— В чем оно проявляется? — спросила Ольга. — Я что–то о нем слышала, но уже не помню.

— У него плохо свертывается кровь, — пояснил Виталий. — Он почти не может ходить из–за постоянных кровоизлияний в суставах и плохо владеет руками. Все лечение направлено на введение препаратов из донорской крови, на время увеличивающих свертывание крови пациента. Случай у него тяжелый, так что…

— Поедем, — решила Ольга. — Мне самой интересно, получится или нет. Только вначале давайте где–нибудь пообедаем.

— И это врач? — Сидевший напротив Ольги пожилой мужчина в форме генерала полиции не скрывал своего недоверчивого отношения к гостям. — Я был лучшего мнения о Рогожине.

— Вы правы, — кивнула Ольга, — я не имею никакого отношения к медикам. Я целитель. Чувствуете разницу? Они пытаются лечить, я исцеляю. Могу показать документы на право заниматься практикой. Хоть сейчас и не советское время, но абы кому их не выдают. У меня в активе достаточно случаев выздоровления больных, от которых отказались ваши врачи. Генетические заболевания я еще не исцеляла, так что не могу вам ничего гарантировать. Но кто мешает попробовать? Что вы теряете?

— Действительно, терять мне нечего. Только вы не думаете о том, как на вас отреагирует парень, у которого, скорее всего, никогда не будет своей девушки, тем более такой, как вы.

— А если я все–таки помогу? Если у него в жизни будет хоть что–то еще, кроме бесконечных уколов и сочувственных взглядов? Да и сколько той жизни у таких, как он? А моя внешность… Можете завязать ему глаза, на лечение это не повлияет.

— Пойдемте, — он тяжело поднялся из–за стола. — Но только вы, остальные пусть ждут здесь. Сколько времени вам нужно?

— Часа два–три, точнее я пока сказать не могу.

Они вошли в комнату, где на кровати спал ее очередной клиент. Большое сводчатое окно было задернуто гардинами, пропускавшими очень мало света, и комната тонула в полумраке.

— Слава богу, мальчик спит, — почти шепотом сказал генерал. — Он сейчас часто и подолгу спит. Если не будете шуметь, может быть, и не проснется. Вам ведь не нужно, чтобы он бодрствовал?

Ольга отрицательно покачала головой и тихо села на стул возле спящего подростка. Как всегда в таких случаях, когда не надо было общаться с больным, она привычно погрузилась в память Занги и вышла из нее от прикосновения чьей–то руки. Рядом стояла женщина лет сорока, которая с недоумением смотрела на девушку.

— Вы сюда пришли спать? — не сдерживая голос, спросила она, тут же разбудив ее клиента. — И вам за такую работу еще и платят?

— Я не спала, а занималась медитацией, — спокойно ответила Ольга. — И мне платите не вы, вы лишь рассчитываетесь с моим работодателем в тех случаях, когда есть результат. Нет результата — нет и денег.

Она повернулась к подростку, который еще не полностью отошел ото сна и смотрел на нее, как верующий на явление девы Марии.

— Как ты себя чувствуешь? Есть какие–нибудь изменения по сравнению с тем, что было до сна?

— А ты кто? — спросил он. — И что делаешь в моей комнате?

— Я целитель, и меня к тебе привел твой дед. Это понятно? Тогда, может, ты все–таки ответишь на мой вопрос?

— Вроде ничего не чувствую, — неуверенно ответил он. — Перед сном сильно болело колено, сейчас не болит. И на левой руке появилась гематома.

— Посмотри на руку, есть еще гематома?

— Нет, — мотнул он головой. — Исчезла. А ты, мама, почему так рано пришла с работы?

— Какое там рано, уже пятый час, — ответила мать подростка. — Исчезновение гематомы не может считаться показателем успеха вашего лечения! Она и сама могла пройти!

— Я с вас деньги не тяну, — отрезала Ольга, — и торговаться не намерена! Не хотите, чтобы вашего сына лечили? И ради бога, мне это и подавно не нужно, тем более что случай сложный и придется повозиться. Только со своим отцом, или кем он вам там приходится, вам нужно будет разбираться самой. Сколько времени у тебя рассасываются такие гематомы, если ничего не предпринимать? — спросила она подростка.

— Полностью дня за два или три, — ответил он, испуганно глядя на мать. — Это если небольшие, а большие могут и дольше недели.

— Я ухожу, — повернулась Ольга к женщине. — Если в моих услугах появится необходимость, ваш родственник знает, как меня найти.

Выйдя из подъезда, они свернули к парковочной стоянке и увидели деда клиента.

— Уже уезжаете? — спросил генерал у Виталия, намеренно игнорируя Ольгу. — И какие результаты лечения?

— Идите к машине, я вас сейчас догоню, — сказала Ольга спутникам и спросила у генерала: — Кем вам приходится мать мальчика?

— Дочерью. А что, вы встретились с Ириной?

— Может, ее зовут Ирина, она мне не представилась, как и вы, кстати. Прибежала, нашумела, разбудила парня и начала при нем выражать сомнение в эффективности моего лечения. И это несмотря на то, что у вашего внука прошли боли и исчезли гематомы. Я многое могу понять и простить, но как можно выгонять из дома человека, который реально помог тяжело больному сыну, из–за своих амбиций или по какой–то другой причине? Это за пределами моего понимания при условии, что она любит своего ребенка. Я не настолько самоуверенна, чтобы считать, что за один раз вылечила вашего внука. Я вообще не уверена, что это возможно. Но посещать ваш дом второй раз не имею никакого желания. Так и скажу Рогожину, что в этом случае не имеет смысла навязывать свои услуги. Прощайте.

Она повернулась и быстро пошла к машине.

Когда Геннадий завел мотор и начал выезжать со двора, девушка связалась по телефону с Рогожиным и сообщила о результатах.

— Валерий Сергеевич, — сказала Ольга. — Извините за то, что беспокою, но на этот раз у нас неудача. Нет, не из–за лечения, хотя случай сложный и нет никакой уверенности в благополучном исходе. Сам генерал не желает воспринимать меня всерьез, а его доченька буквально выперла из дома. И это несмотря на то, что парню явно стало лучше. Возможно, кто–нибудь из них вам позвонит и изложит все несколько в другом свете, особенно если мальчишке завтра станет еще лучше. Дело ваше, но я бы советовала вначале упереться, прежде чем идти им навстречу. Можете и на меня сослаться, мол, обидели девочку, а вам теперь уговаривать и дарить плюшки. Ага, и вам так же.

— А ведь ты на них обиделась, — сказал Игорь, когда они отпустили машину и вместе с Сергеем поднялись в свою квартиру.

— Это не столько обида, сколько злость, — ответила Ольга, — и не на самого генерала. Что на него обижаться, если почти все чиновники ведут себя с посторонними и зависимыми людьми примерно так же. Вот его доченька, как мне кажется, стерва еще та, а я как–то успела отвыкнуть от хамства. Ничего, на завтра нам дают другого клиента, а эти пусть теперь уламывают Рогожина.

— Если парень спал, ты, наверное, смотрела память?

— Его мамаша еще и из–за того на меня взъелась, что подумала, будто я заснула, вместо того чтобы заниматься ее сыночком. К сожалению, я пока не выудила ничего ценного. Сейчас переоденусь и до ужина буду работать с купленными книгами, а ты можешь заняться компьютерами. Я немного подумала и решила попробовать одну вещь. Аппетит у меня хороший, на сладкое тянет постоянно, а физических нагрузок — кот наплакал. Так недолго и растолстеть.

— Занимайся гимнастикой, — предложил Игорь. — Нас пока не сильно загрузили, так что много свободного времени.

— Лень мне ею заниматься. От простого махания конечностями толку мало, а качаться и напрягаться… Я придумала другое. Я научилась во время боя раз в пять растягивать время, но там приходится выкладываться, и расход энергии просто бешеный, поэтому можно держать такой темп без последствий не больше двух–трех минут. Я хочу попробовать ускорить свои жизненные процессы раза в два, находясь в состоянии покоя, например, читая книги. Расход энергии возрастет, но не слишком сильно, и будет покрываться за счет пищи и резервов тела. Получаются сплошные плюсы: и не растолстею, и меньше потрачу времени на работу. Только ты не отрывай меня до ужина по пустякам. Мне будет сложно понять разговор, да и вывалиться из режима намного легче, чем потом в него опять входить.