И что тут скажешь, и не объяснить. Я лишь кивнула в ответ: - Болею я, очень-очень болею, и это не лечится.

- Ариша! - в слезах он кинулся обнимать меня. Вот-вот сам расплачется.

- Эй, я помирать не собираюсь. Это как крапивница твоя, она есть, и в то же время ее нет. Вот замуж выйду, и все пройдет. - Постаралась как можно ярче улыбнуться, хорошо, что сердечные раны лишь в глазах видны, а там их можно улыбкой перекрыть. - Ну, кто тебя ко мне прислал, рассказывай.

- А! Так там, там… барон оборотень наш явился. Людей мертвых приволок.

- Мертвых к нам не волокут. - Прошептала я. - Не первый раз людей после волчьего клана латаем, все живыми должны быть.

- А ну да, - покивал Севуня, - некоторые их них еще дышат. Вот тебя к дышащим в дом старосты и позвали!

- Все. Поняла, я бегу. А ты оставайся дома, поздно уже. Еда на печи, а перед сном помыться не забудь.

- Забудешь с тобой, - пробурчал мальчонка, направляясь в общую комнату.

Быстро собрала свои запасы в мешок: порошки для отвара и жилы с иглой для глубоких ран. Оделась и, пройдя через сени, вышла в черную зимнюю ночь. Холодно. На небе ни звездочки. Снег скрипит под ногами, в лесу ухает филин, и где-то вдали завывают волки. Оборотни, поправила саму себя, в лесах кланов простые хищники не водятся. Видимо битва была между черными и белыми, теперь хоронят своих под братские песни, обещаясь покарать врагов. Лютый народ, лютые нравы, но спускаясь в деревню проще думать о них, чем о Варосе. Матушку его я понять могу, добрая мать своему ребенку желает лучшего. Но он неужто не понял, что лучше в руках уже держал? Не отстоял меня, не защитил, смолчал.

А ведь говорил, что любит, не обидит, потому что нет никого ценнее меня, нет и не будет. Как же «не будет» уже есть. В груди опять закололо.

Хоть бы не повстречать их сегодня ни его, ни ее. А лучше век их не видеть. Я подошла к дому старосты с подветренной стороны, а потому хорошо слышала, о чем толкуют на пороге.

- Где она? - сердитый рык донесся глухо, не иначе сам вожак стаи со старостой говорит.

- Ваша милость, я уже послал за ней… мальчонку-гонца.

- За ней посылали более получаса назад!

- Должно быть задержалась.

-У зеркала? - усмехнулся барон глумливо.

- Ночь на дворе, скользко, опасно…

Его оборвали:

- Самые опасные здесь мы. А приживалке охотника стоит поторопиться, чтобы было чем приживаться.

Вот тут я вышла из-за угла к мужчинам, стоящим у входа.

- Доброй ночи.

- Доброй. - Ответили мне. Двое наших, четверо их. Оборотней сразу видно по одежде, осанке, грации движений.

- Опаздываете. - Добавил брюнет, ближе всех стоящий ко мне. Барон. Белый варвар.

Повторила слова старосты:

- Ночь на дворе, скользко, опасно… А приживаюсь я руками и головой. - Подняла взгляд в упор на него и спросила. - Хотите оторвать их за задержку? Дерзайте.

Шумный вдох перепуганного старосты и глухое молчание оборотней, стало мне ответом. Глупо с ним цапаться, но что мне терять? Из родных здесь только Севуня и дядя по материнской линии, в чьем доме я шестой месяц живу, а близких уже никого. Приблудная сирота, еще девка порченная и бесприданница. Из золотого только руки, как дочь мясника крови не боюсь и любые раны штопаю. А что до головы, от слез она у меня пустая, поэтому стою перед оборотнем, не опуская взгляда, и не боюсь.

- Дерзайте? - переспросил он глухо.

Следовало отступить и извиниться, а я стою с гордо поднятой головой. Отсчитываю последние секунды своей жизни: первая, вторая, третья…

- Ариша! - с порога дома меня окликнула Ола. - Что ж ты в гляделки играешь! Тебя в доме ждут! Простите Ваша милость! - с поклоном жена старосты оказалась подле нас. - Я ее заберу, потом потолкуете.

- Было бы о чем. - Усмехнулся оборотень.

- И я о том же. - Сказала чуть слышно и последовала за хозяйкой дома.

Ола увела меня на кухню, там выдала миску глиняную, пару ведер с горячей водой и холодной, и пока я мази готовила и жилы промывала, она отчитывала меня, а я отвечала совсем тихо.

- Ты что совсем глупая, что себе позволяешь?

- Ничего…

- С бароном силой мериться только смертники желают.

- И я...

- Он же тебя, как тростинку сломит и не заметит.

- А может и к лучшему…

- Дурында молодая, сама себя не обрела, а уже на тот свет собралась. - Хлопнув передо мной чистыми полотенцами, Ола уперла руки в крутые бока. - Родишь, успокоишься! А до тех пор и думать перестань о скорой кончине.

Чуть не расхохоталась в голос. Как же рожу… в мои-то двадцать. Кому я нужна порченной, и кому я нужна бесплодной? Полгода прошло с кончины родителей, и все это время Варос в чувствах клялся и с любовью своей приставал. А я повелась. И что теперь? Не зачала и не замужем.

Тяжело вздохнула:

- Ола, оставь эти разговоры. Страждущий где?

Она провела меня наверх в хозяйскую спальню, у дверей обернулась, сказала тихо: - Ты аккуратней с ним, большой человек. Сам барон на руках нес.

- Постараюсь. - Я толкнула двери и вошла. Думала там толстяк неподъемный лежит, какой-нибудь богач, переевший на обеде у оборотней. А оказалось совсем молодой парнишка, моего возраста, а может и чуть старше. Худой осунувшийся, бледный. На ноге рана кровоточащая, на руках глубокие царапины когтей. Если обед и был, то уж точно не мирный.

Завидев меня, парень улыбнулся, решился сесть: - Доброй ночи.

- Лежите, не поднимайтесь. Зовут как?

- Я Гаро.

- Очень приятно, Гаро. Я Ариша.

Ко мне навстречу из темноты шагнул хромой дедок, седой со скрюченными от старости пальцами и удивительно добрыми глазами. - Дайте вам помочь.

Он все с моих рук забрал, придвинул стул к кровати, предложил присесть.

- Я постою, а вы еще света у Олы попросите. И пусть ведра принесут, что на кухне остались. - Дедок поспешил исполнить, я же в шутку пожурила молодого. - Что же вы со зверушками по лесу играть вздумали?

Его одежду я окончательно разрезала, оставив лишь в белье, остальное сбросила на пол в углу. И принялась за очищение ран.

- Это не я с ними, а они со мной. - Прошипел парень.

Старалась быть аккуратной и вместе с тем быстрой. Чтобы не мучить его, дала ему настой из успокаивающего разнотравья, но по лицу вижу - ему хуже. Проворно повернула парня на бок, отеки промазала мазями, ссадины присыпала порошком и, не теряя времени, взялась за иглу и жилы.

- Вы хоть сдачи дали или вам было не до того?

Промолчал, а вот от двери послышалось насмешливое:

- Дал. Три десятка солдат оставил в снегу.

Оборачиваться не имело смысла, я узнала этот голос. Бросив взгляд на молчаливого Гаро, поняла, он в забытьи. Что ж оно и к лучшему, не будет дергаться от иглы.

- Барон, зачем вы пришли?

- Воды принес. - Двинув ведра ногой, оборотень прошел в комнату. Некоторое время следил за моими действиями, а затем обрадовал с толикой ехидцы. - И детали прояснить.

- Какие детали?

- Подле него и тех, кто останется жив, ты просидишь до полного выздоровления.

- Неделя, месяц…?

Рыкнул грозно:

- Сколько надо, столько и просидишь.

Ола говорила, что помимо «большого» господина раненных в деревне семеро. Двое из них одной ногой в могиле, двое мечутся в бреду, трех других трясет не переставая. И лежат они в разных домах, тут еще побегать надо.

- Я одна не управлюсь.

- А завтра пришлю своих бойцов. - Продолжил просвещать барон, не обратив внимания на мой лепет.

- Есть раненные?

Недоверие в голосе скрыть не успела, он расслышал. Усмехнулся.

- Придут в помощь. И присмотрят за тобой.

Говоря это, оборотень шагнул к кровати, и кожей чувствую, стоит, прожигая черным взглядом. Ну и пусть. Мне не впервой, работать под присмотром, и даже под женские слезы и мужской рев - все одно. Лишь бы меня не дергали и под руки не лезли. Принялась стягивать края самой глубокой раны Гаро, и неожиданно парень вздрогнул, застонал и дернулся, раз за тем еще раз.