— Полгода назад позвонила тетя и спросила, могу ли я приехать. Нужно было вылечить ее подругу Светлану Анатольевну Яковенко. Раньше у меня такой возможности не было, но совсем недавно родители уехали работать в Иорданию, а меня сбагрили самому близкому из родственников — мужу тети. Так что не вижу причины, чтобы не помочь. Я не врач и ничего не смыслю в болезнях, только почему–то в моем присутствии все начинают быстро выздоравливать. Достаточно мне посидеть с больными два–три вечера, чтобы они исцелились. Я редко занимаюсь целительством, потому что мне потом самой очень плохо, но обещала тёте. Если пустите к жене, постараюсь ей помочь. Я вижу, что вы мне не верите, но что мешает попробовать?

— Вы похожи на Ольгу Славину, — задумчиво сказал мэр. — Возможно, действительно родственники. Вот только никак не пойму, к чему весь этот розыгрыш. Вам нужны деньги?

— Разве я говорила о деньгах? — спросила Ольга. — Я их не возьму, даже если будете давать. Без врачебного диплома и звания целителя подобная деятельность попадает под статью. Или попадала раньше, а теперь ее отменили? Неужели мои слова трудно проверить, или так неприятно мое общество, что не хотите, чтобы я посидела с женой? Я не собираюсь вас больше уговаривать: не хотите — как хотите.

— Пойдемте, — он поднялся с кресла и, не глядя на гостью, пошел в спальню жены.

Ольга раньше работала в этой школе, поэтому обошлись без расспросов. Она привела Игоря к обитой под кожу двери с бронзовой, сделанной под старину, табличкой, на которой каждый желающий мог прочитать следующее:

Директор школы

Сергей Павлович Бородин

Игорь постучал и сразу же потянул на себя ручку двери, справедливо полагая, что все равно не расслышит ответа, каким бы он ни был.

— Разрешите войти, Сергей Павлович? — спросил он директора, который сидел за массивным столом возле окна и перебирал какие–то бумаги.

— Заходите, раз уж все равно зашли, — пошутил тот, откладывая бумаги в сторону.

Следом за Игорем вошла Ольга, при виде которой с лица директора исчезла улыбка.

— Хотите устроить в нашу школу? — кивнул он на Ольгу.

— Да, хотелось бы. Ваша школа ближе других, и я слышал о ней немало хорошего. А почему вид моей племянницы вызвал у вас такое уныние?

— А что, так заметно? — опять развеселился директор. — Понимаете, я ничего не имею против вашей племянницы, но каждая такая девчонка — это большая проблема, особенно если она новенькая, да еще старшеклассница. Девушка, надеюсь, вы не придете в школу в таком прикиде?

— В школе я предпочитаю носить брючные костюмы, — ответила Ольга, скромно опустив глаза.

— Уже легче. Покажите, пожалуйста, личное дело. Ого, одни пятерки! Нет, ошибся, одна четверка все–таки есть. Интересно за что, или это секрет?

— Проводила воспитательную работу с одним хамом, — пояснила Ольга, по–прежнему не поднимая глаз.

— И какие результаты этой работы, кроме годовой четверки за поведение? Надеюсь, что он остался жив?

— Лишился двух зубов, — ответила девушка. — Когда с нами разбирались, то доказательства с его стороны лежали на столе учительской, а мои слова некому было подтвердить.

— Вот об этом я вам и говорил, — повернулся директор к Игорю. — У нас три десятых класса. В «А» нет свободных мест, а посылать вашу племянницу в «В» нет смысла: там у нас отстой. Остается только класс «Б», а в нем среди парней есть очень неприятные типы, с которыми при характере и внешних данных этого ребенка непременно возникнут конфликты. И выбивать им зубы чревато неприятными конфликтами с их родителями, занимающими высокое положение в нашем городе. Оно вам надо? Может, все же поищите другую школу?

— Я постараюсь больше не доводить дело до мордобоя, — пообещала Ольга. — И нет никаких гарантий, что в другой школе не возникнут конфликты.

— И откуда вы, такие красивые, беретесь на мою голову? — вздохнул директор. — Извините, не скажите свое имя–отчество?

— Игорь Викторович Славин.

— Вот вам, Игорь Викторович, бланк заявления и ручка. Заполните, потом я подпишу, и пойдете в учительскую. Это немного дальше по коридору. Там у вас примут все документы. И вот еще что… Мы в мае собирали со всех учащихся деньги на подготовку к новому учебному году, естественно, только на добровольной основе. Не желаете внести?

— А какая сумма?

— По две тысячи рублей.

— Конечно, заплачу. У меня есть с собой деньги.

— Ну и прекрасно, — довольно сказал директор. — Надеюсь, что нам с вами не придется часто видеться. — Он махнул рукой в сторону Ольги, показывая, что именно имел в виду последней фразой.

— Ну что, программу–минимум выполнили, — сказал Игорь, когда они покинули здание школы. — Все необходимое тебе тоже купили. Ты сегодня идешь к мэру?

— Иду. Сегодня по результатам можно будет определить, сколько мне еще к ним мотаться.

— Я согласился на это лечение, а теперь думаю, что зря. Если ты вылечишь его жену, он тебе, конечно, поможет, но вряд ли откажется использовать при случае твои таланты. А это, знаешь ли, чревато большими неприятностями. Можно заинтересовать таких типов, для которых жизни и судьбы отдельных людей ничего не стоят. И не помогут все твои способности. Какой бы крутой ни был одиночка, он никогда не сможет противостоять организации.

— Ты не знаешь всех моих талантов, а лечить насильно не заставишь. Я ведь вылечиваю не просто своим присутствием, а доброжелательным отношением к пациенту. Тебя я люблю, поэтому, помимо оздоровления, идет еще и процесс омоложения. А если я кого–то возненавижу, скорее всего, эффект будет обратный. Причем у меня вместо потери энергии будет идти ее увеличение.

— Энергетический вампир?

— Что–то в этом роде. Я могу сознательно затормозить этот процесс, но очень ненадолго. Не беспокойся, я поговорю с мэром и внушу к себе симпатию, так что вряд ли от него стоит в дальнейшем ждать неприятностей. А, вообще, у меня не получится жить и не высовываться. Я очень серьезно отнеслась к тому, что сказал директор школы, так что для нас с тобой поддержка мэра не будет лишней.

Они подошли к своему подъезду, и разговор пришлось прервать, потому что сидевший на лавочке мужчина поднялся и целеустремленно направился в их сторону.

— Игорь Викторович? — спросил он у Игоря и, получив утвердительный кивок, продолжил: — Я к вам по поводу одного подарка. В этом мире меня зовут Василий Ханин. Я один из тех, кто специализируется по России. У меня к вам, господин Славин, имеется выгодное предложение. Вы меня впустите в дом, или мы так и будем разговаривать на улице?

— Пожалуйста, проходите, — гостеприимно распахнул входную дверь Игорь. — Странно, что вы при вашей силе еще передо мной расшаркиваетесь, а не диктуете свои условия.

— Не могу я вам ничего диктовать, — усмехнулся сакт. — Можете сказать за это спасибо своей бывшей жене. По ее настоянию вас внесли в особый список. Ваша жизнь отслеживается, а воздействие на вас силовыми методами запрещено. Не знали?

— Не знал. Проходите в квартиру. Можете не разуваться. Садитесь и излагайте свое предложение. Моя жена не помешает?

— Нисколько. Дело в какой–то мере касается и ее. Для начала хочу вас поздравить. Дело в том, что мало кто решается снять с подарка амулет контроля и тем самым подарить ему свободу. Почти в ста процентах случаев такое приводит к помешательству объекта, а учитывая его способности, и к гибели хозяина. Вы просто счастливчик. Как ваша жена относится к сактам?

— Могли бы сами ее спросить. Как ты, золотко, к ним относишься? Ненавидишь?

— Почему я должна их ненавидеть? — пожала плечами Ольга. — Эту жизнь, которая меня вполне устраивает, я получила с их помощью. Но и благодарности можете не ждать, я прекрасно понимаю, какие при этом преследовались цели.

— Совершенно неожиданный финал эксперимента, с какой стороны ни посмотри, — покачал головой сакт. — Ладно, ваша жизнь меня не касается. Предложение у меня такое. Вы сняли с подарка амулет и при этом повредили цепочку, следовательно, уже не сможете им воспользоваться. Я вам предлагаю его продать.