Но черт с ними, и с замполитом, и с Людмилой, и тем более с их взаимоотношениями.

У Кудреева есть Ольга. Остальное не в счет.

Подполковник, закурив, направился к себе домой, уверенный, что на этот раз официантка уж точно не будет поджидать его. И то хорошо.

Этот вечер для Андрея длился долго. По «ящику» постоянно повторяли кадры последствий взрыва на Новоярском вокзале. Называлось количество жертв. И оно из выпуска к выпуску новостей неуклонно росло. Люди умирали от ран в больницах города. К 20.00 число погибших превысило пятьдесят человек. Вдвое меньше продолжали балансировать на грани жизни и смерти, у сотни пострадавших состояние стабилизировалось на различных стадиях тяжести. От мысли, что в числе первых пятидесяти вполне могла оказаться Ольга, Кудреева пробивала нервная дрожь. Он подумал: не выпить ли? Граммов сто пятьдесят? Но нет, нельзя. Завтра ему будет нужна ясная голова. Но, черт, как же тягуче тянется время? И ложиться еще рано, все одно не уснуть. Не пройтись ли по городку? Навестить подчиненных?

Кудреев вновь закурил, выключив телевизор и включив музыкальный центр. Откинулся на подголовник удобного кресла, пуская ровные кольца дыма в потолок.

Неожиданно и как-то неуверенно прозвенел звонок входа.

И вновь мелькнула мысль. Не Людмила ли, подготовившись к разговору, явилась объясниться насчет встречи с замполитом? Но нет, та звонила бы настойчиво. Может, посыльный?

Подполковник прошел в прихожую, открыл дверь.

На пороге стояла Ольга. Вот это неожиданность.

– Оля?

– Ты удивлен?

– Да. Нет... Черт, растерялся, как мальчишка. Проходи, пожалуйста.

Женщина, видимо, отошла от стресса утренней драмы и сейчас улыбалась.

– Ну-ну, посмотрим, как живет доблестный командир отряда специального назначения.

Она прошла в комнату, оценивающим взглядом осмотрела обстановку. Ей понравился порядок, который был наведен не по случаю ожидаемого гостя, а поддерживаемый постоянно. Каждая вещь знала свое место. Ольга сама вряд ли смогла что-либо изменить здесь.

Пока Воронцова рассматривала жилую комнату, Кудреев стоял в дверях, с удовольствием и мгновенно возвратившимся желанием созерцал фигуру той, которая стала ему близка. Ольга чувствовала этот откровенный взгляд и сама еле сдерживала внутреннюю дрожь. Наконец сделала вывод:

– Ну, что ж, товарищ подполковник. Для холостяка вы содержите свое жилье на удивление образцово. И это оценка весьма придирчивой женщины.

Ольга присела в кресло, наклонив голову. Почти так же, как это делала Людмила. Но у официантки это движение было наигранно. Им она как будто провоцировала партнера к действию. У Оли же все выглядело естественно. Это придавало ей дополнительный шарм.

Кудреев предложил:

– Немного шампанского?

– А нужно ли?

– Не знаю, вроде как положено?

– Кем положено? Нет, Андрей, не надо спиртного. Сегодня оно будет лишним. Ну что ты так растерян? В гостинице набросился, как тигр, а сейчас, дома, напоминаешь школьника, впервые оказавшегося наедине с девушкой.

– Оль! Не надо заставлять меня краснеть. Я действительно не знаю, как сейчас вести себя. Потому что более всего боюсь именно сейчас сделать что-нибудь не так.

Ольга улыбнулась:

– Иди ко мне, я посмотрю рану.

Подойдя к креслу и взглянув в смеющиеся и ждущие глаза женщины, он нагнулся и резко, но аккуратно поднял ее, притянув к себе. Губы вновь нашли друг друга. Не отрываясь от Ольги, Кудреев дотянулся до выключателя настольной лампы, единственного источника света в комнате, щелкнул клавишей.

В темноте поднял послушное и почти невесомое тело любимой, положил его на софу. Сорвал с себя спортивный костюм, занялся легким платьем Ольги. На этот раз она не сопротивлялась, закрыв глаза и слегка постанывая.

Вскоре для них перестало существовать все. Любовь завладела их чувствами. Тела же соединились в неземном и неописуемом.

Ночь пролетела одним мгновением. Андрей и Ольга смогли оторваться друг от друга и забыться в коротком сне лишь на рассвете. Именно забыться, так как через час будильник известил влюбленных о том, что пора подниматься. Ольга, положив голову на грудь подполковника, проговорила:

– Андрюша, как же мне хорошо с тобой! И как я раньше могла жить без тебя? Теперь не смогу.

– Я тоже, Оленька. Ты – прелесть. Я люблю тебя!

Женщина вздохнула:

– Нам пора вставать?

– Да, родная, пора, хотя, клянусь, я предпочел бы, чтобы эта ночь не закончилась никогда! Но... сама понимаешь.

Они позавтракали. И не испытывали стеснения. Все ненужное, что разделяло их, как людей чужих, отошло далеко в сторону, сделав по-настоящему близкими, родными.

Оля перед зеркалом привела себя в порядок. Повернулась к Кудрееву:

– Ну, вот, Андрюша, мне пора. Сейчас переоденусь дома, и в штаб.

Подполковник спросил:

– Брат знал, что ты будешь у меня?

– Да.

– Это хорошо. А то с утра поднял бы на уши весь гарнизон.

– Это точно! Но он был рад, узнав, что я решила навестить тебя. А вообще, Дмитрий слишком опекает меня, ревнуя, по-родственному, конечно, к любому мужчине. Исключением для него являешься ты. В тебе он видит образец настоящего мужчины и офицера, впрочем... в этом наши с ним взгляды полностью совпадают.

Кудреев рассмеялся:

– Должен признать, Воронцов неплохо разбирается в людях. И ты тоже.

– Ах ты самохвал! Ну, ладно, Андрюша, пошла я. Да... ты знаешь, перед вылетом зайди в секретку. Я не смогу выйти из штаба проводить тебя.

– А надо ли, Оля?

– Надо! Для меня это важно!

– Хорошо, раз важно, то зайду обязательно.

– Вот и умница! До встречи!

Женщина поднялась на носки, поцеловав Андрея.

Кудреев проводил ее до выхода.

Оставшись в квартире один, он бросился на софу. Так же как ночью Ольгу, сейчас стиснув в объятиях подушку. Подушку, сохранившую запах любимой. Перевернувшись на спину и раскинув руки, счастливо и немного глупо улыбался. Неужели и к нему пришла любовь? Настоящая любовь? Пришла внезапно, в момент изменив все в его душе. Он чувствовал в себе столько силы, что готов был перевернуть весь мир, и никакой рычаг ему был не нужен.

Из объятий сладостной эйфории подполковника вырвал повторный сигнал будильника. Следовало заняться делом, готовиться к выходу. Он включил музыкальный центр, как и ранее, достал из-за софы десантную сумку, разложив на креслах и столике боевую камуфлированную форму. Через полчаса он стоял перед зеркалом. Наносить маскировочную раскраску не стал. Все же сегодня был вылет не сразу в зону боевого применения, и разрисовываться не было никакой необходимости.

В 8.00 над городком пророкотал транспортный вертолет «Ми-8».

В 8.10 он прибыл в расположение отряда.

Вертолет, опустив лопасти несущего винта, стоял на плацу. Подразделение было построено перед казармой. Третья и четвертая диверсионные группы стояли в такой же, как и командир, боевой форме, с оружием в руках и сумками у ног, в полной готовности к выполнению любой задачи. Лица бойцов спецназа, и тех, кому предстояло вылетать на задание, и тех, кому на этот раз отводилась роль оперативного резерва, были строги, сосредоточенны, но абсолютно спокойны. Одно слово – настоящие профессионалы. Отдельно от групп стоял прапорщик Ермолаев с двумя большими чемоданами. Он также был определен в сводную группу для обеспечения связи, в том числе и спутниковой, с Центром.

Подполковник Щукин доложил о готовности отряда к боевому применению. Кудреев доклад принял, приказав командирам групп, назначенных на выход, начать погрузку в «вертушку», командир которой, в свою очередь, доложил:

– Товарищ подполковник, борт к вылету и доставке диверсионных групп к месту дислокации войсковой части в Бардани, а также к дальнейшим мероприятиям, связанным с действиями спецназа, готов. Командир экипажа майор Лебедев.

Кудреев знал пилота, поэтому обратился к нему по имени: