— Не надо «Щепаньски»! — поморщился пан и дружелюбно предложил, будто бы отказываясь от сложного титулования: — Для тебя, друг Сопля, я отныне просто — э… пан Кшиштоф!
Величавой получилась простота. Но собеседник не в обиде.
— Сопля благодарит пана Кшиштофа, — с готовностью закивал проводник. Мелко так затряс головой, недалеко разбрызгивая содержимое носа. Стараясь — чтобы не на обувь снисходительного пана.
— Йозеф, а не осталось ли у нас сладкого печенья? — обернулся пан Щепаньски к нерасторопному Грдличке. Тот поспешно скрылся в люке БТРа, разыскивая припасённые для туземцев пакеты вкусностей. — Вы ведь любите сладкое печенье, друг Сопля?
— Сопля очень любит сладкое печенье! — подхватил мутант.
Теперь, когда их контакт налажен, Кшиштоф Щепаньски может дать отдых лицу и, сбросив ласковую маску, вволю посверкать глазами на русских военных — отныне с презрительно-победоносным видом. Да, на одном из поворотов он их всех «обошёл». Правда, признаемся: на том повороте никто с ним тягаться и не рассчитывал.
Хотя нет, почему же никто: а сам-то Суздальцев? Хотел ведь рассорить поляка с мутантами, но импровизация — не удалась.
Ха! Ха! Ха! Они хотели перевербовать Соплю — вот ведь тупая брянская военщина! Они, наверное, сильно удивлялись, отчего это Сопля не соглашался с ними разговаривать и требовал пана Щепаньски. Думали, что взять с глупого мутанта? Он ведь так мастерски пускает сопли!..
Встреча и знакомство прошли блистательно. Авторитетный учёный с ходу подчинил своему обаянию наивного туземца. Заглядение.
А никто из этих солдафонов МЧС даже не догадался, что Сопля и пан Кшиштоф раньше встречались. Тем более никто не просёк — при каких именно обстоятельствах. Когда и где. Ах, время и место сильно бы удивило некоторых примитивных мужланов. А встревожило бы — не то слово!
Но Сопля — каков актёр! Университетов не кончал, считать умеет разве только до пяти, простак простаком, но когда нужно — так ловко сыграет себя же самого, что всякий умник поверит в любую дурацкую небылицу. Одному пану Щепаньски с такой лёгкостью никто бы не дал себя запутать. Ум-то не спрячешь, особенно когда им зарабатываешь.
Подошёл Грдличка, поднёс пакет со сладким печением для Сопли. А сам — так и норовил что-то шепнуть на ухо боссу. Пан Щепаньский с отчётливо выраженным раздражением его отстранил. Ну как не понять, что сейчас не время? Даже если возник срочный секрет — лучше его оставить при себе, не секретничать столь явно при дорогом друге. Эх, Йозеф, учиться тебе — не переучиться, неуклюжий человечишка…
— Так когда экспедиция выступает, милый пан Кшиштоф? — спросил краснолицый мутант. — Сопля уже готов, он поведёт. Надо чтоб до заката пройти болото…
— Вот-вот и выйдем, без задержек, — ответил пан профессор, — только подождём отставший бронетранспортёр… Йозеф, да что с вами? — этот непонятливый Грдличка снова принялся что-то шептать. — Да говорите же в голос! Что случилось?
— Я ведь как раз о третьем БТРе… — извиняющимся тоном промямлил Грдличка. — Тут только что позвонил Горан…
— Да? И когда они обещают быть?
— Не знаю, — развёл руками олух, — надеюсь, что уже скоро. У них…
— Избавьте нас от подробностей об их проблемах! — зло бросил пан.
— Так ведь же… Хорошо, пан Кшиштоф! — сдался Грдличка и отошёл. Самое время. Его озабоченной физиономии тут не место. Идёт первый официальный контакт европейских учёных с представителем дебрянских мутантов: разве можно не заметить?
— Как ты слышал, друг Сопля, — продолжил пан Щепаньски, — третий БТР с моими людьми прибудет уже скоро. Как только прибудут — мы сразу выступаем.
И да, нечего рассиживаться. Давно пора прощаться с грубой солдатнёй и их плебеем-полковником. Тем паче, что на прощание у пана профессора есть для полковника пара ласковых слов и обещаний. Таких, что грубиян крепко задумается на обратном пути в Брянск. Как не задуматься?
Но, пока тетива не спущена, очередь думать за паном Кшиштофом. Как бы половчее высказать рвущиеся из раскалённого сердца слова? Как бы поточнее спланировать действия?
От встречи с добрым знакомым у профессора потеплело на душе, хотя поведение Грдлички здорово подпортило настроение. Непринуждённость ушла, не осталось и следа. Гладкое течение беседы подёрнулось досадливой рябью. Лишнее напряжение в теле как возникло, так и не пропало до конца беседы. Вопреки отточенным аристократическим навыкам, пан Щепаньски хотя и стоял прямо перед раболепно склонённым Соплёй, но вместо уверенности ощущал нарочитость и искусственность своей осанки. Тьфу!
Разговор сам собой скомкался, и пан Кшиштоф многие вопросы к Сопле отложил на потом. А ведь сейчас, в ожидании отставшего БТРа — их бы и решать, вполне подходящее время.
А Грдличка упрямо пытался довести до босса какие-то свои вопросы. Только милостивый пан отвернулся от счастливого его вниманием мутанта, настырный чешский антрополог — снова тут как тут:
— Простите ещё раз, пан профессор, но мне кажется, вам всё-таки необходимо знать. У них там раненые. Внезапное нападение свиньи.
— Свиньи? — в одном слове пан Щепаньски вместил целый колодец сарказма.
— Но свиньи в большинстве случаев намного агрессивнее кабанов, — как истинный учёный-естественник, Грдличка, разумеется, наивно вступился за животное, — я немного занимался этологией и могу свидетельствовать…
— Бросьте-ка, Йозеф, — отмахнулся пан, — что там за раненые?
— Зоран Бегич и русский капитан.
— Зоран? Это жалко…
— Ещё Горан сказал, раны тяжёлые, но опасности пока нет. Потому принято решение в Брянск не возвращаться, а ехать сюда…
— Они рассматривали идею вернуться в Брянск?
— Только как вариант, — быстро уточнил Йозеф. — И Горан, конечно, сразу воспротивился. Теперь они несутся сюда со всей возможной скоростью…
— И когда будут? — начальнику экспедиции хотелось точности.
— Э… Я спрашивал, но Горану трудно оценить расстояние. Он ушёл от прямого ответа. Обещал, что приедут быстро…
— Как? Ему, картографу — «трудно оценить расстояние»? — попробуй тут не вскипеть, когда среди твоих людей одни идиоты.
— Полагаю, за час-полтора доедут точно, — прикинул Грдличка. Сам прикинул, без ссылки на болвана-Бегича.
— Хорошо, обождём час-полтора, — скрипнул зубами пан Кшищтоф. — Ах да… Раненые — они смогут самостоятельно идти? По лесу, по болоту.
— Думаю, смогут…
— Думать не надо! — оборвал пан. — Надо перезвонить Горану.
— Я пробовал набирать его номер, — вздохнул Йозеф, — не отвечает. Видно, ему совсем неудобно разговаривать.
Ещё бы не неудобно! Близнеца его ранило, вот парень и запаниковал! Утерял даже элементарные навыки картографа, не говоря уже о повышении квалификации в школе для спецагентов. А трубку не берёт, потому как — трепещет. Жалкая душонка!
Ну ничего — любые час-полтора уйдут в прошлое. Раз Горан Бегич стесняется отвечать по телефону, ответит по приезде. За всё ответит, и за молчание тоже. И раненый Зоран не избежит вопросов. Знал ведь, подлец, кого подставляет своим ранением.
Час-полтора пан Щепаньски молча ожидал попавший в историю третий БТР. Упрямый Йозеф время от времени пропадал из виду, чтобы в очередной раз тщетно вызвать Горана. Другие члены этнографической экспедиции потеряно слонялись по роще вблизи двух БТРов, рядом с которыми в кучу сложили свои рюкзаки да сумки. Спиной к экспедиционным пожиткам, но лицом к российским БТРам на ковёр из опавших берёзовых иголок уселся Сопля. Проводник ждал от пана Кшиштофа скорой отмашки на выступление.
Спустя час-полтора злополучный БТР не приехал. Подождали ещё столько же. И ещё. Стемнело. Сопля до сумерек сидел «как на иголках» в прямом и переносном смысле, затем расслабился. Видать, всё боялся встретиться с ночной теменью посреди ботот, а тут понял, что поход по болотам на сегодня отменяется.
Русские военные тоже догадались, что расставание с ними откладывается. В предсумеречный час они занялись устройством лагеря. Переставили БТРы — друг напротив друга, вокруг площадки у сложенных экспедиционных вещей. Натянули две большие камуфляжные армейские палатки — одну себе, другую для учёных. И одну маленькую — специально для полковника Снегова (с явным намёком, что он здесь главный). Капитаны Нефёдов и Суздальцев лично расставили часовых где-то на подходах к лагерю и на единственном подъезде.