Мэллой развернул бумажный пакет и вытряхнул на свою ладонь маленький стеклянный пузырёк. Его глаза блестели, пока он между пальцами перекатывал пузырёк с жидкостью табачного цвета.

– Девчонка, я бы отдал своё левое яйцо ради того, чтобы узнать, как у тебя получилось раздобыть это вещество... и остаться в живых, чтобы рассказать об этом.

Из меня вырвался смешок, за которым таилась моя нервозность.

– А кто сказал, что я рассказываю? – я поставила свой стакан на стол и склонила голову в сторону пузырька. – Я не стала бы слишком открыто показывать это на публике.

На самом деле, мне хотелось сказать "убери эту проклятую вещицу подальше, пока нас обоих не убили", но я воздержалась от этого, поскольку лучше было бы не терять своё самообладание.

– Тебе нет надобности рассказывать мне как вести свои дела, – резко парировал он, но в тоже время, ловким, на зависть фокуснику, движением руки, он заставил пузырёк исчезнуть со своей ладони.

– Не существует же никакой вероятности, что кто-то сможет отследить это и выйти на меня, верно?

У Мэллойя была создана широкая сеть и имелась репутация в части конфиденциальности. Но содержимое этого пузырька могло привлечь много нежелательного внимания.

Он выпрямился.

– Как я тебе и говорил в прошлый раз, я бы не пробыл в этом бизнесе так долго, если бы предавал своих поставщиков. К тому же я должен защищать и свою голову. Я сбываю свои продукты через нескольких посредников, которые унесут с собой в могилу имена своих деловых партнеров. Разговоры не приносят выгоду. И те ребята не имеют никакого представления, где я достаю свой товар. Ты можешь быть уверена, что я никому не расскажу.

– Рада слышать это.

Я выскользнула из кабинки. Я уже итак слишком долго пробыла здесь.

– Подожди! У меня есть несколько других позиций, которые тебя могут заинтересовать – если ты сможешь достать больше этого вещества, другими словами.

Я остановилась и положила руку поверх маленькой выпуклости внутри своего пальто.

– Я получила то зачем пришла. Если мне что-нибудь ещё понадобится, я свяжусь.

Он покачал головой.

– А знаешь, ты чересчур серьёзна для девушки такого возраста. Ты должна расслабляться, веселиться время от времени.

Я развернулась в сторону выхода.

– Ага, мне это часто говорят.

Яркий солнечный свет ослепил меня, после сумрачного интерьера бара, и я несколько раз моргнула, прислонившись к тяжелой деревянной двери. "Боже, как я ненавидела это". Мои руки тряслись, когда я отвернула рукав пальто, чтобы взглянуть на часы.

– Проклятье.

Я оттолкнулась от двери, поругав Мэллойя за опоздание. Мои дела с ним могли стать бесполезными, если я задержусь здесь ещё хоть ненадолго.

Я запахнула своё короткое пальто и отправилась на встречу с Реми, добравшись до автобусной остановки, расположенной через две улицы, как раз вовремя, чтобы успеть на следующий автобус. С удовлетворением рухнув на сидение в задней части автобуса, я прислонилась к окну и наблюдала за пролетавшими мимо улицами и строениями. Мы проехали мимо футбольного поля, где в самом разгаре шла тренировочная игра, и я наблюдала, как группа чирлидерш махала красно-белыми помпонами. Я рукой снова накрыла бугорок, выступавший из моего кармана, и груз ответственности, который лежал на мне, заставил почувствовать себя на годы старше девушек с поля.

Маршрут автобуса заканчивался близ старой пивоварни, которая прекратила своё существование два года тому назад, и я выскочила из автобуса прямо перед закрытыми на замок воротами пивоварни. На заборе из проволочной сетки не висело никаких знаков, предупреждавших об ответственности за незаконное проникновение на территорию, и всё это место имело печальный, пустынный вид. Пока я пробегала мимо пивоварни, я сморщила нос, как и всегда это делала, когда чувствовала запах прокисшего ячменя, который полностью так и не исчез.

Позади пивоварни расположились старые секционные дуплексы и два жилых дома, большинству из этих зданий требовался косметический ремонт. Пять лет назад это был процветающий район, до того как закрылась пивоварня вместе с заводом по производству автомобильных частей, на которых работала половина этого района. Теперь же газоны заросли травой и машины на подавляющем большинстве подъездных дорожек нуждались в ремонте. Песня в стили кантри ревела из чьей-то стереосистемы, а в другом доме ругалась молодая пара, пока малыш не начал громко вопить. Я пробежала мимо группы маленьких детей, игравших на дороге в хоккей, но они, по существу, проигнорировали меня. На несколько минут я остановилась, чтобы почесать голову, подбежавшему поприветствовать меня, знакомому псу, который был помесью лабрадора и овчарки, но когда он последовал за мной, я прогнала его прочь. Он посмотрел мне вслед с надеждой, но сегодня я была слишком занята для игр с ним.

Достигнув последнего знака остановки, я повернула направо и трусцой побежала вниз по пустой улице, усеянной поблекшими, заколоченными досками, старыми домами и дворами, которые отступили во власть молодого леса. Я проскочила между двумя последними домами и у последнего дома поднырнула под сломанную доску в заборе. Трава и сорняки захватили задний двор, в то время как плющ задушил древнюю детскую игровую площадку и покрыл заднюю сторону дома. Я прошла по узкой, протоптанной в траве тропинке к двери чёрного хода, остановившись у которой я быстро огляделась вокруг, и затем шмыгнула внутрь дома.

– Реми, ты здесь? – тихо позвала я.

В доме было темно, за исключением тонких полосок света, пробивавшихся меж досками, которыми были заколочены окна. К счастью, я достаточно хорошо знала этот дом, и мне не требовалось много света, чтобы по нему свободно перемещаться. Я вышла из кухни и прошла по короткому коридору. Справа от меня находилась пустая комната, которая использовалась как гостиная, а слева была закрытая дверь в кабинет. Я толкнула дверь, и она распахнулась вовнутрь комнаты на изношенных петлях.

– Реми? – чуть громче прошептала я, стараясь рассмотреть хоть что-то сквозь тёмные тени комнаты.

Тишина поприветствовала меня. "Где он, чёрт возьми?" Я развернулась, чтобы вернуться тем же путем, что и пришла сюда.

– Чёрт!

Я столкнулась нос к носу с худым бледно-серым лицом с большими, круглыми, лиловыми глазами и копной густых серо-каштановых волос. Споткнувшись, я отступила назад, а он протянул руки, схватив меня за плечи в сильный захват, который противоречил его щуплому телосложению.

– Господи, Реми! – я прижала руку к груди, пока он приводил меня в равновесие. – Ты хочешь, чтобы я заработала сердечный приступ?

Тролль одарил меня несимметричной усмешкой, открыв ряд коротких, острых зубов.

– Ты слишком молода для сердечного приступа, – ответил он со свирепой, едва заметной ухмылочкой, которая заставила бы любого, кто его не знал, испытать озноб.

– Ты опоздала, – отчитал он меня.

– Прости. Мэллой опоздал на двадцать минут, и я постаралась попасть сюда так быстро, как могла. Как они?

– Не так плохо. Френ беспокоится, но я уверил его, что если Сара сказала, что достанет лекарство, то она это сделает, – он выжидающе на меня посмотрел.

Я улыбнулась и вытащила пакет из внутреннего кармана пальто, чтобы вложить его в напряжённые руки тролля.

– Я когда-нибудь тебя подводила?

Тут же Реми развернулся и направился в сторону кухни, я же последовала за ним по пятам. Испытывая любопытство о содержимом свёртка, который обошёлся так дорого, я наблюдала за тем, как он снял бумажную материю, изобличая маленькую прямоугольную деревянную коробочку. Он поднял крышку и пересыпал содержимое в большую, но неглубокую каменную ступку, затем взял округлый каменный пестик и начал перемалывать содержимое ступки. Я подошла поближе и увидела светло-золотистые кристаллы, текстурой и цветом напоминавшие крупнодисперсный тростниковый сахар. Пока Реми измельчал кристаллы до состояния порошка, запах тухлых яиц и аммиака, который я ощущала ранее, становился всё сильнее. Я помахала рукой перед носом. Определённо, не сахар. Когда Реми попросил меня разыскать это вещество, он назвал его Бакту, но не дал никакого чёткого определения что это такое было, лишь только то, что родом это вещество было из какого-то места в Африке.