— Нет, ты представляешь? Какой-то вшивый кухонный комбайн! — увидев возмущенное лицо жены и услышав ее голос, он почувствовал тяжесть в груди, и, с трудом затворив за собой дверь, тяжело опустился в ближайшее кресло. Потом закрыл глаза, откинулся на спинку и вдруг потерял сознание…

Отель Harvey Maillot по Rue du D?barcad?re особым шиком не отличался — обычные три звезды и не более. Если бы не близость к центру — при желании минут за пять можно было дойти до Триумфальной Арки, — и не возможность подключаться к интернету прямо в номере, то Франсуа предпочел бы что-нибудь покомфортнее: убогое, почти спартанское убранство обычного номера его слегка корежило. Впрочем, особо шиковать в его положении не было никакого резона, и каждый раз, добираясь до двери в свою комнату, он с тоской вспоминал свой дом. Впрочем, предыдущий отель, в котором он прожил почти три недели, был еще хуже — здесь хоть можно было тренироваться. А, учитывая то, что Мишель появлялся крайне редко, тренировки и интернет занимали процентов девяносто свободного времени.

Увы, как Франсуа не старался, добиться обычного уровня концентрации ему не удавалось: мешали мысли о семье, фантомные боли в вроде бы зажившем после операции лице, злость на самого себя и весь мир, голоса на улице и даже звук включенного у кого-то из соседей телевизора. Три-четыре часа отработки элементарных движений, и наступало состояние, которое Этоли называл «крахом» — клинок в правой руке наливался тяжестью, терялось ощущение его центровки и привычные движения становились похожи на конвульсии подыхающего от голода попрошайки. Первое время Франсуа приходил в еще большую ярость и пытался заставить тело слушаться, однако быстро понял, что в таком душевном состоянии три часа — это максимальное время, которое он способен себя более-менее контролировать. Поэтому сейчас, почувствовав тяжесть в клинке, тут же прекращал тренировку и заваливался на кровать с ноутбуком.

Сайт управления президента открывался буквально минут на десять — на то, чтобы просмотреть новую информацию о планах первого лица страны на ближайшие дни большего времени не требовалось. А потом Этоли включал Counter Strike и на час-полтора погружался в безумие онлайн-боев, лучшего средства для оттягивания плохого настроения. Вид расстреливаемых им противников довольно быстро возвращал ему хоть какое-то подобие внутреннего спокойствия, и, почувствовав, что он снова способен адекватно мыслить, Этоли с трудом заставлял себя выключить игрушку и отправлялся в какое-нибудь кафе. Кушать. Чтобы потом, совершив получасовой моцион по району, вернуться в свой отель и снова взяться за непослушный клинок…

Иногда, укладываясь спать, Франсуа никак не мог заставить себя отделаться от ощущения, что такое существование будет длиться вечно — при тех жалких остатках оптимизма, которые в нем еще сохранились, надеяться на то, что нынешнюю жизнь как-то можно будет откатить обратно, особого смысла не было. Ибо кроме ДОЛГА у него не осталось ничего. Абсолютно. И от этого хотелось завыть…

Нельзя сказать, что Мишель этого не видел — каждый раз, возникая на пороге номера Этоли, он встревоженно вглядывался в глаза ближайшего друга, и старался чем-нибудь его отвлечь. То диском с новой компьютерной игрой, то свежими, только что из пекарни, круассанами, то ожидающей в машине проституткой. Все, кроме женщин, принималось на ура — какое-никакое, а разнообразие. А вот заставить себя провести время с ожидающим внизу «подарком» у Этоли никак не получалось. Трудно сказать, почему — то ли из-за того, что его ни на минуту не покидали мысли о семье, то ли из-за неприятного ощущения, что с новым лицом он перестал быть похожим на самого себя. В общем, покидая гостиницу, Мишель каждый раз сокрушенно вздыхал и бурчал, что «нормальный мужчина может не реагировать на симпатичную молодую женщину только в том случае, если он — труп».

Мгновенно возникающую в его голове мысль «А может я и правда уже труп? Франсуа не озвучивал — просто молча закрывал за другом дверь и заваливался на кровать.

Или продолжал прерванный появлением Мишеля тренировочный процесс. Правда, с последним обычно получалось не очень — воспоминания о жизни, оставшейся там, за дверью, здорово выбивали из колеи… …Мишель приехал в половине десятого, когда за окном уже давно стемнело, и Франсуа, приняв душ после третьей за день тренировки, уже завалился на кровать и пытался подключиться к игровому серверу: несмотря на хорошие нагрузки, кушать по вечерам он так и не привык.

— Как ты тут, без меня? — ввалившись в номер, Мишель снял с себя куртку, пригладил растрепанные ветром волосы и рухнул на стоящее возле телевизора кресло.

— Да как обычно… — откладывая в сторону ноутбук, пробормотал Этоли. — Что у меня может случиться?

— Ну, например, большая Любовь… — потянувшись к пакету с соком, криво ухмыльнулся Мишель. — Скоро весна, значит, пора выходить из спячки, и, выбравшись на улицу, искать тех, кому твои чувства просто необходимы…

— Может, достаточно о бабах? — разозлился Франсуа. — Опять кого-то прихватил, да?

— Не угадал… Просто с весной обязательно приходит Надежда… И она в этот раз не задержалась…

— Все? — подскочив на кровати, Этоли недоверчиво посмотрел на друга и слегка побледнел. — Начинается?

Мишель молча кивнул. Потом подумал и добавил:

— Десятого февраля он будет в Багдаде. Четырнадцатого он примет в Елисейском дворце генерального директора МАГАТЭ Мухаммеда аль-Барадеи. А вот двенадцатого или тринадцатого посетит неврологическую клинику в Перпиньяне, которая была эвакуирована во время недавнего урагана. Так что я бы на твоем месте выдвигался туда заранее…

— Так. Про Ирак я ничего не читал… — кивнув в сторону валяющегося рядом компьютера, хмыкнул Этоли.

— А ты бы хотел, чтобы ОН заранее предупреждал афганских моджахедов о своем прилете? — усмехнулся Мишель. — Мол, господа, мой борт сядет в Кабуле в одиннадцать, или там, в двенадцать двадцать, и, если вы еще не готовы заминировать взлетно-посадочную полосу, то я, так и быть, перенесу прилет дней на пять? Так, что ли?

Франсуа, представив себе такое выступление первого лица государства, не смог сдержать улыбку. Правда, она вышла какой-то кривоватой и совершенно не веселой.

Впрочем, ему было не до веселья.

— Ладно, спасибо за информацию. Я выеду завтра. Думаю, на то, чтобы осмотреться, недели мне хватит за глаза…

— Не забывай, что ЕГО охраняют. Во время визита в Даумерай, городок с населением в тысячу шестьсот человек безопасность первого лица обеспечивало около семисот жандармов и полицейских…

— Я в курсе… — аккуратно прикоснувшись пальцами к лицу, Этоли тут же отдернул руку — избавиться от дурацкого жеста не удавалось, и это здорово действовало на нервы. — Не дергайся. Все будет нормально…

— Хорошо бы… Может, сходим в ресторан? Или в кафе? — мгновенно переключившись на нейтральную тему, Мишель посмотрел в окно и, усмехнувшись, потер небритую щеку. — Черт, а я небрит…

— Мне как-то наплевать, а твои женщины должны научиться принимать тебя таким, какой ты есть на самом деле… — пожал плечами Франсуа. — Нет, спасибо, в ресторан мне не хочется. Я лучше пока подумаю… Спасибо тебе за информацию…

Давай, удачи…

— До свидания… — ничуть не обескураженный отказом Мишель, спокойно допил сок, потом неторопливо встал, накинул на плечи куртку, и, протянув на прощание ладонь, пробормотал: — Эх, не повезло же тебе, Этоли…