Не было никаких признаков, что все эти граждане, включая Ларева, находятся под конвоем или хотя бы под контролем правоохранителей. Напротив, после того, как трактор остановился, все, кто сидел в кабине, вылезли и с явным подобострастием стали выслушивать какие-то ЦУ от Владимира Васильевича. А Басмач, Казан и Нинка делали какие-то потягивания — похоже, что они часок продремали в кабине и никто их не потревожил. К сожалению, ветер тянул с реки и уносил разговоры в сторону от Механика, к тому же он, как известно, был слегка глуховат и расслышать, что говорится там, в нескольких сотнях метрах от него, не мог.

Затем трактор проехал через проход между гаражом и мастерской, развернулся и вгрызся ковшом в бугор с лопухами. Механик порадовался за свою прозорливость. Вместе с тем он почувствовал необходимость перебраться поближе к месту событий. Потому что ему ужас как интересно было посмотреть, что там происходит.

Конечно, можно было, наверно, не мудрствуя лукаво, просто вернуться на протоку, смыть свою камуфляжную грязь и честно-благородно подойти к Владимиру Васильевичу. Механик с ним не ссорился и не имел каких-либо рациональных оснований подозревать в чем-то нехорошем. Но все-таки легкое опасение у Олега было. Как-никак, клад, лежащий в бугре, вещь более чем серьезная. Может быть, Казан и Басмач уже объяснили Лареву, что Механик похитил в соседней области клад Федьки Бузуна и тем самым обокрал участников «чик-чириковского соглашения». Конечно, то, что зарыто в бугре, — из другой оперы и даже из другого века. В тех мешках, которые лежали сейчас на дне заполненного водой навозосборника в недостроенных коровниках у села Самсонова, не было ни одного империала с портретом Николая II. Там были цехины, динары, дирхемы, дукаты и алтыны какие-нибудь — Механик в нумизматике был почти полный профан, но отличить николаевские монеты от гораздо более древних был все же способен. Так что доказать публике, что клад в бугре и клад Федьки Бузуна — две большие разницы, Лареву было бы нетрудно. Но тогда встал бы вопрос: если это «не тот», то где «тот»? А ну, подать сюда Механика, Вова, иначе дождешься! А Вове надо во имя чьих-то высоких интересов всемерно защищать «чик-чириковцев». Ведь их сегодня можно было всех прихлопнуть — и «басмачей», и «казанов». Но нет-с, Ларев их, похоже, даже от ментов отмазал. И стоит им только намекнуть, что они, допустим, найдут пути-дорожки к этому загадочному Клобуку, а потом сговорятся с ним, как Володя будет готов на все услуги. В том числе и на то, чтоб выдать Механика. Кто он такой, этот Механик? Кто его видел? Поджарить ему пятки паяльной лампой, пусть колется, куда рыжевье заныкал. Ну и прочую мелочь типа Юльки, Райки, Епихи, Шпинделя, Анютки — тоже. Если сам Мех терпеливый, глядишь, своих баб пожалеет… Ну а когда расколется — в яму его и бульдозером заровнять. Благо машина уже на месте, копает вовсю…

Механик опять, в который раз уже, ощутил неимоверную ярость к тем, кто может посчитать его жизнь мелкой разменной монеткой в своих крупных играх больших людей. Хотя, еще раз надо повторить, никаких прямых доказательств не имел. Просто у него было много таких случаев по жизни. И Гера с Серым в Бузиновском лесу, и барыга Делон с Валерой Гнедым в Москве, и Булкины «ремонтники», и Шмыгло, и Шкворень с Конем, и Швандя с Медведем… Ну всякой скотине так и хотелось с ним, маленьким, слабым и больным разделаться. Придавить, как вошку, хотя это не совсем справедливое сравнение. Ведь вшей давят за то, что они кусаются. Механик, если б его все время не пытались раздавить, мухи бы не обидел. Ведь прожил же он здесь, на хуторе, с апреля по июль мирно и спокойно, никого не обижая. Трудился, как честный крестьянин, вел натуральное хозяйство, любил своих баб в меру возможности и дружески беседовал о жизни с тем же Ларевым. А потом пошла вся эта история…

Злись не злись, изменить что-либо в прошлом ходе событий Механик не мог. Но повлиять на их будущее развитие был в силе. И не собирался действовать по чужому сценарию. Нет уж, выкусите, господа!

Но для начала надо было все же оценить, что тут, на хуторе, делается и много ли здесь народу. Пока в поле зрения попали только Ларев, Шура, Витя, Нинка, два парня в ментовском камуфляже и тракторист, он же бульдозерист и экскаваторщик.

Механик стал неторопливо передвигаться вправо, вдоль края поляны, время от времени поглядывая в сторону хутора. Как раз в это время там появилось еще несколько человек в камуфляже, которые вытащили какой-то мешок из гаража. Впрочем, Олег почти сразу же сообразил, что это не «какой-то» мешок, а именно тот, что наполнили золотишком Резаный со товарищи. Потом они забрались в подставленный им Механиком «Чероки», где сработала система противоугона О. Ф. Еремина. То есть при «несанкционированном» нажатии на педаль газа срабатывал баллон с газом типа CS и блокировались двери. Потом, через некоторое время, на этот же мешок, будто на живца, попались и братки во главе с самим Уханом, но уже на «Паджеро». Механик сработал как психолог. Мешок тяжелый, на руках семь километров через лес тащить не захочется. А в гараже стоят машины, причем у одной из них даже дверь не заперта. Какую выберет человек, желающий побыстрее смыться с богатой добычей? Ясно, что ту, которую взламывать не надо, да еще и с ключами в щитке… В первый раз открыл «Чероки» и запер «Паджеро», во второй раз — наоборот. И все попались живьем, так, как хотел заказчик Ларев. Правда, теперь все они — трупы. И может быть, это определит судьбу Механика на переговорах Ларева с Басмачом и Казаном…

Мешок тем временем подтащили к «Ниссан-Патролу», около которого Ларев разговаривал с «гостями». Механик передвинулся уже метров на сто вдоль края поляны, примерно туда, куда ночью вышел Ухан со своей компанией, и находился теперь гораздо ближе к хутору. Теперь Олег мог даже слышать то, что говорил Ларев, потому что ветер со стороны реки не уносил звуки речи в сторону, а как бы пододвигал их к ушам Еремина.

— Вот, — заявил Ларев Басмачу, когда парни в камуфляже развязали горловину мешка. — Видишь, как ребята упрели? Тут больше ста кило золота и серебра царской чеканки. Сколько тут на доллары, сказать затрудняюсь — не считал. Вот это тебе компенсация за покойников, за машины и за услуги ментам. А заодно и за то, чтоб ты отвязался от Механика. Из того клада ты все равно почти ничего не получил бы, даже если б честно вернул его Булке. Не вернул бы — Булка и Кныш тебя не пожалели бы и забрали бы все. Но это — война, разборки и прочее. Мне такого не надо. Я ваш ангел-хранитель, понятно?!

Витя завороженно смотрел на золотые профили Николая Кровавого и двуглавые орлы, тускло блестевшие на солнце. Попадались и серебряные рубли, намного крупнее по размеру, чем золотые империалы. Ларев вынул одну такую блямбу, показал Вите:

— Видишь? Юбилейная 1913 года, к 300-летию династии Романовых выпущена. Тут не один Николашка, но и пращур его Михаил Федорович изображен. Дороже стоит небось.

Вите это было по фигу. Да, ему очень хотелось бы все это получить. Он ничуть не сомневался, что сможет реализовать содержимое мешка и крепко на всем наварить даже с учетом всех «непредвиденных расходов», которые на него навалились. Но этот мешочек все же слишком мал по сравнению с теми, что упер Механик. Даже чисто по весу. Там — 350 кило. И не царских монет начала XX века, а всякой всячины из середины XVII. Вещичек, которые уже за одну старину и уникальность намного выше ценятся. Там, говорят, и камней до фига, каждый из которых по сотне тысяч баксов пойдет… Нет, не очень хотелось Вите отказываться от всего этого за такую «компенсацию». Больше того, у него жар по крови шел при мысли о том, что всего в нескольких десятках метров от него, под бугром, там, где работает экскаватор, лежат еще ценности, которые, может быть, и в десять таких мешков не влезут. Володя просто ему по-барски косточку со стола кинул — на, пес, все равно мне уже рыгается с пережору! Но он, Витя Басмач, не пес. Он сам себе хозяин…

Но тут, у Ларева на хуторе, выступать было нельзя. За гаражом валяются 28 трупов. Борман, Ухан, Швандя, Резаный, Мотыль и так далее. Среди них восемь бойцов из команды Казана, четверо ларевских, а все остальные — его, Вити, люди. И если Витя сейчас честно и благородно объявит, что манал он эту «компенсацию», то присоединится к общей куче. Уже есть договоренность, что всех мертвецов зароют в яму, из которой достанут «атаманский клад». Места там хватит всем и даже останется. Например, для него, Басмача, если он поведет себя как дурак. Но Витя — не дурак. Он примет этот мешочек и простится с Ларевым, как старый друг. А дальше — видно будет…