- Признавайся греховодник. - Окассий тряс стаканчик с костями. - Ты ведь давно не был на исповеди. Покайся, - и я отпущу тебе все грехи. Тэ абсольво а пекаттис туис, скажу я тебе... И ты сам увидишь, как тебе станет легче. Слезы омоют щеки твои, и воспарит душа твоя.

- Мне и так легко. - Фыркал Парфений.

- А нам нет. Нас мучает любопытство. - Окассий поворачивался к Федору. - Тебя, вот, мучает?

- Необычайно. - Соглашался Федор.

- Вот. Поэтому, говори.

- Мучает вас, - отбивался Парфений - так облегчитесь с борта. Авось полегчает.

- Нет, ну каков! - Фыркал Окассий. А как же нам прикажешь тебе доверять? Что же ты такого ужасного сделал, что даже не решаешься признаться? Что может быть страшнее греха винопийства и блудодеяния, в которых мы с Феодором так искренне раскаялись? Уж не мужеложец ли ты?! - Пронзительно глянул на Парфения западный монах.

- Свят-свят, шутки у тебя...

- Уж не огулял ли ты козу с монастырского подворья?

- Тьфу на тебя схизматик!

- Да уж не тайный ли ты манихей?!44

- За такие шутки гореть тебе в пекловище! Прости тебя господь!

- Ну тогда я не знаю, - Окассий повернул голову к Федору. - Что думаешь?

Федор машинально тряхнул стаканчик.

- Пьет как воробушек... На девок не глядит, аки евнух... Тут что-то другое. Думаю, - проворовался. - Решительно предположил он.

- Парфений, - ты проворовался? - Уточнил Окассий.

- Отродясь чужого не брал. Лишь на краю могилы я в чем признаюсь таким бесолюбам как вы! Отстаньте от меня аспиды, вы так партию никогда не доиграете.

- Ладно, - Фыркал Окассий, - отложим твою исповедь. Пока. Эй, ну кто так бросает?! Кость укатилась со стола!..

***

Когда сражаться в тавлеи надоедало, - Федор шел на палубу, и занимался физическими упражнениями. Благо, количество рей и веревок, давало возможность нагружать почти любую часть тела. Капитан лишь приставил к Федору комеса, который показал, какие снасти тому не следует дергать ни в коем случае, под угрозой случайного переклада паруса, и возможного опрокидывания корабля. Потому Федор подтягивался лишь на веревочных лестницах, ведущих к мачтам, да наглухо закрепленным канатам. Вместе с Федором иногда занимался и западный монах. К подтягиванию он, по причине большого веса был не сильно способен, зато весьма могуч в подъёме тяжестей. Забавы для, монах по многу раз тягал вверх-вниз многопудовую бочку. Матросы, глядя на их упражнения тихонько бурчали, что коли благородным господам некуда девать силушку, так устраивались бы на сезон на галеры махать веслом - и им польза, и меньше людей из тюрем ссылали бы на военный флот... Парфений же устраивался на лавке сиднем, и прилежал к одной из книг, которые возил в котомке.

Попрыгав по снастям, Федор устроился на средней палубе, отжиматься на кулачках, уместив ноги на скамейку. Окасий наоборот, ноги уместил на палубу, что при его комплекции было более разумным. Качка корабля на волнах давала любопытный эффект, когда при каждом следующем жиме мышцы нагружались немного по-иному. Некоторое время, оба спутника тихо пыхтели. Монах сделал свой задел раньше, Федор окончил позже, от изнеможения едва не ткнувшись носом в грязные доски.

- А все-таки, странное нам дело поручили... - задумчиво изронил, вынув нос из книги Парфений. - Что за мечи мы ищем? Зачем потом ехать в древний забытый город в пустыне? Куда нам те мечи потом приложить?..

- Чего гадать, - если даже сами наши начальники того не ведают? - Отдышавшись, и утирая пот со лба, ответил Федор - найдем меч, найдем старый город, осмотрим развалины, составим отчет - да поедем получать награды! Меня больше волнует, как нам мимо местных муслимов проехать.

- А меня больше волнует, как связана со всем этим Багряная Звезда. - Назидательно поднял руку Парфений. - Вот книга, - он показал спутникам обтянутый кожей фолиант. - Сей список сделан с одного из неисправленных церковью томов "Великого Состроения" египетского астронома Птолемея, что хранится в библиотеке Константинопольского патриархата. Сей Птолемей, хоть и не любим отцами нашей церкви за то, что упоминал Аристарха Самосского, - коий утверждал, что наша земля вращается вокруг солнца, - однако же является величайшим светилом древности. И в этой книге Птолемей подробно упоминает о Багряной Звезде.

- Ну?! - Федор подался на скамейке вперед, и наточил ухо - и что же он пишет?

- Пишет он, что...

В неосторожно распущенные уши Федора водопадом полились потоки слов, которые частью были знакомы, но никак не складывались ни во что осмысленное, потому как - видать - астрономы-звездознатцы использовали их для определения чего-то своего: "Окружная волосатка... Окружность обращения... Истинная ненормальность... Отсолнечное расстояние... Землесрединное расстояние... Линия нерастягивания...

- ...таким образом форма колеи этой волосатки - частил монах - характеризуется изосрединой много больше нуля, что дает нам овальную колею, по которой волосатка проходит мимо Земли примерно раз в...

- А, хватит, хватит! У меня сейчас приступ падучей случится!.. - Поднял руки Федор. - Ты не мог бы говорить на нормальном греческом?

Парфений скорбно взглянул на Федора, но сжалился.

- Ну, если говорить совсем по-крестьянски, - Птолемей пишет, что эта блуждающая звезда приближается к земле через одинаковое время, с перерывом во много сотен лет. И каждый раз это сопровождается "странными и ужасными бедствиями, в которых многие видели гнев богов.

- Ну вот, можешь же по-человечески, когда хочешь - утер пот Федор. - Но что же это за страшные бедствия?

- Об этом сиятельный Птолемей нам не пишет, - Покачал головой Парфений. - но упоминание о них мы находим в труде нашего великого ромейского естествознателя древности, Тита Лукреция Кара.

- Ну ты просто ходячее книгохранилище, - уважительно посмотрел на монаха Федор. - Ясно теперь, почему ты не тяготеешь к физическим упражнениям. Обидно бы, случайно стукнувшись головой, выбить из нее память обо всех этих знаниях.

- То так, - смиренно подтвердил Парфений.

- Что же оставил нам древний естествознатель? - Подключился к разговору Окассий.

- В многосильном труде своем "Дэ рерум натура", Лукреций описывает характер тех бедствий, которые оставили нам более древние авторы, пусть и с большим скепсисом. Пишет он, что с приближением багряной звезды якобы являлись дети Гекаты - чудовища ламии, что самой лакомой пищей считали человеческую плоть и кровь. Поднимались и начинали ходить мертвецы. Среди людей распространялись невиданные болезни. Города стояли пустыми, и сам род человеческий грозил исчезнуть. Вот как.

- Бабкины сказки! - Фыркнул Федор.

- Не скажи, - Серьезно покачал головой Окассий. - Ты видно слишком давно живешь в самом большом городе мира. Конечно у вас там нечисти не водится, - что бы она стала там делать? А вот у нас, после того как империя оставила наши земли, когда леса снова взяли свое, окутав редкие поселения... случалось в глухих местах немало странного.

- Так ведь и я не родился в Константинополе, - отмахнул Федор - Вырос на границе в горах. И у нас старики рассказывали всякое. Многое слыхал - да ничего не видал.

- Древние мудрецы, - встрял Окассий, - высказывали такую теорию, - что весь мир нам лишь снится. Но что, если сон у людей один на всех? Тогда бы не удивился я, что в городах империи с её порядком, где с подачи многомудрых ученых мало кто верит в нечисть - её нет. А в глухих краях, где ночной ветер заставляет стонать деревья - стонет не только ветер.

- Безбожная ересь!45 - Фыркнул Парфений.

- А та книга, что у тебя в руках - разве не ересь? - Ехидно подшпилил Окассий. - Разве знания древних астрономов согласуются с тем, что сказано в святом писании? Разве одобряет матерь наша Святая церковь, разговоры о том, что Земля вращается вокруг Солнца? Разве не бросает это тень сомнения на библейский рассказ, что Иисус сын Навиннов смог остановить на небе Солнце?