Около полуночи Грдличка, по его словам, таки дозвонился до Горана Бегича. Картограф ответил, что их БТР — оказывается — сильно отстал, но зато уже подъезжает. С минуту на минуту появится.

Однако, не появился. К утру, когда рассвет выбелил стволы мутантских берёз, лагерь сохранился в прежнем составе.

Вот канальство! Что за Бермудский треугольник?

На куче берёзовых иголок проснулся Сопля. Встал, потянулся, подошёл:

— Ну что, дорогой пан Кшиштоф? Выступаем, или ещё повременим?

— К сожалению, я не могу с точностью сказать, когда к месту встречи подъедет третий бронетранспортёр, — профессору пришлось выдавить из себя одно из тех признаний, которые никак не укрепляли авторитет начальника. Но не признаться — уронить авторитет ещё глубже.

Сопля обречённо вздохнул. И пану Щепаньски показалось, что он разгадал причину. Наверное, проводник опасается наказания старейшин племени. За нерасторопность.

Мутантам, посланным с поручениями, лучше их выполнить точно и вовремя, а не то за ослушание светят всякие беды. И неровен час — соплеменники таких ослушников долго разбираться не станут. А попросту съедят — могут, кстати, и заживо.

— Кость-то цела?

— Да вроде… — и нога на осторожную проверку отзывается сильной болью.

Как-то всё глупо, больно, гадко. Кровищи натекло! Хорошо, хоть артерию мерзкая тварь каким-то чудом не задела. А то ведь было недолго превратиться в одноразовый кровяной фонтан. Тут бы всё и закончилось.

— Эй, пацаны! Где у нас жгут?

— На, скорей перетягивай!

Раненых только что сняли с брони, они лежали на свежеокровавленных кариматах, расстеленных поверх густой придорожной травы. Расположились, можно сказать, с удобством. Отдыхай — не хочу.

Капитан Багров улёгся самостоятельно, а Зорану Бегичу, который потерял сознание, помогли. Уложили с ногами, согнутыми в коленях. К тому же под шею ему подтянули свёрнутое одеяло, а голову зачем-то запрокинули назад и повернули набок. И вовремя отшатнулись: парня-то тут же вырвало.

Вокруг изувеченной ноги капитана суетились Хрусталёв и Гаевский. Оба в своё время закончили какие-то фельдшерские курсы. Ну, чтобы остановить кровь, их скромных познаний хватило. Перетянули вены пониже раны — на сгибе колена. Окровавленную брючину бесцеремонно срезали.

Зорану первую помощь оказывал башенный стрелок Погодин. Тот когда-то получал высшее медицинское образование — вот и занялся более тяжёлым ранением. Именно он рылся в походной аптечке БТРа, тогда как Хрусталёв и Гаевский потрошили индивидуальные медпакеты.

— Так, теперь ищи антисептик.

— Есть йод. На, держи! Только на рану не лей — болевой шок будет.

— Я аккуратно, тампоном. Кстати, где тампон? Ага, спасибо.

Ай!!! Если это не болевой шок, то что тогда?.. У-у-у-у… Чтоб тебе!..

— О, гляди: кровоостанавливающая повязка!

— Покатит.

— Рану промыл? Хорошо продезинфицировал?

— Да вроде…

— Ну, наматывай. Да не так! Вот как надо… Теперь бинтом.

…Они ещё учатся на мне, гады! Несправедливо, но как тут не заругаешься?! Руки у парней совсем не стоят. Фельдшера, блин! Забинтовать рану — и то проблема.

Багров кипятился, ругался, рычал на неповоротливых рядовых — но то про себя. А вслух произнёс только требование поскорее вколоть обезболивающее. И то — сиплым ослабленным голосом, далеко не командирским тоном.

— Есть в таблетках. Пойдёт? — спросил Хрусталёв.

Ясно, что пойдёт! Капитан с ходу разжевал три таблетки, не дожидаясь возвращения Гаевского с кружкой воды. Ну ладно: коли рана забинтована, то её по крайней мере не видно. Будет удача — так заживёт. А что там со словенским суперменом? Вот уж бедняга так бедняга: его живот вскрыло под бронежилетом, точно консервным ножом!

Погодин как раз заканчивал промывать широченную дурно пахнущую рану Зорана — кишки повреждены, как пить дать, а то и мочевой пузырь. Отчего вместо бронежилетов не придумали бронехалатов? Сам раненый находился без сознания. Это ему ещё повезло. Анестетики в таблетках при ранениях живота, наверное, не положены.

— Что с ним, ефрейтор Погодин?

— Скверно, мой капитан, — ответил тот, — в полевых условиях — никаких шансов. Надо срочно везти обратно в Брянск, только боюсь, не довезём. Такие раны…

Да уж, известно, какие. Что с шинами БТРа, то и с животом словенца. К горлу подкатила тошнота, Багров перевёл взгляд на Горана Бегича. Тот и сам пребывал в полубессознательном состоянии — сидел на корточках у ног брата и всматривался ему в лицо тупым неподвижным взглядом.

— А этот в трансе, — кивнул на него Гаевский. — Близнецы такие вещи глубоко переживают…

— Нет, я в порядке! — поспешно возразил Горан, стряхивая с себя оцепенение. — Доктор! Вы сказали, дело скверно. Но насколько скверно? Есть ли надежда?

Поразительно, насколько происшествие со свиньёй исправило его русский язык! Только час назад изъяснялся на ломаном, а после встряски заговорил куда как чище — словно на родном…

— Спасти вашего брата могут в хорошо оборудованной операционной. Значит, надо поскорей возвращаться к замку Брянск. Другого выхода не вижу… — Погодин выжидательно поглядел на капитана. Да, кому как не ему брать на себя ответственность, приказывая БТРу вернуться.

Отдаст ли он такой приказ? Да или нет?

Пока он раздумывал, Погодин извлёк из аптечки тюбик с гелем для заклеивания ран и стал широким слоем наносить на чудовищную дыру в животе Зорана. Гель понемногу закрыл кровавую расселину. От глаз, но не от судьбы.

— Что, зарастает? — спросил Мамедов. Победитель злобной свиньи тоже стоял поблизости. Нет бы ему тогда открыть огонь пораньше!..

— Поможет на первых порах, — с сомнением произнёс Погодин. — Не даст ране совсем уж разъехаться. А сверху мы для верности бинтом… — ефрейтор принялся обматывать Зорана сравнительно чистой марлевой лентой, потом, облокотив спиной себе на колено, придал ему полусидячее положение. — Всё, мой трёхсотый упакован. Теперь важно не давать ему разгибаться. Авось до Брянска и довезём…

— До Брянска? Я пока не принял решения, — капитану Багрову пришлось о том напомнить. С такими подчинёнными смотри не зевай! Не то выяснится, что повезли, а командира не спросили.

— Да, конечно, мы ждём.

Ждут они! Жаль, надолго этого решения не отложишь, а передать некому. Если бы только осталась возможность связаться с полковником Снеговым… Но увы: радиостанция-то вышла из строя. По правде говоря, случилось это с ней пару лет назад, но всё недосуг было её исправить. Так и ездили. А кто видал в Брянске полностью укомплектованный БТР?

Правда, в прошлом месяце рация таки побывала в ремонте, водитель Калинин лично снёс её в замковые мастерские. Да что толку, если потом никто не проверил, заработала ли она. Понадеялись на слово техников, а те не больно-то и постарались. Разве только какие ценные микросхемы потихоньку выпаяли.

И вот ирония судьбы: чтобы сбить с толку пронырливых близнецов Бегичей, заранее предполагалось им говорить, что радиостанция не работает, связаться с профессором Щепаньски невозможно. И на тебе пожалуйста — чуда не случилось, рация действительно по-прежнему молчит!..

Ну — ладно. Сейчас подумаем и всё решим сами. От замка Брянск уже далеко отъехали. Возвращаться туда — куда дольше, чем добраться до цели. Доживёт ли Зоран Бегич — ой, не факт: что-то он совсем плох. Если умрёт по дороге, капитан Багров останется кругом неправ.

Если же решить — не вернуться, а сперва добраться до цели? До неё уже близко. Пара часов — и не к чему придраться, приказ выполнен. Там всю полноту ответственности возьмёт полковник Снегов. Скорее всего — пошлёт раненого к замку Брянск. Выйдет почти то же, но — честно, законно. И дорога то удлинится от силы часов на восемь…

Ага, но ведь каждый час на счету. Что, как этот козёл Бегич по дороге всё-таки откинет копыта? Выйдет — опять-таки из-за него, капитана Багрова. Который вместо чтобы спасать особо ценную жизнь словенского учёного…