Новые майяские города не обладали уже столь утонченной, филигранной, изысканной архитектурой, как Паленке. Они грубее, но зато величественней и помпезней. В Паленке вся архитектура города словно бы обращена к небесным божествам. Паленкский дворец, резиденцию властителей города, венчает башня обсерватории, где жрецы по движению звезд читали вечные законы, волю своих богов.
Юкатанские же города служат не только для прославления богов и молитвенного обращения к ним. Это прежде всего откровенные памятники силы и сланы могущественных династий и вместе с тем их резиденции. В то время как на берегах Усумасинты властители городов Древнего царства были часто обожествляемы и остались для нас (по крайней мере до сих пор) анонимными владыками, те, кто правит в индейских столицах на севере Юкатана, уже нисколько не скрывают, что ищут также земной власти и славы, и выступают в майяской истории под точно установленными собственными именами. Нам известен ряд владетельных родов этого периода - Коком, Чель, Печ, Канек и другие. И сейчас мой путь - в город, который был резиденцией самого могущественного рода, - в Ушмаль, столицу государства Шив.
Ушмаль лежит в 53 километрах к северу от Болончена (буквально -«Девять колодцев»), последнего города, который я посетил в «стране Чен». Ни один из виденных мною ченских городов не может сравниться с Ушмалем ни по красоте застройки, ни по значению. Ушмаль находится во второй основной области обитания майя на Юкатане, носящей название Пуук (буквально - «Страна низких холмов»). В стране Пуук шесть месяцев в году нет дождей, и майяские города возникали здесь только в тех местах, где обитатели сначала сумели высечь в известняковых скалах чультуны - цистерны, накапливавшие воду в период дождей и затем снабжавшие жителей города в течение всего засушливого периода. У такого чультуна и вырос Ушмаль.
Однако Ушмаль, как подсказывает и его индейское название, которое первоначально звучало, очевидно, как Ош-маль (то есть «Трижды строившийся»), возникал трижды. Третье, окончательное строительство города приписывается Шив, могущественной династии, о которой мы знаем относительно много. В том числе нам известно и какие порядки она поддерживала в городе. Первых основателей, строителей и властителей Ушмаля мы не знаем. О вторых, средних, и особенно об удивительном властелине города, о котором до сих пор напоминает главная ушмальская пирамида - «Храм волшебника», мне рассказали индейцы из Муны, городка, расположенного неподалеку от Ушмаля, куда я отправился, чтобы осмотреть здесь на главной площади прекрасную колониальную церковь. Дело якобы происходило так.
Когда Ушмаль был заселен во второй раз (о причинах, по которым город был покинут впервые, ничего не говорят ни мои индейские друзья из Муны, ни какие-либо другие, исторические, источники), неподалеку поселилась могущественная колдунья. Ей понравились дворцы города, и она захотела, чтобы в них жил преданный ей повелитель. До тех пор во всем великолепном городе у нее не было ни одного друга, она жила лишь со змеями, единственными ее подружками. А ей хотелось овладеть городом. Для этого она совершила чудо из чудес - родила сына. Собственно, не родила, а сделала из трав и змеиного яда яйцо, и вот из этого яйца вылупился человек - ее колдовской сын. Мальчик быстро мужал. За один год он научился всему, что нужно человеку для жизни. Только тело у него не изменилось. Он не рос, остался таким же, каким появился на свет, - карликом.
Спустя несколько лет колдунья послала сына к властителю Ушмаля. Властитель с любопытством оглядел смешного гнома и спросил, что привело его во дворец. Карлик ответил: «Хочу с тобой состязаться, сойтись в поединке, ибо я сильней тебя». Властитель подверг смешного смельчака ряду испытаний, и невзрачный карлик, на удивленье всем, прекрасно выдержал их. Властителя Ушмаля это разгневало, и он приказал карлику сделать то, чего не может сделать ни один человек, даже сам правитель: пусть за одну-единственную ночь построит новый роскошный дворец, а не то - голова с плеч. Но карлик был сыном волшебницы, и когда утром властелин проснулся, то увидел великолепное здание, которое стоит в Ушмале и поныне.
А поскольку и это испытание карлик выдержал, ушмальскому Голиафу пришлось принять дерзкий вызов, который бросил ему диковинный Давид. Для поединка, состоявшегося во дворе дворца, на котором присутствовала вся знать и все жрецы, индейский правитель избрал особый вид оружия - твердые, как кремень, орехи кокойоль. Соперники, так установил властелин, должны были расколоть орех собственной головой. Первым должен был сделать это карлик. Но, охраняемый волшебством своей матери-колдуньи, он не разбил себе черепа. Наоборот, твердые кокойоли раскрылись сами. Теперь была очередь правителя. Он со всей силой стукнул орехом по лбу - и упал наземь замертво. Итак, ушмальский властитель был мертв, а знать и жрецы возгласили, как это бывает: «Правитель мертв, да здравствует новый правитель!» Им стал этот человек, появившийся из яйца, крошечный господин великого Ушмаля. И потомки его якобы правили Ушмалем до тех пор, пока пуукский город не был покинут во второй раз.
А мать-колдунья? Она вернулась в темную пещеру неподалеку от Мани и жила там еще много десятков лет в обществе змей, сползавшихся туда со всего ушмальского государства, которое теперь принадлежало ее сыну.
Кроме великолепного дворца, ставшего его резиденцией, волшебник захотел построить и собственную пирамиду. Она тоже до сих пор стоит в Ушмале, привлекая археологов, которые, впрочем, не слишком верят подобным индейским преданиям. Свое «кампаменто» - временную базу - они построили прямо напротив удивительной «Пирамиды волшебника». Сейчас кампаменто пустует, и мексиканские коллеги позволили мне в нем поселиться. Я распаковываю скромное снаряжение, потом усаживаюсь на ящик от кока-колы, оставшийся после моих истомленных жаждой предшественников, и смотрю на «Пирамиду волшебника».
Ночь вступает в свои права. Небосвод кажется особенно далеким, а над индейской пирамидой, на вершине самого высокого, пятого святилища повисла огромная луна. Пирамида залита лунным серебром, и мне представляется, как по ее ступеням поднимается к луне карлик-волшебник. Он смотрит на свой Ушмаль, смотрит на меня, дерзкого чужака, который здесь, перед его дворцом, одинокий и заброшенный, кажется себе совершенно мизерным, пылью и пеплом, осужденной на гибель секундой в сравнении с неумолимой волей вечного, бессмертного, нескончаемого времени, которое так хорошо, так полно поняли именно они, строители Ушмаля, создатели фантастических городов, вечные майя.