– Значит, ты часто плаваешь?

Нилл встал. Ветерок трепал его темные волосы. Теперь, без рубашки, ясно видно, что он в отличной форме. Его мускулы не были излишними, накачанными на тренажерах, как у мужчин-моделей, с которыми она работала. Это были настоящие мускулы.

О да, Нилл невероятный! Джемайма не встречала никого, похожего на него.

– В эти дни нет, – отозвался он, глядя на горизонт. – Мальчишкой я постоянно ходил на лодке. У нас было озеро. И пока другие ребята катались на велосипедах, я учился управлять лодкой.

– Ты родился на Пентакосте?

– На острове? – удивился Нилл. – Нет. Почему тебе это пришло в голову?

– Из-за твоей лодки.

– О, эта… Она не моя. Одолжил у ребят. У меня больше нет своей лодки. Ни на Пентакосте, ни еще где-либо.

Неужели это сожаление слышится в его голосе? Джемайма не считала Нилла склонным сожалеть о чем-то. Она была уверена, что он считает сожаления пустой тратой времени.

– Почему? Слишком дорого?

– Из-за стиля жизни, я бы сказал. Я постоянно в разъездах. Если постоянно живешь на чемоданах, нет времени на лодку где-нибудь в тихой бухте.

Или на семейный дом, подумала Джемайма.

– Ты сам выбрал кочевую жизнь?

– Вроде того. – (Джемайма промолчала.) – Хочешь узнать все о моей бурной жизни?

Да! – мысленно выкрикнула она.

Но безмолвная дуэль продолжалась, и девушка пожала плечами, будто ей было абсолютно все равно. Однако это оставляло выбор за ним. Но как она хотела, чтобы он поделился с ней подробностями своей жизни!

– Ладно. – Нилл потянулся. – Я сбежал из дома, когда мне было семнадцать лет.

– Сбежал? – не на шутку удивилась Джемайма. – С тобой плохо обращались?

– Меня не избивали, если ты об этом. Я поссорился с мачехой. Брат решил приструнить меня. Я послал обоих к черту, украл лодку и был таков.

– Брат? А где был твой отец?

– Уехал разводиться. Но мы этого тогда не знали. – Нилл рассмеялся. – Не смотри так. Мы еще та семейка.

– Говоришь так, будто лучше жить в приюте.

– О, одна-две мачехи были нормальные. А мой братец – конченый мерзавец. Совсем как отец.

Джемайма чуть не расплакалась. Она пожалела, что не купила носовой платок, и постаралась незаметно всхлипнуть. Не удалось.

– Эй, – он взял ее за подбородок и повернул к себе. – Это было давно.

– Просто я люблю родителей. И у меня замечательная сестра. И так ужасно, когда родственники ненавидят друг друга. – Джемайма уже не скрывала, что хнычет. Она утерла лицо рукой. – Мне нужна салфетка.

Нилл подал ей бумажные платочки. Джемайма высморкалась и утерла слезы.

– Ты больше не виделся с родными, я так понимаю.

– Не был дома больше пятнадцати лет. Отец умер, а братец… ты слышала о привычке англичан иметь наследника и подстраховку?

– Что?

– Ну, у англичан есть сын и наследник, который получает почти все, и еще один сын для страховки, если с наследником что-то случится. Так вот я – запасной вариант.

– Поэтому ты стал игроком? – Джемайма снова высморкалась. – Чтобы насолить семье?

– Для девочки из хорошей семьи ты, кажется, хорошо разбираешься в жестокости.

– Иногда мне хотелось сделать что-нибудь им назло, – призналась Джемайма. – Но это длилось недолго. А ты не устаешь от этого?

– О, я был рожден для игры, – уверил он ее. – У меня фотографическая память, и с цифрами я в ладах.

– Раз ты так говоришь…

Но глядя на него сейчас, Джемайма подумала, что Нилл рожден для странствий.

– А тебе когда-нибудь хотелось заниматься чем-нибудь другим?

– Однажды, может быть…

И Нилл принялся рассказывать Джемайме о Пентакосте и об острове, на который они направляются. Он прерывался, только чтобы попросить ее подвинуться или надеть шляпу.

Неожиданно ветер унес шляпу в море.

– Черт! Теперь у меня нет шляпы.

– Ошибаешься. – Нилл выудил откуда-то соломенную шляпу с вишенками.

– Кажется, ей больше лет, чем нам обоим.

– Не говори так. Это шляпа бабушки Элли. Я стащил ее сегодня утром. Надень. Здесь солнце не такое, как в Европе.

Джемайма подавила усмешку. Видели бы ее сейчас в агентстве!

– Кажется, ты здесь бываешь чаще, чем говоришь.

– Я езжу везде, где играют в блэк-джек. Разве я не рассказывал тебе вчера? От Лас-Вегаса до Лондона. От Нью-Джерси до Монако.

– А я живу в Лондоне.

– А я принял тебя за странницу.

– Меня? Нет! Почему?

– Путешествуешь одна. Минимум багажа. Не бронируешь номер в гостинице заранее. Ты точно не туристка. И не любишь, когда за тебя носят сумки.

– Что?

– Любишь все держать в руках. Что-то ценное с собой носишь? Папку? Вырезки из газет?

– Нет. Ничего подобного, – покачала головой Джемайма.

– Значит, ты приехала на Пентакост не по заданию?

– Я просто сбежала, как и ты.

– Сбежала? – эхом повторил Нилл.

– Да, – наконец призналась она. – Не смогла кое с чем справиться и уехала. – Девушка поморщилась. – Не очень впечатляюще.

– Но ты живешь в Лондоне. Значит, у тебя есть постоянная работа?

– Едва ли она постоянная, – улыбнулась Джемайма.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Чем?

– Твоей улыбкой.

– Ты очень наблюдательный.

– Часть моей работы. Читать людей. Я эксперт в языке тела.

– Ты можешь прочесть меня?

– В точку.

Больше Нилл ничего не сказал. Джемайма скинула обувь, нацепила шляпу и стала просто наслаждаться плаванием.

Море казалось необъятным. Небо над головой было безоблачным и голубым, как аквамарин. Джемайма смотрела на солнце сквозь полуопущенные ресницы, и его лучи превращались в маленькие радуги. Легкий бриз прохладой обдавал кожу. Высоко в небе летали большие птицы.

– Как во сне, – потянувшись как кошка, промурлыкала Джемайма.

– А впереди нас ждет пустынный остров. Ни домов, ни людей, только мы и природа.

– Ммм… звучит потрясающе.

– Разумеется, это значит, что нам придется самим готовить еду, разводить костер и…

– Мне плевать! – махнула рукой девушка. – Я справлюсь.

– Думаешь?

– Ага. За день в раю я готова на все.

Волны изменились. Джемайма встала, заметив, что они приближаются к острову. Нилл посерьезнел и сосредоточился.

Они шли в бухту. Вода здесь была такой чистой и прозрачной, что, казалось, можно разглядеть даже ракушки на дне.

– Как чудесно…

– За рощей есть поток, впадающий в море вон там, – показал Нилл. – Ту воду можно пить, если у нас кончится бутылочная.

Нилл бросил якорь, спрыгнул на берег и подал руку Джемайме. Но она уже прыгнула за ним.

– Остров как будто из детской приключенческой книжки, – засмеялась Джемайма, плескаясь в воде. – И здесь никого нет, кроме нас.

– Я же говорил.

Джемайма вышла на пляж. Она слышала цикад и шепот волн, бьющихся о берег. Но над всем этим царила тишина.

– Он настоящий. Необитаемый остров.

– Лучше тебе поверить в это.

Джемайма смотрела на Нилла, неожиданно увидев в нем самого красивого, самого доброго человека на свете. Он с минуту вглядывался в ее лицо. Потом медленно, словно это было самое важное действие в мире, убрал прядь рыжих волос с ее лица.

Джемайма стояла неподвижно, как во сне. Сбитая с толку. Будто пьяная. Смущенная. И отчего-то невероятно скромная.

– Ты проведешь этот день в раю, – произнес Нилл медленно. – Поверь мне.

Это была клятва.

Они взялись за руки и, смеясь, побежали по пляжу.

На минуту Джемайма подумала о парочках, гуляющих за руки, которых она видела вчера вечером. Об Иззи и Доминике, о родителях. Рука об руку – значит, я люблю тебя. Мы вместе. По крайней мере, именно такой смысл этот жест имел для всех остальных.

Но Нилл Блэкторн – незнакомец. Он не любит ее. Он считает ее веселой и сексуальной и знает, какова ее цена. Она тоже. А хотелось бы не знать. Джемайма хотела бы быть невинной девушкой, для которой держаться за руки что-то значило бы.