- В таком случае я хотел бы говорить с хозяевами, а не со слугой, надменно сказал Стервятник, вспомнив о необходимости презирать всевозможную нечисть. При этом его пальцы ощупывали амулет, висевший на груди, словно хотели впитать в себя его охранную силу.
Шаркад беззвучно рассмеялся. Взгляд Люгера оказался прикованным к черному полумесяцу его рта.
- Ты наглец, Люгер, - сказал Шаркад, отсмеявшись. - У тебя еще будет возможность увидеть хозяев. А теперь пойдем, я покажу тебе кое-что другое. Может быть, это сделает тебя более сговорчивым.
Он поманил человека за собой, под свод арки, в извилистый коридор, ведущий вглубь башни. Здесь тоже присутствовал всепроникающий лиловый свет. Слова Шаркада оставили в душе Стервятника гнетущий след. Он пошел за сторожем потому, что другого выхода все равно не было. Но разве мог он знать о том, что ожидало его в башне посреди города призраков, застывшего на краю бездны?..
Звуки шагов тонули в ватном безмолвии, словно стены коридора не отражали, а поглощали их. Вслед за Шаркадом Люгер спустился по винтовой лестнице и оказался в следующем коридоре, который уводил в самое сердце башни. Здесь было уже гораздо темнее, пахло сырой тюрьмой, тленом и смертью. Если тут и были живые узники, то они безмолвствовали. Однообразие мощных стен нарушали только низкие двери, обитые металлом, и черные норы боковых ходов. Вскоре Шаркад свернул в один из них, ничем не отличавшийся от остальных. Через несколько десятков шагов Люгер увидел, что проход сужается, а потолок опускается все ниже.
Они оказались в узком простенке, в котором человек едва мог двигаться боком; простенок оканчивался тупиком. Затхлый воздух наполнился пылью, потревоженной, может быть, впервые за много лет.
Здесь было почти совсем темно, только узкий луч света падал из маленького круглого отверстия в стене. Рука Шаркада появилась в этом пыльном луче, указывая на отверстие. Слот подошел ближе и прикоснулся к стене. Она слегка поддалась его нажиму и он понял, что это обратная сторона большого ковра или гобелена. Тогда он заглянул в отверстие и застыл на месте.
Он увидел комнату, посреди которой покоилась плита из черного полированного камня, испещренная символами культа Гангары. На ней в бесстыдной позе лежала Сегейла, а по ее телу ползали черви и змеи. Женщина была обнажена и даже сейчас она показалась Люгеру желанной. Глаза Сегейлы были открыты и нечеловечески пусты, как будто ее опоили зельем, опустошающим мозг. Несколько фигур в серых плащах с капюшонами обступили лежащую женщину и что-то проделывали с нею. Стервятник не мог понять, что это было - магический ритуал, подготовка к жертвоприношению, зловещее колдовство или просто изощренное надругательство, но в любом случае, это выглядело омерзительно...
Самым неприятным для Люгера было то, что женщине, по-видимому, доставлял удовольствие этот мрачный обряд. Движения Сегейлы, по-детски инфантильной, были полностью подчинены желаниям безликих фигур в сером. Темные пальцы без ногтей гладили ее тело, чертили знаки на коже, проделывали пассы, проникли в полуоткрытый рот и другое, более интимное место... Ярость ослепила Люгера. Он выхватил из ножен меч и занес его для удара, который должен был вспороть толстую, но ветхую ткань гобелена, однако в этот момент чудовищный и никогда не испытанный ранее ужас поразил его мозг и парализовал тело. Не было никаких видимых причин для этого ужаса, но Люгер впервые ощутил себя полностью подчиненным чужой магической силе...
Он покорно вложил меч в ножны, когда Шаркад приказал ему сделать это. Потом он так же покорно последовал за слугой Лиги и тот привел его в другое помещение, в котором Стервятник без труда узнал камеру пыток. Лиловый свет проникал сюда сквозь два небольших зарешеченных окна и отражался от многочисленных металлических инструментов, отполированных временем и омытых в крови. Ужас, пережитый Люгером, убеждал в том, что в распоряжении тюремщиков были и другие, более утонченные средства, но камера предназначалась для тех, на кого эти средства не действовали.
Шаркад приказал Слоту сесть в кресло, обитое полированным металлом. В назначении широких кожаных ремней невозможно было усомниться. Но тот, кто выдавал себя за кладбищенского сторожа, не стал привязывать пленника, ужас сделал того покорным...
Прямо напротив кресла висело большое зеркало, в котором сидящий Стервятник отразился целиком. В этом зеркале он впервые увидел глаза Шаркада. Они не имели зрачков и были двумя узкими желтыми щелями, глубоко спрятавшимися в глазницах. Слоту показалось, что они излучают собственный мертвенный свет.
Потом он услышал звуки чьих-то шагов. На пороге камеры появился человек в малиновой мантии, отороченной серым мехом. Из темноты возник бледно-желтый ущербный лик и Люгер узнал в нем хищные черты оборотня. Темная кожа, выдающиеся далеко вперед челюсти, черные жадные ноздри, неопределенный возраст, ошейник из человеческой кожи, усыпанный драгоценными камнями, нечеловеческий запах... Оборотень остановился за спиной Люгера так, что тот мог видеть только его отражение в зеркале. Слоту оставалось лишь теряться в догадках относительно причин этого странного трюка. Едва заметный знак рукой из-под мантии - и Шаркад бесшумно исчез во мраке, пряча свои дьявольские глаза.
Но взгляд существа в мантии был еще хуже. В нем читалась звериная жестокость, неумолимость и превосходство, которое никогда и никем не подвергалось сомнению. Все остальные были для него червями, переползающими дорогу, и, что самое худшее, этот оборотень действительно имел основания вести себя так. Он обладал невероятной магической силой и Стервятник с дрожью ощутил это. Из-под низкого лба, заросшего шерстью почти до самых бровей, на него смотрели два кошмарных кроваво-красных зрачка и Люгер отвел взгляд от зеркала.
Голос оборотня вливался в его уши, безразличный и ровный, как лунное сияние.
- Я - Великий Магистр Серой Ложи, один из Лиги Нерожденных, тайным слугой которой ты станешь или умрешь. Мое земмурское имя запретно, поэтому будешь называть меня Глан, если, конечно, у тебя вообще появится такая возможность... Ты уже испытал на себе одно из ничтожнейших проявлений магии Ложи и теперь, я думаю, будешь вести себя более разумно...