-- Вы очень любезны, -- сказал Лукас.

-- Не желаете ли, -- вмешался тут в разговор господин Эрмель, -переночевать у меня в доме? Мы можем немного побеседовать о географии -науке, в которой вы как почтальон безусловно много понимаете, и которая чрезвычайно меня интересует.

-- С удовольствием, -- радостно отозвался почтальон и встал. -- Тогда спокойной ночи, дамы и господа!

И добавил, повернувшись к Джиму с Лукасом:

-- Должно быть, приятно иметь так много друзей.

-- Да, -- ухмыльнулся Лукас. -- Это верно. Правда, Джим?

Джим кивнул.

-- Более того, -- с важной миной объявил господин Эрмель. -- Это важно. Спокойной всем ночи!

И он вышел и отправился к своему домику. Почтальон последовал за ним, однако еще раз обернулся и крикнул:

-- Кстати, что касается сегодняшего происшествия со мной и катером на государственной границе, то завтра утром я принесу свои извинения королю Альфонсу Без-Пятнадцати-Двенадцатому!

И он скрылся в домике господина Эрмеля. Лукас тоже пожелал спокойной ночи и, оставляя за собой шлейф табачного дыма, тяжело зашагал к железнодорожной станции, где маленькая Молли стояла около большой толстобокой Эммы и мирно дремала.

И совсем скоро во всех окнах Усландии погас свет. Ее жители спали в своих постелях, ветер шумел в деревьях, и волны, большие и маленькие, шипя, омывали государственные границы.

Глава 2, в которой Джим изобретает маяк, большой и маленький враз

На следующее утро небо было все еще хмурым и пасмурным.

Первое, о чем вспомнил Джим, проснувшись, был странный сон, который он видел ночью. Как будто стоит он под высоким деревом, совершенно сухим и мертвым. На дереве больше не растут листья, и кора сошла, так что видно голую высохшую древесную плоть. Ствол растрескался, как от множества молний. На самом верху этого огромного мертвого дерева на суку сидит ужасно большая птица, какая-то облезлая и жалкая. Птица молчит, но из ее глаз текут огромные слезы, каждая размером с цеппелин. Вообще-то, Джим хотел удрать в страхе, что если эти слезищи упадут на него, наводнения не избежать.

Тут большая птица воскликнула:

-- Джим Кнопка, прошу тебя, не убегай!

Удивленный Джим остановился и спросил:

-- Откуда ты меня знаешь, большая птица?

-- Так ты же мой друг! -- отвечала птица.

-- Как я могу тебе помочь, большая птица-бедняжка? -- спросил Джим.

-- Пожалуйста, помоги мне спуститься с этого ужасного мертвго дерева, Джим, -- ответила птица, -- иначе придется здесь умирать. Мне так одиноко, так ужасно одиноко.

-- Ты что, не умеешь летать? -- прокричал ей Джим. -- Ты же птица.

-- Джим, ты больше не узнаешь меня? -- отозвалась птица невероятно печальным голосом. -- Разве я могу летать?

-- Пожалуйста, не плачь, -- попросил сильно расстроенный Джим, -- у тебя ужасно большие слезы. Если они прольются на меня, я утону. Тогда я больше не смогу тебе помочь.

-- Ах, мои слезы ничуть не больше твоих, -- возразила птица. -Глянь-ка на них хоть разок!

И Джим стал внимательно следить за падающей слезой и, к своему удивлению, заметил, что чем ниже она падает, тем меньше становится. А когда слеза, в конце концов, упала ему на руку, он это едва ощутил, в такую крошечную капельку она превратилась.

-- Да кто же ты, большая птица? -- спросил Джим.

А птица крикнула в ответ:

-- Взгляни на меня как следует!

И внезапно в глазах у Джима прояснилось, и он увидел, и птица вовсе никакая не птица, а господин Тур Тур. И тогда Джим проснулся.

За завтраком в обществе госпожи Ваас и маленькой принцессы сон так и не давал ему покоя.

-- Ты все еще сердишься на меня за вчерашнее? -- спросила у него маленькая принцесса, очень переживавшая за то, что она обидела Джима.

-- За вчерашнее? -- рассеянно переспросил Джим. -- Почему?

-- Из-за того, что я тебе сказала "Ну вот видишь!".

-- А-а, -- протянул Джим. -- Ничего страшного, Ли Си.

Только когда пришел Лукас и поинтересовался, хорошо ли они спали, Джим рассказал про свой странный сон. После его рассказа Лукас довольно долго молчал, выпуская из трубки густые облака дыма.

-- Мда, мнимовеликан, -- пробасил он. -- Я часто его вспоминаю. Тогда в пустыне "Конец Света" мы бы без него пропали.

-- И как он там? -- пробормотал Джим.

-- Кто его знает, -- сказал Лукас. -- Наверное, он так и живет в полном одиночестве у своего оазиса.

После завтрака госпожа Ваас убрала со стола, и маленькая принцесса стала помогать ей мыть и вытирать посуду, а Джим с Лукасом в это время принялись отвечать на многочисленые письма. Лукас писал, а Джим помогал как мог тем, что под каждым ответом рисовал в качестве подписи свою черную рожицу, складывал письма и распределял их по конвертам, наклеивал на них почтовые марки, а потом заклеивал уже готовые письма.

Когда все письма были готовы, то даже у Лукаса-машиниста, который и вправду был очень сильным, рука заболела. А Джим, который смачивал края всех конвертов и марки языком, совсем обессиленный, откинулся на спинку стула и сказал:

-- Бобе бой, бу и баботенка!

Вообще-то он хотел сказать:

-- Боже мой, ну и работенка!

Но язык у него приклеился ко рту. И ему пришлось еще раз почистить зубы и прополоскать рот, а то он не смог бы со всеми обедать.

После обеда появились почтальон и господин Эрмель. Они побывали у короля Альфонса и получили от него задание созвать всех подданных на аудиенцию.

И вот все общество отправилось наверх к замку.

Король как обычно сидел на троне в халате из красного бархата, в короне и шлепанцах в шотландскую клетку на босу ногу. Рядом с ним на специальном столике стоял большой золотой телефон.

-- Мои дорогие подданные, -- сказал он и приветливо помахал рукой каждому в отдельности. -- Желаю вам приятного дня.

После чего слово взял господин Эрмель:

-- Все мы желаем Вашему Величеству прекраснейшего дня и тем самым заверяем вас в нашем полном присутствии.

-- Ну тогда, -- начал король и несколько раз прокашлялся, чтобы собраться с мыслями. -- Право, мои дорогие подданные, мне очень жаль, но я должен вам сказать, что повод, по которому я вас здесь собрал, серьезный. Он даже, так сказать, в известной степени...

Тут король Альфонс опять прокашлялся и немного беспомощно перевел взгляд с одного подданного на другого.