-- Отлично, -- сказал Лукас, -- теперь она не заставит себя долго ждать. Она же сама сказала, что проснется ровно через год.

-- Наши "Цветущие учености" считают, что это должно произойти через двадцать два дня, -- ответила ЛиСи.

-- Тогда я в первую очередь спрошу у нее, -- объявил Джим, -- откуда меня похитили 13 морских разбойников и кто я такой на самом деле.

-- О-хо-хо, -- грустно вздохнула госпожа Ваас. Она боялась, что тогда Джим вдруг навсегда покинет ее и уедет из Усландии.

Но, с другой стороны, она, конечно, понимала, что мальчик непременно должен разузнать тайну своего происхождения. Поэтому она больше ничего не сказала, а только еще раз очень глубоко вздохнула.

Потом Джим принес коробку с играми, и все четверо стали играть в "Человек, не сердись!", в колпачки и другие игры, которые там были.

Чаще всех выигрывала, конечно, маленькая принцесса. И хотя это была не новость, Джим по-прежнему не мог с этим примириться. Ли Си и вправду ему очень нравилась, но она стала бы нравиться ему еще больше, если бы не всегда оказывалась такой сообразительной. Он бы даже давал ей выиграть разок-другой, но поскольку она и так все время выигрывала, это было ни к чему.

Тем временем на улице совсем стемнело, и дождь прекратился. Вдруг в дверь постучали. Госпожа Ваас пошла открыть, и на пороге показался господин Эрмель. Он закрыл свой зонтик, поставил его в угол, снял шляпу и поклонился.

-- Добрый вечер! Приветствую вас! Вы, как я вижу, интересно проводите время занимая себя играми. Знаете ли, милые дамы и уважаемые господа, сидя дома, я почувствовал себя несколько одиноко. Тогда я спросил себя, а почему бы мне не присоединиться к вашему обществу?

-- Это нам очень кстати, -- приветливо сказала госпожа Ваас. Она поставила на стол чашку для господина Эрмеля и наполнила ее из большого пузатого чайника.

-- Присаживайтесь к нам, господин Эрмель.

-- Благодарю, -- ответил господин Эрмель, садясь за стол. -- Я хотел бы признаться вам в том, что с некоторых пор думаю об одной вещи, и мне бы хотелось услышать, что по этому поводу скажете вы.

А дело в следующем: у каждого жителя Усландии есть какое-то предназначение -- у всех, кроме меня. Я, по преимуществу, хожу на прогулки и мною управляют -- просто так. И вы наверняка со мной согласитесь, что с течением времени положение становится неудовлетворительным.

-- Ну что вы говорите! -- укоризненно произнесла госпожа Ваас. -- Мы все любим вас таким, какой вы есть.

А маленькая принцесса добавила:

-- Именно за это.

-- Большое спасибо, -- ответил господин Эрмель. -- Но все же просто быть, так сказать, совсем без ничего, это же не жизнь. При этом я могу констатировать в себе невероятную образованность и наличие таких знаний, которые даже меня лично приводят в большое удивление. Но меня, к сожалению, никто о них не спрашивает.

Лукас, облокотившись в кресле, молча выпускал из трубки в потолок дымные облачка. Потом он рассудительно проговорил:

-- Я так думаю, господин Эрмель, в один прекрасный день все образуется.

В этот момент снаружи раздался громкий удар, словно что-то натолкнулось на остров.

-- Милостивый боже! -- воскликнула госпожа Ваас и от неожиданности чуть не уронила чайник. -- Вы слышали?

Лукас уже вскочил и нахлобучил фуражку.

-- Джим, давай, пошли! Поглядим, что там.

Друзья поспешили в Новую Усландию, откуда раздался удар. Дождь уже кончился, но темень была хоть глаз выколи. Наконец, когда их глаза постепенно привыкли к темноте, они смогли разглядеть очертания чего-то большого.

-- Может, это кит? -- предположил Джим.

-- Нет, он не двигается, -- ответил Лукас. -- Больше на небольшой корабль похоже.

-- Эй, але! -- крикнул вдруг чей-то голос. -- Есть кто дома?

-- Отчего же нету, -- отозвался Лукас, -- а вы к кому?

-- Разве это не остров Усландия? -- осведомился голос.

-- Новая Усландия, -- поправил Лукас. -- А вы кто?

-- Почальон, -- немного жалобно отозвался голос из темноты. -- Из-за сильного дождя я сегодня после полудня сбился с курса. А темнота такая, что ни зги не видать, вот я и врезался на почтовом катере прямо в государственную границу. Мне, правда, очень жаль, извините, пожалуйста!

--Это не страшно, -- крикнул Лукас в темноту, -- больше ведь ничего не случилось. Да вы сходите на сушу, господин почтальон!

-- И рад бы, -- послышался голос почтальона, -- только у меня на борту целый мешок писем для Лукаса-машиниста и Джима-Кнопки, он такой тяжелый, что мне одному ни за что будет не справиться.

Друзья взобрались на борт и помогли почтальону спустить мешок на берег. Потом они общими усилиями притащили груз на кухню.

Это были письма всевозможных форм, размеров и цветов, с накленными на них редчайшими марками, посланные из Вьетнама и Фельмохинга, из Китая и Штутгарта, с Северного Полюса и с Экватора, одним словом, со всего мира. Их отправителями были дети, и те из них, кто еще не умел писать, как Джим, продиктовали свои письма или просто нарисовали их. Все они слышали или читали про приключения двух друзей и хотели узнать те или иные подробности, или пригласить Лукаса и Джима в гости, или просто похвалить их.

Наверняка, сейчас кто-нибудь из моих уважаемых читатетей и читательниц захочет узнать, были ли там и их письма. Да, они там были. Подтверждаю это здесь со всей определенностью.

Кроме всего прочего здесь были письма от ребят, которых Джим с Лукасом освобождали тогда из Дракон-города вместе с маленькой принцессой.

-- Каждому нужно написать ответ, -- сказал Лукас.

-- Но я, -- воскликнул Джим в сильном испуге, -- я же не умею писать!

-- Ах да, верно, -- пробормотал Лукас, -- ладно, придется мне тогда самому.

Джим молчал. Впервые ему захотелось уметь читать и писать, но только он хотел про это сказать, как маленькая принцесса немного насмешливо проговорила, обращаясь к нему:

-- Ну вот видишь!

Больше она ничего не сказала, но и этого было достаточно для того, чтобы Джим умолчал о своем желании.

-- Но сегодня все равно уже поздно, -- заметил Лукас. -- Возьмусь-ка я за это завтра.

-- Тогда мне лучше остаться здесь, -- решил почтальон, -- я подожду, а утром заберу всю вашу почту сразу.