А Колобок и Колышек, убаюканные чудесной музыкой, видели добрые сны. Они — большие и могучие, как деревья, настоящие великаны! Спички, едва завидев их, бросаются в реку. А собаки от досады отгрызают себе хвосты и когти. Бесхвостых, их не боятся даже кошки, даже мыши… А мышка, которая научила их, как отделаться от Распорядкина, постукивает своими высокими каблуками и что-то нашептывает на ухо не кому-нибудь, а самому Распорядкину, уже не страшному — смешному… Оказывается, у него не было водительских прав, и он поехал на красный свет, а Колобок и Колышек — новые общественные регулировщики уличного движения — сами составляют на него протокол…

«Отпустите меня, добрые великаны! — хнычет Распорядкин и повторяет все, что нарядная ученая мышка подсказывает ему из-под стола. — Не наказывайте! Отныне буду делать зарядку только раз в день… Отпустите меня к внучке Расе. Ведь у нее нет папы…»

А вежливая, нарядная мышка — уже вовсе и не Мечтышка, а Раса Храбрите!

Железный конек, и тот прибежал отфыркиваясь, — как же без него? — и ткнулся в тротуар. Тук! Тук! Тук!

Колобок вздрогнул и проснулся. Легко открылись глаза и у Колышка. Ведь никто не смазал их медом…

Кажется, только-только легли, а уже и утро. Пюпитры, целую ночь вдохновенно музицировавшие, превратились в обыкновенные тонконогие столики. Во время концерта музыканты разложат на них тетрадки с нотами, а мухи устроят здесь на солнцепеке площадку для отдыха.

— Тук! Тук! Тук! — послышалось еще отчетливее и уже явно не во сне.

Гудело и постукивало странное существо. Какая-то змея не змея вилась возле ног Колобка и, разинув пасть, глотала мусор: разноцветные бумажки, огрызки яблок, окурки. Головка странного создания была из железа, шея — гибкая и длинная, как кишка. Всю добычу кишка гнала в брюхо, которое лежало поодаль на колесиках.

Невиданное существо не только постукивало по доскам, по шляпкам гвоздей, но еще и беспрерывно завывало.

— Эй, что ты делаешь? — дрожащим голосом воскликнул Колобок. Ему показалось, что зверь не только бумажки глотает, но и норовит цапнуть за ногу и его, Колобка…

Зверь ответил не сразу, однако немного отодвинулся от ноги.

— Стану я еще со всяким мусором в разговоры пускаться! Вы что, с пылесосом не знакомы?

Друзья впервые видели пылесос и от души удивлялись, глядя на этого обжору.

— Ты шумишь, как наш добрый знакомый железный конек, — почтительно заговорил Колышек. — Может быть, вы с ним родня?

— Седьмая вода на киселе — вот какая он мне родня. Я не вожусь со всякими железными коньками. Они грязны и вонючи. Но будет болтать! Полезайте ко мне в глотку, да поживей!

— Мы не мусор! — возмутился Колышек. — Ты что, с ума спятил?

— Почтеннейший, ты ошибаешься, — миролюбиво обратился к пылесосу Колобок. Это чересчур громко воющее существо с самого начала показалось ему не очень-то умным.

— Ничего не хочу знать, — пылесос с шипением втягивал их в свою разинутую пасть. — Все, что валяется на полу эстрады, — мусор и предназначено для моего брюха… Потом это брюхо снимут с колесиков и вытряхнут в овраге, на свалке.

Пюпитры внимательно прислушивались и чрезвычайно волновались. Как бы этот грубиян-пылесос и впрямь не проглотил человечков, которым они всю ночь играли как никогда! Но играть и говорить пюпитры могли только ночью. Днем они были немы.

— Ты ошибаешься, — подпрыгнул Колышек, демонстрируя свою ловкость. — Смотри, я стою на ногах. Могу прыгать! А мусор разве прыгает? Его ветер носит…

— А у меня есть глаза, хоть и не очень зоркие… — старался объяснить, кто он таков, Колобок. — У меня есть еще и нос и уши…

Пылесос даже слушать не хотел.

— Я еще вчера заметил вас. Всю ночь мусором лежали на эстраде. Марш в глотку, говорю!

— Да ты возьми в толк, — терпеливо объяснял Колобок, — разве мы могли бы разговаривать с тобой, будь мы какими-нибудь огрызками?

— Только что нам снились прекрасные сны. Что, может, и мусор видит сны? — добавил Колышек. — Ну подумай же!

Пылесос грубо отмахнулся:

— Если бы я стал думать, то когда бы я успел набить такое огромное брюхо! Видите? То, которое лежит на колесиках. Может быть, вы считаете, что глотать мусор приятно? Наглотаешься гвоздей, стекляшек, а потом такая резь…

Нет, приятели в жизни еще не видели такого глупого, тупого создания. Смех разбирал при виде его большого, как тыква, брюха, катящегося на колесиках. И как же он проглотит их, если рот у него такой плоский и маленький?

— У меня есть сердце… Не веришь? — пытался убедить его Колобок, прикладывая руку к груди. — Как только подумаю об одной девочке, оно сразу начинает сильней биться… А у тебя есть сердце?

— Мне сердце не требуется. Только брюхо! — гордо отрезал пылесос. — А девочки засоряют парк бумажками от конфет. У меня брюхо начинает болеть, едва увижу их…

Колобок сочувственно вздохнул:

— Жалко мне тебя, брюхан…

— А мне — вас, потому что скоро вы очутитесь в вонючей мусорной яме! Ну, смирно!

— Зачем тебе мучиться? Разинь пасть, и мы сами прыгнем тебе в глотку! — предложил Колышек. За ночь он забыл о своих бедах и решил позабавиться.

— Вот это другое дело! — довольно захрипел пылесос. — Люблю послушный мусор! Ну, милый мусорок, я жду!

Пылесос так разинул пасть, что едва не вывихнул себе челюсть.

— Никак не пролезем, ведь мы большие!

Пылесос раскрыл рот еще шире и, как видно, перестарался. Что-то щелкнуло, и железный зверь — кувырк! — опрокинулся на бок. Он уже не выл, лежал безмолвный, как колода.

— Ура! Ура! Мы победили! — закричал Колышек, прыгая на одной ножке.

— Ему бы ума чуть побольше, и было бы очень даже полезное создание, — пожалел Колобок, глядя на перевернутый пылесос. — Как ты думаешь, Колышек?

А Колышка ничуть не волновала судьба пылесоса. Помните? Едва выскочив из чернильницы, он успел нахвастаться. Дескать, целое полчище спичек утопил в канаве! Теперь, после победы над пылесосом, у него и вовсе голова пошла кругом. Он подпрыгивал и кричал клумбам, каруселям, пюпитрам, тележкам с газированной водой:

— Я сразил еще одного врага! Могучего обжору! Эй, кто еще не слышал?

Слышали все-все обитатели парка, но Колышку этого было мало.

— Жаль, я грамоте не учен… А то бы написал у себя на лбу, чтобы все знали! — и он снова крикнул во всю мочь: — Эй, вы слышите? Я победил пылесос! Большой, могучий пылесос!

Хоть Колышек и не умел писать, но нашел выход. У подножия эстрады блестела лужа, а по краям лужи чернела жирная, вязкая земля.

Колышек обмакнул палец в грязь и измазал себе правую щеку.

— Нехорошо задаваться, — пытался урезонить его Колобок. — Разве трудно одолеть неразумное существо?..

— Я так и знал, что ты станешь завидовать. Небось, и сам хотел бы измазать себе щеку, да не заслужил!

— Опомнись, у нас впереди еще такие опасности! — стал умолять приятеля Колобок. — Ты думаешь, Зубарь и Горячка больше не будут нас преследовать?

— Одолел одного, одолею всех! — гордо отрезал Колышек.

Так пререкаясь, они вышли из парка, где нашли безопасный ночлег. По улице сновали машины, мотоциклы, мотороллеры, которые, казалось, за ночь обрели новые силы. Их бока блестели от капелек росы. Спешили женщины с пестрыми кошелками, размахивали портфелями дети. Сверкали не только застежки портфелей, но и дочиста вымытые щечки ребят. Даже столбы вдоль тротуаров тоже, казалось, куда-то спешили, кто с пуком проводов, кто с большой, как репа, электрической лампой.

— Как хорошо здесь! — восхитился Колобок. Ему тоже захотелось идти куда-то, что-то нести, как все. Но что он мог нести? И куда?

— Не спорю, хорошо. Но главное — здесь можно прославиться! — лихо размахивал деревянными ручками и постукивал деревянными ножками храбрец Колышек.