят уничтожить. Причем — обоих. Она это знает, и на это очень рассчитывает — при таком ходе событий ей меньше хлопот.

— И кто же эти злоумышленники? И причем тут мой аспирант?

— Ну, уж нет! Вы отказались от моей помощи, продались этой дьяволице, потом забрали мое оружие, вот сами и выпутывайтесь. Вам будут доступны все данные, и вы получите все возможности, чтобы разобраться в происходящем. С вашим умом задача вполне осуществима, а я ухожу. Прощайте.

Когда она ушла, Антон Михайлович так и остался стоять посреди прихожей.

Очаровательная брюнетка появилась сразу после ухода Габриель. Не прошло и пяти минут.

— Отдайте мой хлыст. — Жестко не то сказала, не то приказала Лилит вместо приветствия.

— Черный кнут? — зачем-то уточнил профессор. — Не хочу.

— Как не хотите? — удивилась девушка.

— Никак не хочу. Наше соглашение в силе? Вот и действуйте. А кнут — это мой трофей. Хоть и случайный, но трофей, и он останется у меня, он мне нравится, знаете ли. Мне с ним спокойнее как-то.

— Это Габи так вас подговорила?

— Меня? Вы что? Она ушла и, как я понял, уже навсегда. Напоследок пугала меня всякими страшными карами и требовала свой меч. Я его тоже не отдал.

— Похоже на нее, — согласилась Лилит. — это она умеет. Пугать. Нет, чтобы сделать что-то полезное, а вот запугивать… еще обвиняет нас… Ладно, мы-то с вами не раз встретимся, я от вас уже не отстану! Теперь по нашему делу. Нам потребуется здоровый молодой человек, как донор.

— Донор чего? Не понимаю…

— Мозга, вернее — тела. Мне вполне походит ваш ученик. Я его видела — молодой еще, и голова свежая. Здоров, не болеет ничем. Есть у него правда некоторые странные чудачества и дурные привычки, но это так, мелочи. К тому же всегда можно сказать, что вы завещали ему свои незаконченные работы, да и вообще все свое… Квартиру, например. Вот его и возьмем.

— Погодите, то есть как это — «возьмем»? Для чего?

— Для вас. Я перенесу ваше сознание в его мозг, а его тело станет вашим. Вы станете им. Вернее — он станет вами.

— Почему он? Я ж его хорошо знаю, это мой аспирант, он же мне почти как сын!

— Давайте без пафоса! Вам не идет. Какой еще сын? Вы своего родного-то знать не желаете! А это — совсем чужой человек, и чем он лучше кого-то другого?

— Но погодите… ведь для его сознания, для его личности это будет означать смерть?

— Безусловно. Да, его сознание исчезнет. Зато ваша личность получит новую жизнь, не забывайте — именно это сейчас для вас главное и основное!

— Постойте… — растерянно проговорил Антон Михайлович. — Я ничего не понимаю…

— Да все вы прекрасно понимаете. Вам сейчас нужно новое молодое тело. Я не смогу омолодить ваше. Я только сумею перенести ваш разум, вашу память и ваш жизненный опыт в другой носитель, в другой мозг.

— Погодите… я так не могу… но вы же обещали, что…

— Что именно? Я обещала вам молодость и новую жизнь. Вы получите и то, и другое. А омолаживать вашу дряхлую плоть я не собиралась, да и не умела никогда.

— И что теперь делать? — беспомощно спросил он. — Вы предлагаете мне практически убить своего ученика… принести его в жертву…

— Ну и что из этого? Давайте без излишних сантиментов! В конце концов, патетика вообще не ваша область. Если вы вообразили себя таким уж поборником морали, высокой нравственности и справедливости, то вспомните, как вы с друзьями ходили в горы? Тянь-Шань, Пик Победы, помните? Как вы шли в связке с вашим первым учеником, и, как вместо того, чтобы вытащить его, когда он сорвался, отпустили страховку? А могли бы и вытащить! Но вы прекрасно тогда осознавали, что ситуация сложилась угрожающая. Опасная для вашей жизни, вот и подстраховали себя. Из-за мерзкой погоды и трудных условий восхождения никто ничего не заподозрил, а потому все решили, что произошел обычный несчастный случай — заурядная ситуация на той горе. Но вы-то прекрасно осознавали что делаете, и причина гибели друга была вам отлично известна! Вот где находится ваша личная точка отсчета!

— Если бы вы знали, как я страдал после этого! Сколько ночей…

— Опять патетика? — Лилит презрительно сощурила глаза. — Не надо. Вы со мной? Или я ищу какие-то другие пути для решения моей проблемы? У меня есть запасной вариант, пусть и не столь красивый, но есть! Например, такой: я обрабатываю каких-нибудь бандитов, они грабят вашу квартиру, продают все ценное имущество, а я делаю так, что ваши материалы кто-то где-то публикует, и получаю нужный мне результат. Просто и быстро. Только вам в этом варианте места уже не останется — вы погибните. Итак? Мы работаем?

— Подождите… — тихо повторил Антон Михайлович. — А как это все будет?..

— Будет происходить? — переспросила брюнетка. — Не дергайтесь так, все пройдет нормально, не впервой. Правда, возможна небольшая амнезия — вы не будите помнить последние двенадцать — двадцать часов. Но это снимет возможные проблемы с вашей психикой. Значит, работаем?

— Работаем, — согласился Антон Михайлович. Он был противен себе до омерзения. Его внутренний прокурор замолчал: наверное, взял отпуск или уволился.

— Вот и хорошо, что работаем. Разумно. А теперь вы должны успеть…

6. Пик Победы

На другое утро Антон Михайлович успел сделать ряд важных звонков, отправил по электронной почте с десяток писем и распечатал несколько страниц. От руки написал еще пару документов, положил все это в папку, ее в портфель, оделся и, обругав погоду, направился к ближайшему нотариусу.

За ночь погода совсем испортилась. Пошел снег — как говорил классик, «сделалась метель», и жесткие снежинки хлестали профессора по лицу. Прикрываясь от колючего снега, Антон Михайлович вдруг необыкновенно ярко вспоминал похожую, но несравненно более жестокую пургу в горах, когда он в молодости совершал восхождение на Тянь-Шане. Пошли обрывки воспоминаний, яркие куски минувшей жизни…

Пик Победы (по-киргизски — Жеңиш Чокусу) из-за вечно царящей там очень скверной погоды, всегда считался весьма коварной горой, и пользовался у альпинистов исключительно дурной репутацией. Пик стоит на границе двух климатических зон: с севера, из Сибири, поступает влажный прохладный воздух, а с юга, со стороны пустыни Такла-Макан, сухой и горячий. Поэтому на «Победе», как называется пик на альпинистском сленге, почти всегда ветра ураганной силы, вечные снегопады и отвратительная видимость. Официально Пик открыли в тридцать восьмом году двадцатого века, но точно определить его высоту сумели лишь во время войны, в сорок третьем. Тогда и выяснилось, что гора на полкилометра выше пика Хан-Тенгри. Географическое открытие состоялось так поздно именно из-за труднодоступности и почти постоянной облачности, скрывающей вершину. Пик был назван в честь будущей победы над нацистами, в реальности которой никто уже тогда не сомневался.

Трудно сказать, о чем вообще думал руководитель Ленинградской секции альпинистов, испытывал ли он какие-либо сомнения, когда в шестьдесят восьмом году повез свою группу на Тянь-Шань покорять пик Победы. Группа была молодой, еще плохо спаянной, и совсем «дикой». Каким образом они при этом умудрились получить допуск в погранзону — сейчас сказать уже сложно. Руководитель явно не очень размышлял о дьявольской закономерности, которая следовала из ежегодной статистики восхождений на «Победу»: за достижение своей вершины гора всегда брала жизнь одного или нескольких восходителей. Большинство погибших так и не сняли с ледяного гребня горы до сих пор. При нынешнем потеплении климата вмерзшие трупы людей из склонов вытаивают, и, по рассказам альпинистов, картина кладбища на высоте семи тысяч метров представляется ужасающей. Снять тела альпинистов зачастую нет никакой реальной возможности, еще и потому, что вертолеты при большой разреженности воздуха просто не могут туда долететь. Так и покоятся непогребенные останки там, где их настигла смерть… Если в каком-то сезоне на том пике никто не погиб, то это означает, что на вершину просто никто не ходил в этот год. Исключения из правила случались, но нечасто. Даже при современном качественном снаряжении счет потерянных жизней при восхождении на пик Победы уже превосходит число победителей, а что говорить о сорокалетней давности?