Но и сами левиты должны были отдавать десятую часть от получаемого ими Господу. (Речь идет о десятой части хлеба и виноградного сока. Их следовало рассматривать как плоды, взращенные самими левитами.) В качестве десятины левиты должны были отдавать лучшее и того, что получали. И эта десятина шла непосредственно священнику, чтобы остаться в скинии как священное приношение Господу. Остальное же левиты могли есть и пить, потому что оно не священнику принадлежало, а только им. Беря десятины у израильтян и в свою очередь, принося собственную десятину Господу, левиты использовали народные приношения именно так, как хотел Бог, и таким образом были чисты перед Ним.

Законы об очищении (гл. 19)

В Израиле считалось, что некоторые дела или контакты превращали человека в церемониально нечистого. Объясняется это тем, что вся жизнь народа и все в ней происходящее было пронизано духом религиозных представлений и имело то или иное религиозное значение. Кроме того, неотъемлемой частью их бытия была символика. Например, кожные заболевания предполагали в человеке нечистоту, поскольку эти заболевания были символом греха. Так, Мариамь после того, как была поражена проказой, сделалась нечистой, ибо проказа недвусмысленно свидетельствовала о том, что подняв бунт, Мариамь согрешила (12:9-15). Также и болезнь Не-емана символизировала его греховность. Будучи исцеленным, он признал, что лишь Господь Израиля есть Бог (4 Пар. 5:15).

У израильтян считалось, что прикосновение к мертвому телу оскверняет особо. Причина этого убеждения в явной ассоциации физической смерти с духовной. Следовательно, для тех, кто соприкасался с трупами, должны были быть предусмотрены средства очищения. Важно, чтобы им можно было свободно пребывать в сообществе живых.

Как обычно, ритуальное очищение предполагало наличие "заместительной жертвы", вот почему общество должно было поставить рыжую телицу без порока и недостатка, на которой никогда не пахали. Хота рыжая телка и приносилась в жертву за грех, но в отличие от обычных жертв за грех, не в искупление. Ее приносили в жертву не ради удаления самого греха, а того осквернения грехом, которое ассоциировалось со смертью. Рыжая масть ее символизировала цвет крови. А то, что она должна была быть из незнавших ярма, говорило о том, что телке полагалось быть абсолютно здоровой и сильной. Животным настолько чистым, чтобы быть годным для исполнения священной роли, ради которой оно было выбрано.

После заклания телки в присутствии священника за пределами стана (последнее символизировало физический акт удаления скверны из среды народа) священник семь раз кропил кровью ее в направлении скинии. Это свидетельствовало о том, что жертва приносилась Господу.

Потом телицу полностью сжигали на огне, вместе с кедровым деревом, иссопом и нитью из червленой (ярко-красной) шерсти. Эти же три компонента использовались и в ритуале очищения при кожных заболеваниях. Выбирая для ритуальных целей породу дерева, брали вечнозеленый душистый кедр. Иссоп брали потому, что пучки именно этого растения макали в кровь ягненка при исходе, а нить красной шерсти – потому, что она символизировала саму кровь.

После сожжения всего этого вместе с телицей пепел перемешивался и становился при этом средством очищения (19:9). После завершения ритуала священник и его помощник сами становились нечистыми. Это происходило потому, что они готовили пепел для очищения. Это может показаться удивительным, но прикосновение к священным предметам делало священника церемониально нечистым.

Итак, когда оставался лишь пепел, кто-нибудь чистый должен был собрать его и положить вне стана на чистом месте. Теперь пепел был готов для воды очищающей.

В очищении нуждался всякий, кто прикасался к мертвому телу, и оставался нечистым семь дней. Такому человеку надо было очистить себя водою с пеплом в третий и в седьмой день, иначе он оставался нечистым. Если он приближался к скинии, будучи церемониально нечистым, то должен был "быть истреблен из среды Израиля", то есть, предан смерти.

В равной мере нечистым становился человек, который хотя бы входил в шатер, где лежал усопший. Воздействие смерти было столь сильным, что распространялось и на открытые сосуды, находившиеся в непосредственной близости от мертвого тела. И кто касался убитого в поле и костей человеческих или могил, делался нечистым

Совершая ритуальное очищение, в сосуде смешивали пепел и воду и, опустив в эту смесь пучок иссопа (который и сам по себе обладает лечебными свойствами), кропили шатер, все сосуды и людей, оскверненных смертью. И кто-нибудь чистый должен был в третий и седьмой день окропить нечистого человека, после чего тот должен был омыться сам и вымыть одежды свои.

Неисполнение этой процедуры под страхом смерти не позволяло нечистому приближаться к скинии (он подлежал истреблению из среды народа).

Тот, кто совершал акт очищения нечистого, тоже должен был вымыть одежды свои и выкупаться, как должен был сделать это всякий, кто хотя бы прикоснулся к очистительной воде. Все, чего касался нечистый человек, становилось нечистым, и нечистота эта переходила, в свою очередь, на любого, кто так или иначе вступал с ней в контакт.

Кому дано много, много спросится (20:2-13)

Кадес был оазисом с достаточным количеством воды, но на этот раз, войди в него, израильтяне обнаружили, что он высох. Жажда заставила израильтян наступать на Моисея в своей обычной манере. Они укоряли его за то, что привел их из Египта на это негодное место. И так же, как поступал он в прошлом, Моисей обратился за советом к Господу, пав перед Ним ниц с мольбой и молитвой.

В ответ Господь повелел Моисею взять в руку свой посох и, собрав народ, обратиться к скале, и она тогда она даст воду, которой будет достаточно для людей и скота. Из скалы, о которой идет речь, били в обычное время ключи и евреи не раз пили из них в прошлом. Господь повелел Моисею только сказать скале, тогда появление из нее воды приписывалось бы не силе Моисея, а действию чуда Господнего. Моисей, однако, потерял в какой-то момент терпение и поступил так, что всеобщее внимание было привлечено именно к его власти и силе как посредника Завета. Он ударил в скалу своим посохом дважды… И вода появилась, но, понятно, благодаря милости Господней. Моисею же и Аарону за то, что привлекли к себе внимание вместо того, чтобы положиться на Господа, было отказано во вступлении в Обетованную землю.

Решение Господа было твердым. Принцип, по которому поступил Господь в данном случае, ясен: кому дано много, много и спросится. Можно предположить, что личность меньшая во всех отношениях, чем Моисей, не пострадала бы в такой мере в результате Божьего неудовольствия.

О праве наследования в семьях, где не было сыновей (27:1-11)

Когда пришло время определить наделы для племен, кланов и семей, возникла проблема с семьей Салпаада из поколения Манассии. Сал-паад умер, но не вместе с Кореем, а за свой грех, не оставив по себе сыновей. Но у него было пять дочерей. Поскольку земельные наделы полагалось выделять главам семей, т. е. мужчинам, семье и имени Салпаада грозило исчезновение, поскольку вне своего племени они не могли получить землю.

Озадаченный этой необычной ситуацией, Моисей обратился к Господу, Который повелел ему выделить дочерям Салпаадовым наследственный удел, как и другим. Этот случай стал прецедентом, на основании которого были даны последующие указания. Если человек умирал, не оставив после себя ни сына, ни дочери, то наследниками его должны были стать братья его. А если не было у

него братьев, то братья отца. А если и их он не имел, то наследство его полагалось ближайшему кровному родственнику. Таким образом, решение этой проблемы перешло для израильтян в постоянно действующее законоположение.

Назначение преемника Моисея (27:12–23)

Моисей и Аарон потеряли право войти в Обетованную землю в тот день, когда не исполнили повеления Господа должным образом, ударил посохом в скалу в пустыне Сим (20:12). Аарон умер, Моисею же Господь позволил издалека бросить взгляд на Ханаан. С одной из вершин горы Аварим стал смотреть Моисей на запад. Эта вершина, называвшаяся Нево, поднималась прямо против Иерихона.