Не успела Барбара взять сумку и ключи, как телефон зазвонил снова. Она на мгновение замерла. И бессмысленно подумала: «Нет, боже мой, она не могла, не так быстро». И пошла к телефону, боясь снять трубку.

– Нас вызвали, – сообщил на том конце провода Линли, услышав ее голос.

– Черт.

– Согласен. Надеюсь, я не прервал никакого особенно интересного события вашей жизни.

– Нет. Я собиралась поехать к маме. И надеялась поужинать.

– Насчет первого ничем не могу вам помочь, порядок есть порядок. Второе можно поправить быстрым набегом на офицерскую столовую.

– Ничто так не разжигает аппетит.

– Разделяю ваше мнение. Сколько времени вам нужно?

– Не меньше тридцати минут, если возле Тотнэм-Корт-роуд пробки.

– Разве бывает, что их там нет? – благодушно тозвался он. – А я тем временем не дам остыть вашей фасоли на тосте.

– Отлично. Обожаю настоящих джентльменов.

Он рассмеялся и дал отбой.

Барбара положила трубку. Завтра, подумала она. Первым делом утром. Завтра она съездит в Гринфорд.

Мельком показав свое удостоверение констеблю в форме, который оторвался от иллюстрированного журнала на достаточно долгий срок, чтобы зевнуть и убедиться, что к нему пожаловала не ИРА, Барбара поставила «мини» в подземный гараж Нью-Скотленд-Ярда. Она остановилась рядом с серебристым «бентли» Линли. Ей удалось притиснуться почти вплотную, тихонько посмеиваясь от удовольствия при мысли о том, как ужаснется инспектор, представив, что дверца ее автомобиля может поцарапать драгоценную краску его машины.

Вызвав лифт, Барбара достала сигареты. Она жадно затягивалась, чтобы накачаться никотином до того, как вынуждена будет зайти во владения Линли, где царил лицемерный запрет на курение. Уже более года Барбара пыталась соблазнить его вернуться к сладостному зелью, полагая, что хотя бы одна общая дурная привычка значительно облегчит их рабочие отношения. Однако, выдыхая дым в лицо Линли в первые полгода его воздержания, она добилась лишь страдальческих стонов, говоривших о никотиновой ломке. Когда же прошло шестнадцать месяцев с тех пор, как Линли отказался от курения, он начал вести себя уж совсем как новообращенный.

Сержант нашла Линли в его кабинете, элегантно одетого для несостоявшегося выхода в свет вместе с Хелен Клайд. Он сидел за столом и пил кофе. Однако был не один, и Барбара нахмурилась и остановилась в дверях, увидев его визави.

Напротив него к столу были придвинуты два стула, и на одном из них сидела, положив ногу на ногу, юного вида длинноногая женщина. На ней были бежевые брюки, пиджак в «елочку», блузка цвета слоновой кости и до блеска начищенные туфли на устойчивом каблуке. Она прихлебывала что-то из пластиковой чашки, мрачно глядя на Линли, углубившегося в стопку бумаг. Пока Барбара критически изучала женщину и гадала, какого черта она делает в Нью-Скотленд-Ярде в пятницу вечером, та оторвалась от своего напитка и, тряхнув головой, убрала со щеки косую рыжеватую прядь, выбившуюся из прически. Чувственность жеста вызвала у Барбары раздражение. Она машинально окинула взглядом ряд картотечных шкафов у дальней стены – не убрал ли, часом, Линли фотографию Хелен, прежде чем заманить мисс Делюкс—Журнальную Картинку в свой кабинет. Фотография была на месте. Тогда что тут происходит?

– Вечер добрый, – произнесла Барбара. Линли поднял глаза. Женщина повернулась на стуле. На ее лице ничего не отразилось, и Барбара заметила, что мисс Журнальная Картинка не стала оценивать ее внешность в отличие от любой другой подобной ей женщины. Она не обратила никакого внимания даже на высокие красные кроссовки Барбары.

– А… Хорошо, – отозвался Линли. Отложил бумаги и снял очки. – Хейверс. Наконец-то.

Она увидела сэндвич, завернутый в пленку, пакетик чипсов и закрытую крышкой чашку, поджидавшие ее на столе перед пустым стулом. Барбара неторопливо подошла к столу и, взяв сэндвич, развернула. Похоже на печенку со шпинатом. Понюхала – пахло рыбой. Передернувшись, она уселась и принялась за еду.

– Так что случилось? – спросила она обычным тоном, но покосилась со значением на женщину, казалось, говоря: кто эта королева красоты, что она здесь делает и куда же делась Хелен, если вечером той самой пятницы, когда ты собирался предложить ей руку и сердце, тебе понадобилось общество другой женщины, а в случае очередного отказа неужели ты так быстро смог оправиться от разочарования, ты, ничтожество, сукин ты сын?

Линли все понял, откинулся на стуле и невозмутимо уставился на Хейверс. Мгновение спустя он сказал:

– Сержант, это детектив-инспектор Изабелла Ардери из мейдстоунского уголовно-следственного отдела. Она любезно предоставила нам некоторую информацию. Способны вы оторваться от мыслей, совершенно не связанных с этим делом, и выслушать факты?

Скривившись, Барбара ответила: «Извините, сэр», вытерла руку о брюки и протянула ее инспектору Ардери.

Та ее пожала и посмотрела Барбаре в глаза, но не стала делать вид, что понимает подтекст. Более того, подтекст этот как будто ее и не заинтересовал. Она чуть изогнула губы, приветствуя Барбару, но это подобие улыбки выглядело холодным и профессионально-принужденным. Возможно, она вообще не во вкусе Линли, решила Барбара.

– Так что у нас? – Она сняла крышку с чашки и сделала глоток того, что оказалось жидким мясным бульоном.

– Поджог, – ответил Линли. – И тело. Инспектор, если вы введете моего сержанта в курс дела…

Официальным, ровным тоном инспектор Ардери перечислила подробности: отреставрированный коттедж пятнадцатого века недалеко от торгового городка под названием Большой Спрингбурн в Кенте, обитавшая в нем женщина, молочник, развозивший свой утренний товар, не вынутые газеты и письма, взгляд в окно, обгоревшее кресло, следы смертоносного дыма, закоптившего окно и стену, лестница, которая сыграла – как и все лестницы во время пожаров – роль трубы, тело наверху и, наконец, источник возгорания.

Из сумки, стоявшей на полу у ее ног, Ардери достала пачку сигарет, коробок спичек и резинку. Барбара, было, обрадовавалась, подумав, что инспектор хочет закурить, отчего и у нее, Барбары, будет предлог сделать то же самое. Но вместо этого Ардери высыпала на стол шесть спичек и вытряхнула на них сигарету.

– Поджигатель воспользовался специальным устройством, – сказала Ардери. – Оно было примитивным, но все равно весьма эффективным. – Примерно в дюйме от набитого табаком конца сигареты с фильтром инспектор сложила спички одна к одной, головками вместе. Закрепила их резинкой и положила приспособление на ладонь. – Действует как таймер. Кто угодно может такое сделать.

Барбара взяла сигарету с ладони Ардери, чтобы рассмотреть. Инспектор продолжала:

– Преступник поджигает табак и кладет сигарету в нужное место, в нашем случае – между подушкой и подлокотником кресла. Уходит. За четыре-семь минут сигарета сгорает, и спички воспламеняются. Пожар начинается.

– Откуда такой точный промежуток времени? – спросила Барбара,

– Сигарета каждой марки горит с определенной скоростью.

– Нам известна марка? – Линли снова надел очки и вернулся к отчету.

– Пока нет. В мою лабораторию отправлены сигарета, спички и державшая их резинка. Мы…

– Вы исследуете их на предмет слюны и скрытых отпечатков?

Ардери опять ответила полуулыбкой:

– Как вы можете предполагать, инспектор, у нас в Кенте прекрасная лаборатория, и мы знаем, как проводить подобные исследования. Но в отношении отпечатков, к сожалению, можно надеяться только на частичные, так что, боюсь, с этой стороны большой помощи ждать не приходится.

Линли, заметила Барбара, оставил скрытый упрек без ответа.

– А марка? – спросил он.

– Это мы будем знать точно. Кончик сигареты нам это подскажет.

Линли передал Барбаре пачку фотографий, Ардери в этот момент говорила:

– Злоумышленник хотел, чтобы все это выглядело как несчастный случай. Поджигатель единственно не знал, что сигарета, спички и резинка не сгорят дотла. Это, конечно, естественная ошибка.